— А это — еще более весомо, — согласился Пятый. — И что за такую щедрость требуется от нас?

— Только две вещи. Если вы кого-то потеряете, тел не должно остаться. А к двери их жилища прибейте это. — Я бросил ему на колени обрывок черной ткани с нашивкой корпуса Дождь.

Пятый прикрыл глаза и задумался. Мы терпеливо ждали. На Плутоне не принято торговаться по поводу убийств. Стороны излагают условия. Некоторые могут обсуждаться, некоторые — нет, но решение принимается очень быстро. Я предложил им все, что собирался, не таясь и не пытаясь придержать чего-либо. Бой действительно будет тяжелым, а мне нужен успех изумрудных. Что будет с ними потом — время покажет, но Дикая стая должна быть уничтожена.

— Мы согласны, — произнес ниндзя. — Когда?

— Этой ночью, — ответил я.

— Тогда мне нужны все сведения о жилище друидов. Потом мы посоветуемся, что нам нужно взять из вашего арсенала. Порталы откроешь не раньше полуночи.

Я так ждал этой встречи! Постарался поскорее закончить с изумрудными, летел к своим покоям как на крыльях. Замок сиял чистотой и порядком. Теперь он не походил на берлогу разбойников. Встречавшиеся мне на пути гвардейцы были подтянуты, сверкало начищенное оружие и броня. Они улыбались и приветствовали меня. И во всем этом чувствовалась тонкая аура моей пленницы, ставшей настоящей хозяйкой Северного замка. Она не отстаивала своей власти, не добивалась влияния, она просто была здесь, и этого оказалось достаточно, чтобы растаяли ледяные сердца плутонцев и каменная твердыня обрела душу. А может быть, это мне только казалось. И даже известие Магнуса о том, что девчонки Пантеры нашли и убили северян Хантера, в точности исполнив мой преждевременный приказ, не вызвало никаких эмоций.

Гвардейцы, охранявшие мои покои, вытянулись по стойке «смирно». Я кивнул в ответ на их приветствие и буквально ворвался в комнаты. Вечерело. Накопившиеся дела отняли слишком много времени, хотя до полуночи оставалось часов шесть. Кажется, она ждала меня. Не понимая, что делаю, я бросился к ней, схватил в объятия, не сдержался и поцеловал. Ее ладошки уперлись мне в грудь, но я не чувствовал в этом жесте желания оттолкнуть. И все-таки смутился, отпустил ее и тихо пробормотал:

— Прости. Я не сдержался.

— Ничего страшного, — ответила она. На щеках ее выступил стыдливый румянец.

Вот и все. Мне так хотелось поговорить с ней, смотреть в глаза, слушать ее голос, но что я мог рассказать? О резне, которую мы учинили в Некромантском? Похвастаться хитроумным планом, позволившим уничтожить Меджлис? Ей, которая так не любила смерти? Да, я видел блеск ее глаз, она тоже рада была встрече, и мне не хотелось погасить эту радость. А ведь только что я снабдил лучших убийц на Плутоне сведениями о тех, кто, возможно, был ее друзьями. Месть? За что и за кого? Погибли люди Хантера? Но разве сам я не хотел уменьшить численность детей Хансера? Бойцы Хорена? Они пали в бою, лицом к лицу с врагом. За них мстить глупо. Я представил ее слезы, когда весть о смерти Диких дойдет до нее, и мне захотелось выбежать, кликнуть гвардейцев, перебить изумрудных, не дать им исполнить задуманное. Нет, не перебить. Это тоже расстроит ее. Схватить и бросить в подвал. Все, только бы не видеть ее слез. Но слишком поздно. Я уже столкнул камень, и он несется с горы, набирая скорость. Кого придавит он в конце своего пути? Наверно, все эти мысли и сомнения отразились на моем лице, потому что она сказала:

— Бедненький. Ты еще так слаб!

— Что? — Я возмутился. — Я правлю десятками тысяч, и я слаб?

— Можно править и миллионами, но ты слаб, если не можешь совладать с собой, — ответила она.

Я потянулся к поясу, отстегнул топор и оставил у входа. Странно, в ее присутствии это было так просто сделать! Она улыбнулась, но в этой улыбке сквозила лишь печаль.

— Что-то случилось? — взволнованно спросил я.

— Я тоже слаба, — ответила она. — Я хочу помочь тебе, вытянуть из этого болота, но боюсь, не успею раньше, чем уйдут из жизни многие, кто дорог мне.

Я выхватил из ножен серп-меч и протянул ей рукоятью вперед:

— Тогда убей меня. Я не смогу тебе сопротивляться. Из твоих рук мне и яд — лекарство.

— Если бы я хотела твоей смерти… — Она отвернулась. — Что мне стоило помочь отцу? Против нас двоих ты бы не выстоял. Или проще того — когда ты лежал без движения и только я была рядом, чуть-чуть изменить пропорции трав в отварах, и никто не понял бы, что произошло. Спрячь свой меч. Я буду бороться за твою душу, пока не увижу, что надежды больше нет. Но пока к тебе не пришел Каратель по слову Судии, я буду бороться.

— Моя душа… — Я присел на ложе. — Для таких, как ты, она пропала. Я и сам это понимаю, но ничего уже не поделаешь.

— Выход есть всегда, — возразила она, садясь рядом.

— Отказаться от войны? — Я рассмеялся. — А откажутся ли наши враги? Если мы опустим оружие, кто гарантирует нам жизнь?

— Кровь рождает лишь кровь.

— Аркадия, это только слова. Выбор сделан.

— А есть ли в твоем выборе место для меня?

— Боюсь, что нет, — признался я. — Ты ничего не сможешь изменить. Луна рано или поздно станет владением плутонцев. Слишком много тех, кто этого не хочет. Я не могу отказаться от этих планов. Мы несемся по отвесной скале. Остановимся — упадем. А для тебя видеть все это будет больно.

— Тогда почему ты меня не отпустишь?

— Потому что…

А на самом деле, почему? Я уже не смогу просто превратить ее в свою игрушку и выбросить, наигравшись. Мне больно находиться рядом с ней, но это — такая сладкая боль. Почему? Что это? Почему для меня ненавистна сама мысль о том, что вернусь сюда, а она не будет ждать меня? Что это? Что за сила вторглась в мой такой стройный мир и перепутала все, сделав правильное таким противным, а неправильное — таким желанным? Какие-то слова рвались с губ, но я не мог их произнести. Любовь? А что это такое? Я не знаю, но она сделает меня слабее. Какая любовь может быть в моем сердце, разогретом в огне ненависти и закаленном в крови врагов? Почему у меня сейчас вопросов больше, чем ответов? Я — дайх, я — повелитель своей судьбы и судеб чиэр. Я не могу быть слабым! Она ошибается! Она…

Она смотрела на меня с пониманием и сочувствием. Возможно, даже с жалостью. Она тихо сказала:

— Это твой путь. Мне не пройти его за тебя. Если бы я могла… Но падать всегда проще, чем подниматься в гору.

— И что же мне теперь делать?

— Ты устал. Ляг поспи. — Еще одна печальная улыбка.

— Я не могу отказаться от пути, по которому иду сейчас, и не хочу терять тебя.

— Сложно потерять то, чего у тебя никогда не было. Рано или поздно придется выбирать. И лучше бы это было раньше, потому что, если ждать слишком долго, выбор может уже и не иметь смысла.

Словно подавая мне пример, она легла на кровать. Широкое ложе, на нем легко уместились бы четверо таких, как мы. И вновь я не понял, чем руководствовался, когда вынул из ножен меч и положил между нами. Кажется, про такое я слышал в тех чудесных сказках, что рассказывал мне Гаэлтан. Кажется, для нее это должно быть важным, это что-то символизировало. И взгляд, брошенный на меня, подтвердил, что я не ошибся.

Я встал, стараясь на разбудить Аркадию. Она спала, свернувшись калачиком, такая трогательная и беззащитная, и ее белое платье четко выделялось в ночном сумраке. Серп-меч был повернут режущей кромкой ко мне. Я вложил его в ножны, подхватил с пола топор. Нет ничего приятнее, чем наблюдать за работой настоящего мастера. Сегодня ночью я собирался последовать за изумрудными в Мире Видений. Мне хотелось видеть все от начала и до конца. Двадцать один друид. Волчий Пастырь, десять ветеранов и десять желторотиков, еще только собирающиеся уйти к демонам и вступить в их Волчью сотню. Да, теперь я знал о Дикой стае достаточно много, чтобы понять: если шестеро бьющих один раз и справятся, то без жертв не обойдется.

Десяток гвардейцев ждал меня. Я знал, что открытие порталов будет происходить под бдительным присмотром моих людей и людей Хантера. До сих пор доменовские плутонцы встречали нас, своих собратьев, ударами клинков. Как знать, может быть, и согласие изумрудных — лишь хитрая ловушка, одна из тех, на которые, по их словам, был мастером мой отец. Может быть, Изумрудный домен решил обезглавить плутонское нашествие и лучшие изделия колдуновкорпуса Таинств, которые Хантер предоставил Пятому, обернутся против меня. Все может быть.