А вот по версии Еврипида, изложенной в пьесе «Ион», Эрехфею наследовал Ксуф, главное действующее лицо этой пьесы. У жены Ксуфа Креусы от Аполлона был сын, рожденный ею еще до замужества; этого сына ей пришлось бросить. Однако Аполлон позаботился о младенце и перенес его в Дельфы, где он стал храмовым прислужником. Поскольку Креуса, ставшая к тому времени женой Ксуфа, оставалась бездетной, супруги пришли в Дельфы, чтобы узнать у оракула, как обрести сына. Ксуф получил ответ, что первый, кого он встретит, выйдя из храма, есть его сын, и этим первым оказался Ион. Тогда Креуса, крайне недовольная тем, что у Ксуфа объявился сын, а у нее сына нет, решила убить Иона. Ее попытка, к счастью, не удалась, как и попытка Иона, узнавшего о намерении Креусы, отомстить. В конце концов произошло взаимное опознание Креусы и ее сына, условившихся хранить происхождение Иона в тайне от Ксуфа, после чего все трое возвратились в Афины.

По другой версии, у Кекропа II был сын Пандион II, которого в результате переворота изгнали из Афин сыновья его дяди Метиона (Метиониды). Пандион II нашел убежище в Мегаре, где женился на Пилии, дочери царя Пиласа, которая родила ему четверых сыновей. Когда Пилас перебрался в Пелопоннес, где основал город Пилос, Пандион II стал царем Мегары. После смерти Пандиона II в Мегаре воцарился его сын Нис, а другие его сыновья Эгей, Лик и Паллант пошли войной на Афины и изгнали Метионидов, после чего царем Афин стал Эгей.

Эгей, несмотря на то что был дважды женат, детей не имел и, опасаясь, что останется без престолонаследника, обратился за советом к Дельфийскому оракулу.

Тот ответил такими словами:

Не уразумев смысла ответа, Эгей отправился обратно в Афины и, когда проходил через Трезен, ему оказал гостеприимство мудрый Питтей. Он понял ответ оракула и, напоив гостя допьяна, уложил спать со своей дочерью Этрой. Перед тем как уйти, Эгей положил под тяжелый камень меч и сандалии, наказав Этре, если родится сын, отправить мальчика к нему в Афины, когда вырастет и сможет, сдвинув камень, забрать оставленные под ним вещи, которые послужат для его опознания. У Этры и в самом деле родился сын, получивший имя Тесей и ставший величайшим афинским героем. Правда, говорят, что отцом Тесея был Посейдон, познавший Этру в ту же самую ночь, что и Эгей.

Эгей вернулся в Афины, где в скором времени приютил у себя Медею (после того как она убила своих детей), а затем и женился на ней. Медея родила ему сына.

К мифам, рассказанным в этой главе, в постклассическое время обращались многие деятели искусства и даже ученые. Так, миф о Фаэтоне привлек внимание Микеланджело, написавшего картину «Падение Фаэтона», а также Рубенса, на картине которого на фоне вселяющего ужас грозного неба и земли, охваченной пламенем, изображен восседающий в солнечной колеснице растерянный Фаэтон, которого поражает яркая молния. Как ни странно, но Фаэтон, не справившийся с управлением колесницей, стал эпонимом экипажа с открытым верхом (фаэтона).

А вот образ Адониса породил даже научные споры, проистекшие из работы английского антрополога Джеймса Джорджа Фрэзера, который, взяв на вооружение сравнительно-исторический метод, рассудил, что Адонис является символом смены времен года и их влияния на занятие земледелием. У Фрэзера Адонис стал своего рода духом растительности. Но в недавнее время французский историк и антрополог Марсель Детьен, использовав приемы структурализма, выступил против суждения Фрэзера, придя к заключению, что Адонис — воплощение мимолетности, недолговечности и бесплодия. Этот пример показывает, что толкование мифов постоянно меняется под влиянием новых научных знаний и построений.

Миф об Адонисе нашел воплощение во множестве произведений постклассической живописи. Так, например, в 1635 году Рубенс написал картину «Венера и Адонис» (в настоящее время хранящуюся в Нью-Йорке). Изображенная на картине Венера (Афродита) пытается удержать Адониса, собравшегося на охоту. Ее черный плащ словно предупреждает о смертельной опасности. За сценой наблюдает обескураженный Купидон (Эрот). Его лук и стрелы лежат на земле. Он знает, что Адонису и Венере больше не суждено испытать взаимного эротического влечения.

Адонис погиб на охоте, и, согласно Овидию, Афродита превратила его кровь в анемон. В произведении Шекспира «Венера и Адонис» богиня прижимает анемон к груди и горестно восклицает:

Миф о Прокне и Филомеле получил неожиданное воплощение в кинофильме Питера Гринуэя «Повар, вор, его жена и ее любовник» (1989). В этом фильме повар Ришар держит ресторан, в котором ежедневно обедают главарь местных гангстеров Альберт Спика и его жена Джорджина. Устав от издевательств своего властного, грубого и порочного мужа, Джорджина влюбляется в другого постоянного посетителя ресторана, скромного Майкла. Узнав об измене жены, Альберт в ярости клянется убить и съесть Майкла. Подельники Альберта находят Майкла и зверски убивают его. Тогда пришедшая в отчаяние Джорджина уговаривает Ришара приготовить из плоти Майкла жаркое, заставляет Альберта съесть приготовленную еду и гневно награждает его метафорическим восклицанием: «Каннибал!».

Между мифом о Прокне и Филомеле и фильмом Питера Гринуэя прослеживается явное сходство сюжетов и основных персонажей: у обоих мужей (Терея и Альберта) безнравственные наклонности (у одного к любострастию и обжорству, у другого — к насилию и тому же чревоугодию); оба мужа причастны к насилию над дорогим дня его жены человеком (Филомела обесчещена и искалечена, а Майкл зверски убит); обе жены (Прокна и Джорджина) мстят мужьям (подают им еду из человеческой плоти). Между мифом и фильмом есть, конечно, и разница: Терей в итоге превращается в птицу, а Альберт умирает; Прокна и Филомела также превращаются в птиц, а Джорджина продолжает жить. И все же фильм Гринуэя является прекрасным примером того, как на сюжет мифа можно сочинить новый рассказ, возможно, не менее интересный и назидательный, что несомненно представляет собой предмет для анализа компаративистов, психоаналитиков и структуралистов.

Подходя к рассказу о Минотавре, оказываешься в сплетении фиванских, афинских и критских мифов, кульминационным пунктом которых является поединок между героем Тесеем и Минотавром.

Начнем с того, что живший на Крите Минос, сын Зевса и Европы, женился на Пасифае, дочери Гелиоса и сестре Ээта, владельца золотого руна, и волшебницы Кирки. У Миноса и Пасифаи было много детей, но Минос не чуждался и связей с нимфами, которые ему уступали. Исключением стала девственная охотница Бритомартис, которую Минос преследовал девять месяцев, пока она в отчаянии не бросилась со скалы в море, но была выловлена рыбачьими сетями и спасена. Бритомартис стала спутницей Артемиды, обожествившей ее под именем Диктинна (которое толуется как «попавшая в сеть» или происходящее от названия горы Дикта на Крите, где Диктинна особенно почиталась). Чтобы покончить с любвеобильностью Миноса, Пасифая дала ему выпить волшебное зелье, превращавшее исторгнутое им семя в змей, скорпионов и многоножек. И все же Минос сумел соблазнить жену Кефала Прокриду, которая, правда, настояла на том, чтобы Минос, перед тем как возлечь с ней, выпил так называемый «корень Кирки» — отвар из волшебных трав, предотвращающий превращение семени Миноса в мерзких существ.