Один, совсем один… На сотни миль пустого пространства вокруг не было больше ни одного марсианина. Лишь крошечные обитатели пустыни, дрожащие кусты да протяжный печальный голос ветра.

Беззвучный предсмертный крик пронесся от куста к кусту, от растения к растению, эхом отдаваясь в пульсе дрожавших от страха животных и отражаясь от плоских стен отвесных скал. Все живое сворачивалось, съеживалось и обугливалось в низвергавшемся с ракеты сияющем потоке смерти, а сгоравшие вены и нервы беззвучно взывали к звездам в ночном небе.

Крига привалился к высокой обтесанной ветрами скале. Его глаза будто две желтые луны светились в темноте, холодные от ужаса и ненависти и нараставшей в нем решимости. Мрачнея, он прикинул, что смерть была рассеяна по окружности с диаметром около десятка миль. Он был пленником этого круга, а вскоре за ним явится и охотник.

Подняв голову, он посмотрел на равнодушно мерцавшие звезды, и по его телу прокатилась волна дрожи. Потом он сел и принялся думать.

Все началось несколько дней назад, в частном офисе торговца Уисби.

– Я прилетел на Марс, – сказал Риордан, – чтобы подстрелить «филина».

Уисби давно уверился в том, что безэмоциональность бесценна. И сейчас он поверх очков молча и холодно изучал собеседника, оценивая серьезность его намерений.

Даже в забытой Богом дыре, такой как Порт Армстронг, о Риордане слышали все. Наследник многомиллионной транспортной компании, которую он превратил в монстра, опутавшего своими щупальцами всю Солнечную систему, кроме того, он был знаменит как охотник на крупную дичь. От огнедышащих драконов Меркурия до ледяных ящеров Плутона – все они становились добычей Риордана. Все, кроме, конечно, марсианина. На эту «дичь» охота теперь запрещена.

Он вытянулся в кресле: рослый, мускулистый, не знающий жалости – и все еще достаточно молодой. В его присутствии неухоженная комната словно бы уменьшилась в размерах, а с трудом сдерживаемая энергия и холодный взгляд зеленых глаз подавляли торговца.

– Вы же знаете, это незаконно, – сказал Уисби. – Если вас поймают, получите двадцать лет.

– Э! Комиссар сидит в Аресе, на другом конце планеты. Если мы провернем все по-тихому, кто и что узнает? – Риордан отхлебнул из стакана. – Я прекрасно знаю, что через год-другой они сожмут кольцо настолько, что охота станет совершенно невозможной. Это последний шанс для кого бы то ни было подстрелить «филина». Вот поэтому я здесь.

Уисби колебался, глядя в окно. Порт Армстронг представлял собой небольшое пыльное скопление куполов, соединенных системой тоннелей в красном море песка, протянувшегося к самому горизонту. По улице шел землянин в гермокостюме с прозрачным шлемом. Пара марсиан бездельничали, прислонившись к стене. И больше никого. Молчаливая мертвенная монотонность под съежившимся Солнцем. Жизнь на Марсе – сомнительное удовольствие для человека.

– Надеюсь, вы-то хоть не купились на эту любовь к «филинам», которой нынче больна вся Земля? – презрительно спросил Риордан.

– О нет, – ответил Уисби. – В моем районе они знают свое место. Но времена меняются. Ничего не поделаешь.

– В прежние времена они были рабами, – буркнул Риордан. – А теперь сердобольные дамочки на Земле хотят предоставить им право голоса. – Он фыркнул.

– Времена меняются, – мягко повторил Уисби. – Когда сто лет назад первые поселенцы высадились на Марс, на Земле только-только отгремели войны между полушариями. Самые страшные войны, которые пережило человечество. Они почти начисто уничтожили старые идеи свободы и равенства. Прилетевшие колонисты были жестокими и подозрительными людьми. А как иначе? В противном случае им было не выжить. Они были неспособны на эмпатию по отношению к марсианам, или как оно там называется, это чувство. Они не могли воспринимать их иначе как мыслящих животных. К тому же из них получались превосходные рабы: пищи им нужно немного, как и тепла и кислорода. Они способны прожить без воздуха не менее пятнадцати минут. А охота на диких марсиан – о, это настоящая, редкая охота! Разумная дичь, которой частенько удавалось улизнуть от охотника, а то и убить его самого.

– Я знаю, – сказал Риордан. – Потому-то и хочу поохотиться на этого «зверя». Нет никакого интереса, если дичь не имеет ни единого шанса одержать верх.

– Сейчас все изменилось, – гнул свою линию Уисби. – На Земле уже давно мир. Верх одержали либералы. Понятно, что одной из первых реформ стала отмена рабства для марсиан.

Риордан выругался. Принудительная репатриация марсиан, работавших на его космических кораблях, влетела ему в копеечку.

– У меня нет времени на философию, – отрезал он. – Если вы поможете мне добыть марсианина, я хорошо заплачу.

– А «хорошо» – это сколько? – поинтересовался Уисби.

Они поторговались как следует, прежде чем ударить по рукам. Было решено, что ружья и небольшую ракету берет на себя Риордан, а Уисби должен будет раздобыть радиоактивные материалы, «сокола» и «гончую». Кроме того, ему полагалась компенсация за риск судебного преследования, хотя риск этот был не слишком велик. Зато окончательная сумма – за все издержки – оказалась весьма приличной.

– Ну, и где мне взять моего марсианина? – поинтересовался Риордан. Он ткнул пальцем в сторону окна. – Поймать одного из этих и выпустить в пустыню?

Теперь презрительно ухмыльнулся Уисби.

– Одного из этих? Ха! Кучка бездельников! Да любой горожанин с Земли сумел бы лучше постоять за себя.

Марсиане и впрямь выглядели не слишком впечатляюще. Ростом не больше четырех футов, с тощими когтистыми ножками и четырехпалыми костлявыми ручонками, эти ребята были жалкими, хилыми созданиями. Грудная клетка необычайно широка, зато талия до смешного тонюсенькая.

Живородящие и теплокровные создания, детенышей своих они выкармливали молоком, но кожа их была покрыта серыми перьями. Круглые головы, украшенные крючковатыми клювами, огромные янтарные глаза и пучки перьев на ушах были причиной распространенного прозвища аборигенов: «филины». Они обычно носили пояса с кармашками и ножи в ножнах. Даже самые рафинированные либералы на Земле не были готовы выдавать туземцам современное оружие и инструменты. Старые обиды живут долго.

– Марсиане всегда были хорошими бойцами, – сказал Риордан. – В прежние времена они вы́резали не одно поселение землян.

– Дикие марсиане, – согласился Уисби. – Но никак не эти. Этот сброд просто тупые работяги, столь же связанные узами нашей цивилизации, как и мы с вами. Если вам нужен настоящий, дикий абориген, я знаю, где такого найти.

Он расстелил на столе карту.

– Видите? Это Хрэфнинские холмы, в сотне миль отсюда. Марсиане живут долго, лет, может, двести, и этот тип Крига ошивался там с тех пор, как прибыли первые земляне. В те дни он частенько организовывал налеты марсиан на поселения, но после всеобщей амнистии и заключения мира живет среди холмов один-одинешенек, в заброшенной старой башне. Настоящий старый вояка, и нас, землян, ненавидит лютой ненавистью. Иногда он появляется здесь, продает всякие шкуры и минералы, так что я кое-что о нем знаю.

Глаза Уисби яростно блеснули.

– Вы всем нам сделаете одолжение, если пристрелите эту наглую тварь. Расхаживает с таким видом, словно все здесь принадлежит ему. Но уж попотеть он вас заставит.

Риордан медленно и удовлетворенно кивнул.

Человек привез с собой птицу и гончую. Плохо. Не будь их, Крига мог бы затеряться в лабиринте пещер, каньонов и плотном кустарнике, но гончая может выследить его по запаху, а птица – отследить его перемещения сверху.

В довершение всех бед человек приземлился рядом с башней. Все оружие Криги хранилось там – а теперь он был отрезан от всего, безоружен и одинок, не считая той слабой поддержки, которую ему могли оказать обитатели пустыни. Конечно, если бы ему удалось запутать след и как-то добраться до башни, но… Перво-наперво надо выжить.

Он сидел в пещере, глядя вниз, поверх иссушенного пространства кустарников, песка и скал, через мили сухого прозрачного воздуха, туда, где блестел серебристый металл ракеты. Человек был крошечным пятнышком на фоне огромного пустынного ландшафта, одиноким насекомым, ползущим под темно-синим небом. В разреженной атмосфере звезды сверкали даже днем. Бледный, слабый солнечный свет лился на рыжевато-коричневые, охристые и ржаво-красные скалы, на чахлый запыленный кустарник, усеянный колючками, на карликовые деревца и на песок, едва заметно движущийся между ними. Экваториальный Марс!