Торгунна вышла вперед и с хладнокровным спокойствием заявила, что вергельд заплатит ее семья. Я открыл было рот, но, увидев ее глаза, согласно закивал.

– Да, заплатим, – сказал я. – Чтобы все решилось мирно.

– Тогда ты согласен сделать эту ссору своей? – спросил Ялмар.

– Нет, – ответил я, – в этом человеке не течет моя кровь. Но если я решу подарить ему деньги, чтобы он использовал их, как пожелает, что с того?

Ялмар улыбнулся. Морщинки горя собрались вокруг его глаз, но он смотрел на меня как старый товарищ.

– Вскоре этот человек станет твоим зятем, – сказал он. – Я вижу знаки, Оспак. Он станет одним из вас. Если ты поможешь ему сейчас, то встанешь на его сторону.

– И что с того? – как можно мягче спросил Хельги.

– Что с того… Я ценю нашу дружбу, но у меня есть сыновья, которые не простят смерть своего брата. Они будут мстить Джеральду Сэмссону, чтобы не очернить своих добрых имен, поэтому два наших дома сойдутся во вражде и одно убийство будет вести к другому. Этому мы часто становились свидетелями за наш долгий век, – Ялмар вздохнул. – Я хочу мира с тобой, Оспак, но если ты встанешь на сторону этого убийцы, то все будет иначе.

Я подумал немного, представил, как Хельги лежит неподвижно с раскроенным черепом, как другие мои сыновья будут вынуждены оставлять свои дома, чтобы вступать в сражение из-за человека, которого никогда не видели, я подумал о том, что придется, каждый раз отправляясь за прибитым к берегу лесом, надевать кольчугу и, засыпая, не знать, не проснешься ли ты от того, что твой дом окружен копейщиками.

– Да, – сказал я. – Ты прав, Ялмар. Я отказываюсь от моего предложения. Пусть это будет спор между тобой и этим человеком.

Мы пожали друг другу руки.

Торгунна заплакала и бросилась в объятья Джеральда. Он с силой прижимал ее к себе.

– Что все это значит? – медленно спросил он.

– Я не могу позволить тебе жить у нас, – сказал я, – но, возможно, какой-нибудь мелкий фермер приютит тебя. Ялмар чтит закон и не причинит тебе вреда, пока король не объявит тебя изгоем. А этого не произойдет до середины лета. Возможно, к тому времени ты сможешь убраться из Исландии.

– Кому может пригодиться такой бесполезный человек, как я? – ответил он с горечью.

Торгунна освободилась от его рук и набросилась на меня, обзывая трусом, клятвопреступником и бросаясь другими злыми словами. Я позволил дочке высказаться, затем положил руки ей на плечи.

– Это во благо нашего дома, – сказал я. – Дом и кровь – ничего нет более святого. Мужчины умирают, а женщины их оплакивают, но пока жив род, наши имена не будут забыты. Можно ли послать двадцать человек на смерть ради твоих страстных желаний?

Она долго стояла подобно камню, и я до сих пор не знаю, как бы она ответила на этот вопрос. Вместо нее заговорил Джеральд.

– Нет, – сказал он, – ты прав, Оспак… Это право твоего времени, а не моего, – он взял мою руку и руку Хельги. Его губы слегка коснулись щеки Торгунны. Затем он повернулся и ушел во тьму.

Позже я слышал, что он ушел жить к Торвальду Хальссону, мелкому землевладельцу в Горбатой Пади, однако не рассказал хозяину о произошедшем. Должно быть, он надеялся остаться незамеченным, пока не найдет способа уплыть на восток. Но конечно, пошла молва… Я помню, как он хвалился, что в Соединенных Штатах люди могли говорить друг с другом, находясь на разных краях той земли. А ведь он недооценивал нас, сидящих на своих наделах, и не понимал, как быстро разносятся слухи. Сын Торвальда Рольф пошел к Бранду Шкуре Тюленя, чтобы что-то там обсудить, и, конечно, упомянул о страннике, так что вскоре всему западному острову это было известно.

Если бы Джеральд знал, что должен был огласить то, что является убийцей, в первом же доме, куда пришел, то мог бы жить спокойно хотя бы до королевского суда, ведь Ялмар и его сыновья здравомыслящие люди и не стали бы убивать человека, которого все еще защищает закон. Но так как Джеральд утаил это, он автоматически стал убийцей-преступником, а значит, изгоем. Ялмар и его родичи поехали в Горбатую Падь и вытащили Джеральда. Он смог отбиться от них с помощью своего пистолета и укрылся в холмах. Они последовали за ним, оставив раненых и еще одного убитого, за которого нужно было отомстить. Мне интересно, действительно ли Джеральд верил, что его причудливое оружие лишит нас мужества. Наверное, он не знал, что каждый человек умирает тогда, когда настает его время. Не раньше и не позже, поэтому боязнь смерти не имеет смысла.

Наконец, когда они загнали его в угол, пистолет его подвел. Он взял меч мертвеца и защищал себя так отважно, что Ульф Ялмарссон охромел после этого навсегда. Он дрался хорошо, что признали даже его враги; странные люди живут в этих Соединенных Штатах, но чего у них не отнять, так это мужества.

Его убили и приволокли тело назад. Из-за боязни перед призраком – ведь возможно, что он был чернокнижником – тело сожгли, а все, что ему принадлежало, бросили в очистительный огонь вместе с ним. Именно так я лишился ножа, который он мне подарил. Могильный холм стоит в болотах к северу отсюда, и люди обходят его стороной, хотя призрак так ни разу и не появлялся. Но с тех пор столько всего произошло, что о нем начали забывать.

Вот моя история, священник, все, как я видел и слышал. Многие люди считают, что Джеральд Сэмссон был сумасшедшим. Я же думаю, что он действительно явился к нам из другого времени и что его рок заключался в том, что ни один человек не может жать зерно до времени сбора урожая. Однако я часто думаю о будущем, когда через тысячу лет люди будут летать по воздуху, ездить на повозках без лошадей и уничтожать города одним ударом. Я думаю о той Исландии и молодых воинах из Соединенных Штатов, что приедут сюда защищать нас в год, когда приблизится Конец света. Возможно, некоторые из них будут гулять по той болотистой местности и подумают: что за древний воин похоронен под этим могильным холмом? Может, кто-то из них даже захочет пожить в далеком для них прошлом, когда люди были по-настоящему свободными.

После приятного звонка невыразительный голос робота-портье объявил:

– Его превосходительство Валка Вахино, специальный посланник Лиги Кундалоа в Содружестве Солнечной системы.

Земляне вежливо поднялись со своих мест, когда он вошел. Несмотря на значительную силу тяжести и сухой холодный воздух Земли, он шел с грациозностью и изящностью струящегося потока, которые были свойственны его народу, и многих землян просто поразила красота людей этой расы.

Да, людей, потому что жители Кундалоа были в достаточной степени гуманоидами, как умственно, так и физически. Их отличия от нас были не так важны, они просто прибавляли определенный шарм, романтику инопланетных существ к успокоительной уверенности, что на самом деле эти инопланетяне не совсем чужие для жителей Земли.

Ральф Далтон позволил себе оглядеть посла с головы до ног. Валка Вахино был типичным представителем своей расы – млекопитающее-гуманоид, двуногий с лицом почти как у человека, отличающимся только экзотической красотой своих несколько угловатых черт, высоких скул и больших темных глаз. Будучи чуть ниже и значительно тоньше жителей Земли, он двигался с бесшумной, чем-то напоминающей кошачью, грацией. Длинные сияющие синие волосы были зачесаны назад с высокого лба и спадали волнами до его изящных плеч. Волосы очень приятно контрастировали с шелковистой кожей золотистого цвета. Он был одет в древний церемониальный костюм Луаи с Кундалоа – блестящая серебряная туника, темно-пурпурная накидка, на которой тысячью звезд сверкали металлические вкрапления, отороченные золотом туфли из мягкой кожи. В одной изящной руке о шести пальцах он держал причудливо вырезанный жезл власти, свидетельствовавший о полномочиях, данных ему родной планетой.

Он поклонился одним волнообразным движением, и в этом поклоне не ощущалось ни малейшего подобострастия. Затем он заговорил на превосходном земном наречии, сохранив, однако, легкий, певучий, мелодичный акцент своего родного языка: