– Господи боже, – произнес Фолкейн слабым голосом, – думаю, ты прав.

– Ты не личность! – завопила Чи. – Ни на самом деле, ни тем более по закону!

– Я приобрел это имущество, выполняя цель, соответствующую введенной в меня программе, – ответил Пень, – а именно программе игры в покер. Как подсказывает логика, я буду играть лучше, смелее и рискованнее, имея достаточные накопления.

Адзель вздохнул.

– Правильно, – признал он. – Если мы хотим, чтобы корабль играл с нами как следует, мы должны принять и вытекающие из этого логические следствия. Иначе программа станет невероятно усложненной. Да и честь спортсмена, знаете ли…

Чи перетасовала колоду.

– Ладно, – сказала она мрачно. – Раз так, я выиграю у тебя и на таких жестких условиях.

Конечно, это ей не удалось. Никому не удалось. Имея в своем распоряжении так много резервов, Пень развернулся вовсю. Ему не удалось прикарманить все их комиссионные за операцию «Икрананка», пока они летели к Земле, но заметный ущерб им он нанес.

В то утро шел дождь, и мелкая летняя морось сеялась над холмами, скрывая блеск воды в реке и поселок за ней. Мартин Саундерс стоял в дверях, подставив лицо прохладному влажному воздуху и думая о том, какая погода ждет его через сто лет.

Подойдя сзади, Ева Лэнг положила руку ему на плечо. Он улыбнулся ей и подумал, какая она красивая сейчас, когда капельки дождя крошечными жемчужинами блестят на ее темных волосах. Она ничего ему не сказала – слова сейчас были не нужны, – и он с благодарностью принял ее молчание.

Он заговорил первым.

– Уже недолго, Ева, – сказал он и, осознав банальность фразы, улыбнулся. – Только отчего у нас такое вокзальное настроение? Я ведь отправляюсь совсем ненадолго.

– На сто лет, – отозвалась она.

– Только не волнуйся, дорогая. Теория оказалась безошибочной. Я ведь уже совершал прыжки во времени, помнишь? На двадцать лет вперед и на двадцать назад. Проектор работает и проверен на практике. Это всего лишь чуть более длинное путешествие, вот и все.

– Но ведь автоматические машины, посланные на сто лет вперед, так и не вернулись…

– Верно. Скорее всего, у них испортилась какая-нибудь мелкая деталь. Лампа сгорела или еще что-нибудь. Именно поэтому и отправляемся мы с Сэмом – надо же выяснить, в чем дело. А нашу машину мы всегда сможем исправить и избавиться от вечных капризов электроники.

– Но почему именно вы двое? Хватило бы и одного. Сэм…

– Сэм не физик. Он может и не отыскать неисправность. С другой стороны, он опытный механик и умеет делать такое, что не умею я. Мы прекрасно дополняем друг друга. – Саундерс набрал в грудь воздуха. – Послушай, дорогая…

– Все готово! – донесся до них басовитый возглас Сэма Халла. – Можем отправляться в любое время, как только пожелаешь!

– Иду.

Саундерс не стал спешить и нежно, но все же несколько торопливо попрощался с Евой. Она последовала за ним в дом и тоже спустилась в просторную мастерскую в подвале.

Проектор стоял в окружении разнообразной аппаратуры, залитый белым сиянием флуоресцентных ламп. Внешне он не особенно впечатлял – металлический цилиндр диаметром в три и длиной в десять метров – и казался незаконченным экспериментальным устройством. Его наружная оболочка была нужна лишь для защиты энергетических батарей и скрытого внутри корпуса проектора измерений. Для двоих людей оставалось крохотное пространство в передней части.

Сэм Халл весело поприветствовал их взмахом руки. Рядом с его массивной фигурой маленький Макферсон, облаченный в серый халат, был почти незаметен.

– Я уже настроил ее на сто лет вперед, – воскликнул Халл. – Отправимся прямиком в две тысячи семьдесят третий!

Глаза Макферсона по-совиному моргнули за толстыми линзами очков.

– Все проверки закончены, – сказал он. – Во всяком случае, так мне сказал Сэм. Сам-то я не отличу осциллографа от клистрона. У вас будет с собой комплект запасных частей и инструментов, так что вряд ли возникнут какие-либо затруднения.

– А я и не собираюсь их специально искать, док, – заметил Саундерс. – Ева все никак не может поверить, что нас не сожрут там пучеглазые чудовища с длинными клыками, и мне приходится повторять, что мы отправляемся лишь проверить ваши автоматические машины, если сможем их отыскать, выполним кое-какие астрономические наблюдения и вернемся.

– В будущем есть и люди, – напомнила Ева.

– Что ж, если они пригласят нас пропустить по стаканчику, мы не станем отказываться, – пожал плечами Халл. – Кстати… – Он выудил из объемистого кармана куртки бутылку. – Не пора ли произнести на дорожку тост, как считаете?

Саундерс немного нахмурился. Ему не хотелось усугублять возникшее у Евы впечатление об их полете как о путешествии в неизвестность. Бедняжка и так достаточно переволновалась.

– Мы возвращались в 1953 год и убедились, что дом стоит. Отправлялись в 1993-й, и дом тоже все еще стоял. В обоих случаях в доме никого не было. Эти прыжки настолько скучны, что не стоят даже тоста.

– Ничего, – отозвался Халл. – Еще скучнее будет отказаться от тоста, когда все уже готово. – Он налил всем, и они чокнулись. Странная это была церемония для прозаичной обстановки лаборатории. – Приятного путешествия!

– Приятного путешествия! – Ева попыталась улыбнуться, но рука, подносившая стакан к губам, слегка дрожала.

– Ну, давайте, – сказал Халл. – Поехали, Март. Чем быстрее отправимся, тем быстрее вернемся.

– Конечно. – Саундерс решительно поставил стакан и направился к машине. – До свидания, Ева. Увидимся через пару часов – и лет через сто.

– Пока… Мартин.

Она произнесла его имя с нежностью. Макферсон добродушно улыбнулся.

Саундерс втиснулся в передний отсек вслед за Халлом. Это был крупный мужчина с длинными руками и ногами, широкоплечий, с грубоватыми невзрачными чертами лица под шапкой каштановых волос и широко поставленными серыми глазами с веером морщинок в уголках, потому что ему часто приходилось прищуриваться на солнце. На нем были лишь рубашка и рабочий комбинезон, местами испачканный пятнышками от смазки и кислоты.

Отсек оказался столь мал, что едва вмещал их обоих, вдобавок был забит инструментами. К тому же, исключительно ради спокойствия Евы, они прихватили винтовку и пистолет. Саундерс выругался, зацепившись за винтовку, и закрыл дверь. Щелчок замка словно отключил все посторонние мысли.

– Отправляемся, – произнес Халл, хотя в этом замечании не было особой необходимости.

Саундерс кивнул и включил проектор на прогрев. Его мощное гудение заполнило кабину и мелкой дрожью отдалось во всем теле. По шкалам приборов поползли стрелки, выходя на стабильные значения.

Сквозь единственный иллюминатор он увидел машущую рукой Еву. Он помахал ей в ответ, а затем резко и сердито опустил вниз главный тумблер.

Машина замерцала, расплылась и исчезла. Ева резко вдохнула и повернулась к Макферсону.

За иллюминатором заклубилась безликая серость. Гудение проектора мощной песней заполняло кабину. Саундерс взглянул на приборы и немного повернул регулятор скорости перемещения во времени. Они перенеслись на сто лет вперед – а ведь не прошло еще и ста дней с тех пор, как был запущен первый автомат. Главное, чтобы никакой болван в будущем на него не наткнулся и не уволок с собой.

Он резко щелкнул тумблером. Шум и вибрация тут же прекратились.

В иллюминатор ворвался солнечный свет.

– Дома уже нет? – спросил Халл.

– Столетие – немалый срок, – ответил Саундерс. – Давай лучше выйдем и оглядимся.

Они протиснулись через дверь наружу и выпрямились. Машина лежала на дне полузасыпанной ямы, по краям которой волновалась под ветром трава. Из земли торчало несколько каменных обломков. По голубому небу ползли пухлые белые облака.

– А автоматов-то здесь нет, – оглядевшись, заметил Халл.

– Странно. Наверное, они были настроены так, чтобы появиться на уровне поверхности. Так что давай посмотрим наверху.