— Все сходится. Это объясняет происхождение тех шести тысяч, которые мы у него нашли. Видимо, он обналичил их в день убийства.

— Все расчеты были закончены в воскресенье. Деньги были высланы двадцать восьмого. Он получил их, скорее всего, в понедельник.

— Хорошо. Мы проверим в банке, но, думаю, они не скажут ничего нового. Интересно, что они о нем подумали, когда он забирал всю сумму наличными, вместо того, чтобы взять чек? Хм-м. Жаль, что банкам запрещено сообщать в полицию, когда люди ведут себя так странно. Но, естественно, они никогда на это не пойдут.

— Наверное, все шесть тысяч были у него в кармане, когда он говорил несчастному Кратчли, что не может вернуть ему сорок фунтов. Он мог бы ему их в тот день вернуть.

— Конечно, мог, миледи, если бы захотел. Он был настоящий скряга, этот мистер Ноукс. Настоящий Хитрец Доджер.

— Чарльз Диккенс!

— Правильно. Один из немногих авторов, который так правдиво описал преступный мир. Его почитаешь, начинаешь думать, что Лондон тогда был миленьким местечком. Настоящая клоака. Но мы не будем вешать человека за то, что он утаил старый долг. По крайней мере, не сейчас. Далее. Итак, вы отослали деньги и на следующей неделе приехали сюда, правильно?

— Да. Вот его письмо. Видите, он пишет, что все уже готово. Он прислал его моему агенту. Конечно, нужно было бы прислать кого-нибудь заранее, чтобы проверить. Но я уже рассказывал, нам прохода не давали репортеры. И вся эта праздничная суета…

— Эти газетчики никому не дают жить спокойно, — сочувственно вздохнул Кирк.

— Когда они осаждают двери и окна вашего дома, — сказала Харриет, — и стараются подкупить ваших слуг…

— К счастью, Бантер — кристалл неподкупности…

— Карлайл, — одобрительно заметил Кирк. — «Французская революция». Он мне кажется хорошим парнем, этот ваш Бантер. Голова у него правильно устроена.

— Нам не нужны были проблемы, — сказала Харриет. — А теперь они, похоже, опять сыплются на наши бедные головы.

— Да! — ответил Кирк. — Вот что значит быть известным человеком. Нельзя спастись от слепящего света, бьющего…

— Стоп! — воскликнул Питер. — Так нечестно. Нельзя цитировать Теннисона дважды. Но все-таки вы правы. Вот он, злой рок. Нет, Шекспир мне понадобится позже. Самое смешное то, что мы так и сказали мистеру Ноуксу: мы ищем тишины и покоя. И нечего оповещать все окрестности.

— И ему все это очень понравилось, — сказал инспектор. — Боже мой, как вы смогли бы облегчить ему жизнь. Лучше некуда. Никаких расспросов. Он мог тихонько удалиться. Только он не предполагал, что удаляться придется так далеко.

— Вы говорите, что самоубийство исключено?

— Не похоже на самоубийство. Да и с чего бы это ему надо было убивать себя с такими деньгами в кармане? Да и доктор говорит, что это не самоубийство. Поговорим об этом позже. Теперь двери. Вы говорите, что все двери были заперты, когда вы приехали?

— Наглухо. Переднюю дверь мы открыли ключом мисс Твиттертон, а заднюю… Дайте вспомнить…

— По-моему, ее открыл Бантер, — сказала Харриет.

— Лучше давайте спросим у него самого, — сказал Питер. — Он должен знать, кто открыл эту дверь. — Он позвал Бантера и повернулся к Харриет: — Вот чего нам действительно не хватает, так это колокольчика для слуг.

— И вы не заметили каких-то следов борьбы или беспорядка в комнатах? Может быть, вещи были разбросаны? Никаких следов? Не видели никакого оружия? Ничего? Только яичная скорлупа и засохший сыр?

— Я уверена, ничего такого не было, — сказала Харриет. — Правда, в доме было темно. Да мы и не пытались что-то отыскать в доме. И мы ведь не видели, как здесь все выглядело раньше.

— Подожди минуточку, — сказал Питер. — Что-то меня сегодня утром поразило. Я… нет, не знаю. Все было вверх дном, потому что приходил трубочист. Не помню, что это было. Да если и было, теперь уже поздно вспоминать… А, Бантер! Инспектор Кирк хотел знать, была ли закрыта задняя дверь, когда мы приехали?

— На замок и на засовы, верхний и нижний.

— Ты не заметил в доме чего-нибудь странного.

— Ничего, — доброжелательно сказал Бантер. — Кроме того, что здесь нет удобств, о которых нам сообщали в письме. Я говорю о лампах, угле, еде, ключах от дома, нормальных каминах и постелях, приличной посуде и разбросанных интимных предметах туалета мистера Ноукса. А так, милорд, все было порядке, ничего странного. За исключением…

— Чего? — встрепенулся Кирк.

— Я сначала не придал этому значения, — сказал Бантер медленно, будто он решал, нарушать свой служебный долг или нет, — в спальне по обеим сторонам зеркала два подсвечника. Ночники, сэр. В обоих свечи полностью сгорели.

— Ты прав, — сказал Питер. — Я помню, как ты их чистил кухонным ножом. В обоих ночниках сгорели свечи.

Инспектор, сосредоточившись на сообщении Бантера, упустил свой шанс. Питер получил возможность уложить его на обе лопатки:

— Я знал, что мне еще понадобится Шекспир.

— Что? — сказал инспектор. — Свечи в ночниках? Ромео и Джульетта? О нашей истории этого не скажешь. Сгорели полностью? Да. Значит, они еще горели, когда его убили. И это говорит о том, что все случилось, когда стемнело.

— Смерть при свечах. Звучит, как название интеллектуального триллера. Один из тех, которые ты любишь, Харриет. Когда вспомнишь, скажи.

— «Капитан Каттл», — Питеру не удалось застигнуть Кирка врасплох. — Второе октября. Солнце сядет в полшестого. Нет, это было летом. Тогда в полседьмого. Нужно продержаться. Вокруг ничего. Орудия нет. Ничего, что можно было бы использовать вместо оружия: ни палки, ни дубинки, ни…

— Сейчас он это скажет! — трагическим шепотом сказал Питер Харриет.

— Ржавого клинка.

— Он сказал!

— Мне никогда не нравились эти строки.

— Теперь они вам пригодились.

— Нет, — неожиданно вмешался Бантер, — в доме ничего похожего не было. Только то, что обычно используют в домашнем хозяйстве. И все на своих местах.

— А мы уже можем предположить, — спросил Питер, — какой предмет нужно искать? Какого размера? И какой формы?

— Довольно тяжелый, милорд. Вот все, что я могу сказать. С тонким тупым наконечником. Череп раскололся, как яичная скорлупа, но кожа почти не повреждена. И не было крови. И хуже всего то, что мы не можем определить, где все это произошло. Понимаете, доктор Крейвен сказал, что убитый… Джо, где врачебное заключение, которое мы должны передать следователю? Прочитай вслух для его сиятельства. Может быть, он нам поможет. У него ведь есть некоторый опыт в делах такого рода и у него образование намного лучше, чем у нас с тобой. Доктор там использует такие длинные термины. Мне без словаря не понять. Вечерком лягу в постель и прочту. Заодно и узнаю что-то новое. По правде сказать, у нас здесь нечасто случаются убийства, поэтому не могу сказать, что для меня все это слишком просто. У меня нет практики в технической части, если можно так выразиться.

— Хорошо, Бантер, — сказал Питер, поняв, что инспектор с ним закончил. — Ты можешь идти.

Харриет показалось, что Бантер немного расстроен. Ему бы понравился лексикон доктора.

Сержант Селлон откашлялся и начал:

— «Уважаемый сэр! Мой долг сообщить…»

— Не это, — прервал его Кирк. — Читай с того места, где говорится об убийстве.

Сержант Селлон нашел нужное место и опять откашлялся.

— «Результаты предварительного осмотра позволяют сделать заключение…» Отсюда, сэр?

— Отсюда.

— Что погибшему был нанесен удар большим предметом с тонким тупым концом.

— Думаю, что он хотел этим сказать, — пояснил инспектор, — что это не была какая-то мелочь типа молотка.

— «На затылочной части…» Не могу разобрать, что здесь написано, сэр. Мне кажется, «кран», тогда смысл понятен, но это не похоже на язык доктора.

— Это не может быть «кран», Джо.

— Но это и не может быть «герань»…

— Может быть «кранеум», — предположил Питер. — Задняя часть черепа.

— Правильно! — сказал Кирк. — Именно туда его и ранили, как бы доктор это ни называл.