— Тебе здесь понравится, — заверил Джека Томми.
Войдя, они сразу же почувствовали острый запах давно не проветриваемого помещения. Здесь явно никто не жил уже несколько недель. Впрочем, стоило только открыть окна, отдернуть шторы, и свежий ветер наполнил комнаты, прогнав затхлый аромат плесени. Данфи вошел в гостиную и зажег свет.
— Утром я принесу «Перлкордер», — сказал Томми. — И ты сможешь послушать пленку.
Он имел в виду ту самую пленку, которую Данфи послал на собственное имя на адрес «Сломанного побега».
— Только перед приходом не забудь позвонить, — предупредил его Данфи. — Мне бы не хотелось ненароком тебя пристрелить.
— Обязательно! — пообещал Томми и, выходя, весело помахал ему. — Привет.
Данфи запер за ним дверь и прошел на кухню. Открыв холодильник, он обнаружил там пол-ящика «Будвайзера», два вида горчицы и больше ничего. Подумав, что ящик «Будвайзера» скорее всего стоит на Канарах целое состояние, Данфи открыл одну бутылку и вернулся в гостиную.
— Мне твои друзья понравились, — сказала Клементина, просматривая подборку компакт-дисков. — Хотя…
— Что?
— Немного крутоватые.
Данфи кивнул.
— В общем, да, — согласился он. — Такая уж у них работа.
Вытащив пистолет из-под ремня, он положил его на кофейный столик рядом с вазой, в которой стояли пыльные шелковые гвоздики. Затем подошел к окну и вдохнул теплый морской воздух.
— Как ты думаешь, они найдут нас? — спросила Клементина.
— Не знаю, — ответил Джек. А собственно, кого она имеет в виду, Бламона или Управление? — Не думаю, что за нами следили от аэропорта, но ведь я был уверен, что за нами не было слежки и от Джерси. Поэтому точно ничего не могу сказать.
Клементина вставила в проигрыватель диск, и мгновение спустя задушевный голос наполнил комнату жалобным признанием: «Жить легко становится труднее с каждым днем».
— Айрис Демент, — прокомментировала Клементина, покачиваясь в такт музыке.
Данфи присел на подоконник, потягивая пиво. Он смотрел на маленький садик (кто бы мог подумать, что такой человек, как Слейд, способен увлечься садоводством?) и на цепочку огней дальше, на горизонте. Грузовые и пассажирские суда, парусные шлюпки и танкеры. Красивый, даже романтический пейзаж, но он не мог отдаться чистому созерцанию. Из головы не выходили те двое в самолете: Белокурый и Качок. Они так подозрительно быстро исчезли, как только самолет приземлился в Тенерифе. Что должно было бы его успокоить, но…
Не отягощенные серьезным багажом, Данфи с Клементиной пронеслись через таможню и через аэропорт, взяли первое попавшееся такси и доехали до города. Если бы его преследователи находились неподалеку, Данфи обязательно заметил бы их. Но их нигде не было. И у него неизбежно возникли вопросы…
Какое-то мгновение Джеку казалось, что ему удалось их напугать. Но потом он понял всю невероятность подобного предположения. Белокурый совсем не производил впечатления напуганного. Правда, он ощутил некоторое неудобство, но не более. Поэтому…
Должно быть, они заранее позвонили кому-то из Мадрида. И кто-то ждал их в аэропорту. Что означает…
Поморщившись, Данфи задернул шторы, проверил замки на французских окнах, выходивших в сад. Замки были ненадежные. Их ничего не стоит открыть, достаточно просто хорошенько пнуть дверь.
Вернувшись в гостиную, он взял пистолет и положил в карман. Клементина продолжала покачиваться в такт музыке.
— Джек? — спросила она.
— Что?
— С нами все будет в порядке?
Томми пришел утром в начале одиннадцатого. Так как у Слейда практически не было никакой еды, они вначале отправились за булочками на местный рынок, а затем поехали на Лас-Америкас.
— Мы с тем же успехом могли бы позавтракать в «Побеге», — заметил Томми. — Кофе у Бойлана замечательный и в два раза крепче, чем в других ресторанах.
Красный «де шво» Томми они оставили на стоянке рядом с кинотеатром «Дюма» и пошли пешком вниз по холму по направлению к «Сломанному побегу». Парнишка, который встретил их вчера вечером, уже стоял за барной стойкой и протирал бокалы.
Кроме него, в ресторане никого не было. Вокруг царили полумрак и прохлада.
— Эспрессо, Мигель!
— Мне не надо, спасибо, — сказала Клементина. — Я пойду искупаюсь.
Данфи бросил на нее скептический взгляд.
— Ты ничего не забыла?
Она озадаченно оглянулась.
— Что?
— Купальник, — ответил Данфи, усаживаясь за столик в углу.
Клементина поцеловала его в затылок.
— Какой ты умный! — Она взяла полотенце, повернулась и вышла на ослепительно сиявшее солнце.
— Я обязательно должен это увидеть! — воскликнул Томми.
— Совсем не обязательно! — Джек взял его за локоть и заставил сесть рядом с собой. — Ты принес «Перлкордер»? — спросил он.
— Принес, — ответил Томми, вынимая его из кармана рубашки и передавая Данфи. — Здесь тот самый профессор, которого ты прослушивал?
Данфи кивнул, вставляя микрокассету в магнитофон.
— Последняя запись перед тем, как из него сделали отбивную.
— Ну, если ты не возражаешь, — сказал Томми, — исходя из того, что кассету может слушать только один человек, я спущусь со своим кофе на пляж.
Данфи вставил наушники.
— Ты ведь не собираешься строить глазки моей подружке?
— За кого ты меня принимаешь? — запротестовал Томми.
— За извращенца.
Если Томми ему что-то и ответил, Данфи все равно ничего не услышал, так как уже успел нажать кнопку воспроизведения, и крошечные катушечки диктофона завертелись.
«— Золотого луга.
— Золотого луга?
— Да.
— Ну, если вы так говорите… а не кажется ли вам, что это несколько…
— Что?
— Желтовато.
— Я знал, что вы так скажете! Но нет, я не думаю. С Кирманом все будет выглядеть великолепно.
— Ах да! У вас же есть Кирман!»
Данфи потребовалось некоторое время, чтобы разобрать голоса, и еще минута, чтобы понять, о чем говорят. В данном случае речь шла о кресле, которое Шидлоф собирался покрыть новой материей.
Следующий разговор оказался гораздо понятнее: Шидлоф договаривался о визите к врачу по поводу подозрений на бурсит. И тут Данфи принесли кофе. Так внезапно, что он даже вздрогнул. Склонившись над «Перлкордером» и полностью погрузившись в прослушивание записи, он не заметил, как подошел Мигель.
— Спасибо, — сказал он немного громче, чем нужно. Сделал глоток. — Великолепно!
Третий и четвертый звонки были от студентов, просивших перенести консультации с ними на другое время. Пятый звонок, международный, был от самого Шидлофа. Данфи насчитал пятнадцать отчетливых гудков, прежде чем телефон зазвонил на противоположном конце. Затем послышался голос с выраженным американским произношением.
«— Товарищество Джибельи.
— Алло! Говорит Шидлоф!
— Да…»
Данфи остановил магнитофон и перемотал пленку.
«— Товарищество Джибельи».
Перемотал снова.
«— Товарищество Жиля Бекли.
— Говорит Шидлоф!
— Да, доктор Шидлоф. Рады вас слышать.
— Я звонил по поводу отосланного мной чека.
— Да, конечно, я хотел поблагодарить вас за него.
— Это был предварительный гонорар.
— Я понимаю.
— И меня интересовало, была ли у вас возможность взглянуть на письмо.
— Была.
— И?.. Вы смогли составить какое-либо мнение?
— Да, конечно. Письмо абсолютно подлинное. Здесь не может быть никаких сомнений».
Наступила пауза продолжительностью пять или десять секунд.
«— Профессор?
— Да.
— Мне показалось, что со связью какие-то неполадки.
— Нет-нет, просто…
— Если хотите, я могу познакомить вас с человеком, который работает на „Сотбис“. Первоклассный специалист.
— Нет…
— Вероятно, с его помощью вы сможете получить за письмо тысячу долларов, а то и больше. Уверяю вас, вы не прогадаете».
