— Дорогая, ты ломишься в открытую дверь. — Дерек тряхнул головой. — Уж я-то никогда не был чересчур жесток. Так что насчет Макаллана? Какие новости?

Его интересовал только Макаллан, и это можно было понять. Это его работа и его долг перед «Бонни Твидз», которые не станут заключать сделку, не получив ответа Дерека.

— Все готово. Это здесь. — Его брови взлетали вверх, когда она пошла к сейфу. — Здесь надежнее, — успокоила она его. — Оба ключа у меня, а в «Крошечном домике» ничего не запирается. Вот. — Она вручила ему конверт. — Я написала то, что есть. Полагаю, именно это было нужно для их досье.

— Их? — резко спросил Дерек.

— Ну да, тех, на кого ты работаешь, кто бы они ни были. — Ее не покидало ощущение нелепости этих недомолвок. Оба они знали, что именно «Бонни Твидз» была фирмой, намеренной слиться с «Макаллан», и оба ходили вокруг да около. Она не могла назвать это имя потому, что Ангус приехал тогда специально позвонить оттуда, где его не могли подслушать. Ни разу, упоминая о своих делах, он не просил ее хранить это в тайне.

Забавно. Она не могла назвать «Бонни Твидз» не потому, что он просил ее молчать, а как раз наоборот, потому что он не просил ее об этом. Потому что проницательный и предусмотрительный директор Макаллан из Абердина позволил себе быть несколько раз наивным, как мальчишка.

— Чашку чаю? — Она должна выбросить из головы эти образы доверчивого, простого Ангуса. Ангуса со стареньким облупленным пылесосом; Ангуса, обсасывающего пластиковую ложечку для мороженого; Ангуса в кухонном фартуке…

— Спасибо, нет. — Глаза Дерека не отрывались от листка бумаги.

Она мысленно читала вместе с ним. Эти строчки она помнила наизусть.

Образование. Частная школа и университет. Хорошо владеет немецким и итальянским.

Окружение. Вдовец. Живет с одиннадцатилетним сыном. Большую часть свободного времени проводит дома. Дом обставлен в соответствии со вкусом его покойной жены, профессионального консультанта по дизайну. Поддерживает дом в безупречном порядке. Любит готовить, увлекается ландшафтным садоводством, музыкой, спортивными машинами.

Характер. Педантичный, уверен в себе, приверженец правил хорошего тона, человек твердых убеждений, человек слова.

Слабости. Явные слабости отсутствуют. Бережлив. Неэмоционален. Пьет умеренно. Отношения с сыном хорошие. Собирается жениться на совладелице акций своей фирмы, женщинами, по-видимому, не интересуется.

Она следила за его взглядом. Он прочел это трижды.

— Все в порядке?

— В порядке? Да это хвалебная песнь.

— Вовсе нет. — Она должна объяснить Дереку. — Все так и есть. Я бы доверила ему мои деньги. Кажется, вопрос именно в этом? По-моему, они должны ухватиться за него обеими руками.

— По-твоему? — Он повторил это словно нелепость.

— Тебе ведь мое мнение было нужно, — отрезала она.

— Нет, Мэгги. Не мнение, а факты. Разве это факты? — Он ткнул пальцем в бумагу.

— Конечно.

— Докажи их. Откуда ты знаешь, что он говорит по-немецки и по-итальянски?

— Я слышала сама. — Она сказала о званом обеде. Его реакция удивила ее.

— Кто были эти люди? Откуда? Их имена?

— Я могу посмотреть в ежедневнике. — Она записывала их, посмеиваясь над нелепостью предположения, что она может оказаться в Риме, Берлине или Франкфурте. — Дерек, но ведь это не важно!

— Могло бы быть важным, знай мы, о чем они говорили по-немецки и по-итальянски.

Она нетерпеливо махнула рукой. Ему это не понравилось.

— Жаль, что я ничего не знал. Я бы предупредил, на что следует обратить внимание. Ах, черт! — Он стукнул кулаком по колену. — Такой был шанс, и мы его упустили.

— Я сделала все, что ты просил, — горячо сказала она. — Дерек, Ангус Макаллан может мне и не нравиться, но в деловых отношениях с ним риск равен нулю!

Вот! Она уже начинает говорить языком Ангуса. А она не хотела этого. Она чувствовала, что по отношению к нему все это подло.

— А как человек? — Голубые глаза испытующе впились в ее лицо.

— Человек слова.

— Высоких принципов?

— Это не совсем одно и то же.

— Идеалист? Как по-твоему?

— Дерек! Это допрос?

— Мэгги, я должен это знать, пойми. Это нереальный человек. Человека, которого ты описала, не может быть в природе. У него нет недостатков. Ну, это ты так считаешь. А я не верю. Не могу поверить. У всех есть слабости, у всех есть цена.

— Не думаю, что у него есть.

— Тогда он идеалист, мечтатель, не от мира сего.

— Нет, это не про него. — Она остановилась. — Дерек, ты передергиваешь. Я сказала, что Ангус Макаллан честный. Он не может проиграть, я это имела в виду. Он говорит, что ему нужно, и добивается этого. Люди уступают.

— Что делает его опасным противником. — Голос Дерека был задумчив и мягок.

— И бесценным союзником. Именно об этом и речь, — горячо ответила она.

— Именно это я и понял. Громко и ясно. — Взгляд смягчился, губы изогнулись, Дерек засмеялся. — Спасибо, дорогая, и извини меня. Меня надо было убедить, и ты меня убедила. Знаешь, это неплохо. — Он показал на листок. — Достаточно подробно. Поздравляю.

Мэгги тоже рассмеялась.

— Наверное, надо ответить: «Рада стараться». Но ты ведь понимаешь, почему я так не скажу. Ах, Дерек, я очень глупая? Я чувствую себя такой грязной.

— Ты очень глупая, — ответил он. — И очень хорошая, и очень любимая. Спасибо, что сделала это для меня. — Он обнял ее за плечи и потерся подбородком о ее волосы. Затем чуть отклонил стул, на котором она сидела, и коснулся губами ее лица. — Как было бы хорошо, если бы ты сделала еще одну вещь. — Он почувствовал, как она замерла, и ласково погладил ее по руке. — Ничего страшного. Расслабься. Он когда-ни- будь говорил с тобой о своей фирме?

— Если не считать тех обрывочных замечаний насчет «Бонни Твидз» — никогда, — ответила она с облегчением.

— Нельзя ли тебе устроить так, чтобы он показал тебе фабрику?

— Я не буду просить его об этом. Дерек, это глупо. — Она выскользнула из его объятий. — Уж не хочешь ли ты мне сказать, что твои клиенты совершают сделки заочно? Они наверняка все видели сами. Если они почти готовы договориться окончательно, они должны были все видеть!

— Конечно, конечно, они видели. Но насколько верным было их впечатление? Сама ведь знаешь, чужим людям товар показывают лицом.

Мэгги выпрямилась.

— Мне не нравится, что ты думаешь, будто я что-то недосказала!

— Ну, все, умолкаю, — произнес Дерек. — Я вовсе не имел этого в виду, и ты это прекрасно знаешь. Но если бы ты смогла все это увидеть, так сказать, в неофициальной обстановке…

Мэгги молчала.

Беда была в том, что, хотя ей не нравились эти методы, она любила человека, который вынужден был их применять. Ей не хотелось понапрасну задевать его чувства.

— Нет смысла обсуждать это, — сказала она. — Это абсолютно невозможно. Нет никакого шанса устроить так, чтобы мне показали фабрику Макалланов.

Дверь распахнулась, и в комнату возбужденно влетела Келли.

— Мэгги, Грэм пришел! Я показывала ему, как надевать уздечку. — При виде Дерека она остановилась как вкопанная и покраснела. За ее спиной маячил Грэм.

— Ничего, что я зашел, мисс Кэмпбелл? — вежливо спросил Грэм.

— Конечно, Грэм. Всегда рада тебя видеть. Кажется, вы с мистером Грантом знакомы?

Дерек и Грэм обменялись рукопожатиями. Келли молчала, широко раскрыв глаза. Очки сидят криво, «молния» куртки наполовину расстегнута.

— Поздоровайся с дядей Дереком, — сказала ей Мэгги.

— Ты ведь уже большая, правда? Какого ты сейчас роста? Тринадцать ладоней?

— Нет, — поправила его Келли, — в ладонях измеряют только лошадей.

— Идите-ка вымойте руки перед чаем, — скомандовала Мэгги, раздражаясь. Дети! Сладу с ними никакого нет.

Дерек добродушно рассмеялся и еще раз извинился, что не может остаться. Он наклонился к уху Мэгги:

— Значит, на следующей неделе. Я позвоню. Спасибо тебе.

Когда Мэгги вернулась, проводив его до машины, Грэм сидел красный как рак.