Что касается остального, то Ши сейчас был в Каррикду, взял отпуск до следующего месяца, когда Шейла и Мэттью должны будут вместе отправиться в деловую поездку. Джеральдина, словно мимоходом сообщил он, тоже поехала в Каррикду.

Пока Джоанна старалась все это переварить, ее мать взглянула на другой край стола.

— Еще кофе, Дуглас? Нет? Тогда отправляйтесь с Джо в гостиную смотреть телевизор. Мы с Тэдом скоро придем.

— Клянусь Юпитером, верно! Как раз сейчас будет передача, которая мне нравится. — Он с готовностью вскочил и заработал нахмуренный взгляд. Этот взгляд был настолько очевидным, что Джоанна не понимала, как Дуглас мог его не заметить. Он и заметил.

— И как же, сколько нам отпущено времени? — деловым тоном спросил он в гостиной.

— Сколько времени — для чего? — спросила она.

— Для того, чтобы вы пришли в себя насчет выйти за меня замуж. — Ни мольбы, ни малейшего сомнения. В Дугласе было больше от Мэттью О'Малли, чем она думала. А в этом новом Дугласе, казалось, ничего не было от мужчины, который так нежно держал се в тот вечер на берегу.

— Я… пришла в себя, — тихо сказала она. — Я думала и думала, прежде чем написать это письмо. Здесь больше не о чем говорить. Действительно не о чем.

— Я думаю, есть о чем. Об очень многом, — ответил Дуглас и наклонился вперед, уперев руки в колени. — Вот почему я написал вашему отцу и попросил его разрешения приехать.

Джоанна разинула рот:

— Как, вы это сделали? — Не в силах удержаться, она рассмеялась. — Наверное, он не знал, что и сказать. Бедный старый папа!

— Он совершенно точно знал, что сказать, — с достоинством ответил Дуглас. — Как и следовало ожидать. Теперь, когда я увидел его, мне это стало понятно. Он велел мне приехать, чтобы он мог на меня посмотреть.

— Не может быть!

— Ну, я не вижу тут ничего особенного, — спокойно ответил Дуглас. — Именно это скажу я сам, когда дойдет дело до нашей дочери.

— Нашей дочери? — выдохнула Джоанна. В новом Дугласе было нечто, от чего кровь у нее в жилах текла быстрее.

— Ага. Нашей дочери. С личиком как у котенка, совсем как у ее матери. — Он посмотрел на нее, словно вызывая на возражение, дерзким и очень юным взглядом.

— Нет, пожалуйста, — с отчаянием сказала Джоанна. — Пожалуйста, не продолжайте. Все равно нет. Так должно быть.

— Джеральдина этого боялась, — ошарашил ее Дуглас. — Мы поговорили, когда она вернулась из Франции, — сухо добавил он. — Если бы я не встретил вас, Джо, я все равно никогда не женился бы на Джеральдине. Простите, если это звучит грубо. Мне нравилось бывать с ней, и для матери она огромная поддержка, но я ее не люблю. Ни один из нас не должен мучиться угрызениями совести из-за Джеральдины. Она и сама вам это скажет — теперь. — Он ненадолго замолчал, как будто сдерживая нетерпение. — Не будьте с ней слишком суровы, любовь моя. Большинство из нас когда-нибудь поступало глупо по отношению к другим. Джо, в чем дело? — Он наконец заметил ее молчание. Она увидела, что взгляд его изменился. — В том, что я только что сказал насчет глупых поступков?

Она лихорадочно думала. Он никогда не принадлежал Джеральдине. Выйти за него не означало, что она кого-то ограбит. И он все еще хочет ее. И он — мужчина, не мальчик. Он всегда выбирал мужской путь — и особенно сегодня. А потом радость стала затихать. Выйти за него сейчас, ничего не сказав, означало всю жизнь опасаться, будет ли Джеральдина молчать. Об этом не могло быть и речи. А сказать ему — ни за что! Тогда он не захочет на ней жениться, но может почувствовать, что обязан. Кроме того, он же мужчина, настоящий мужчина, ее потеря не будет для него крахом. Он сумеет это пережить.

— Я бы не называла это глупостью, вовсе нет, — она тщательно подбирала слова. — Это было прекрасно, как волшебный сон, и я хочу, чтобы таким оно и осталось.

Молчание казалось бесконечным.

— О Дуглас, зачем вы приехали? — в отчаянии воскликнула она.

— Похоже, я зря потратил время, — спокойно сказал Дуглас и встал.

Другая мать стала бы расспрашивать; Дороти Дайкс этого не сделала ни когда Дуглас вежливо, но очень решительно отклонил ее предложение разместиться в свободной комнате, ни после того, как ее муж отвез его обратно в Грейт Ярмут, чтобы найти место переночевать. Она просто сказала:

— Ты была права, милая. Он очень славный. — И она вышла поискать корзинку, чтобы устроить постель Кену.

Одно дело лечь в постель, а совсем другое — заснуть. Несколькими часами позже Джоанна все еще не спала. Она слышала, как во двор въехала машина и отец хлопнул дверцей. Она слышала, как он воскликнул:

— Славный парень. Что ты о нем думаешь? — Это было одностороннее подслушивание, поскольку голоса матери не было слышно, но она, должно быть, спросила, устроился ли Дуглас. — С легкостью. На этой неделе все только выезжали, — загрохотал в ответ Эдвард Дайкс и сказал, в какой гостинице остановился Дуглас. Она располагалась на Марин Парад со стороны моря. Джоанна знала ее. Не то что бы это имело какое-то значение. С таким же успехом она могла находиться в Тимбукту. Джоанна решительно закрыла глаза.

Утро выдалось без дождя, небо было высоким и бледно-голубым. Марин Парад, мекка ее детства, со своими цветами и газонами, застекленным «Биргартеном», башенкой танцевального зала и еле видной крышей павильона развлечений на пляже, протянулась до самого Британского пирса. Белую с искусно разбросанными цветными пятнами гостиницу Дугласа несложно было заметить. Она припарковала машину и взбежала по ступенькам.

— О Боже! Мистер О'Малли, говорите? — Дежурная покачала головой. — Боюсь, вы разминулись с ним. Он выписался пять минут назад.

— Не может быть! — горестно воскликнула Джоанна. По крайней мере, она должна попрощаться, как следует.

— Боюсь, что да, — подтвердила дежурная, но тут вмешался швейцар:

— Если вы ищете мистера О'Малли, мисс, он должен вернуться вот за этим.

Она никогда не встречала более радостного зрелища, чем вид чемодана Дугласа с пустой кошачьей корзинкой наверху.

— Когда он вернется, задержите его. Не отпускайте, — бессвязно сообщила Джоанна и снова сбежала по ступенькам.

Куда? На юг, к цветочным часам, или на север, к плавательному бассейну и газонам, или прямо вперед, через широкую, разделенную островками безопасности дорогу и по розовато-серому променаду к морю? Джоанна решила в пользу моря и почти побежала через газон и мостовую к дальнему концу променада. Около пристани, скромно пристроившейся между двумя пирсами, она остановилась, нахмурилась и стала вглядываться.

Вдоль пристани шли две фигуры: одна коренастая и целеустремленная, вторая — похожая на точку, но упорно старающаяся не отстать. Даже со спины невозможно было усомниться, что это Дуглас. Маленький ребенок рядом был неожиданным осложнением.

Они повернули обратно. Дуглас, держа руки в карманах, подставил грудь ветру; его галстук развевался. Ребенок, приземистый, похожий на ягодку, кажется, мальчик, семенил рядом. Дуглас пошел быстрее. Очевидно, его не слишком радовала возможная встреча с отчаявшимся родителем или кем-нибудь похуже.

— Привет.

Дуглас остановился, как вкопанный:

— Джо! — И снова: — Джо!

Мгновенная застенчивость заставила ее отвести взгляд — так засветились его глаза.

— Кто это с вами? — спросила она.

— Понятия не имею. — Он выглядел обеспокоенным. — Свалился с небес. Я повернул обратно, а он тут как тут.

Но пока Джоанна предлагала им всем отправиться в машине ее отца в полицейский участок, а Дуглас возражал на основании того, что все похитители детей сажают их в машины, объект обсуждения жизнерадостно заявил:

— Я живу вон там. — Он показал на отходящую от променада боковую улочку.

Они пошли с ним, и он выбрал дом с искусственными цветами в окне. Через несколько секунд его вручили усталого вида молодой женщине на последних стадиях беременности.