— Чувствует себя неуверенно, — объяснил Дуглас.
— О, зачем вы это сделали? — вздохнула Джоанна. — Он такой грубый.
В доказательство ее слов Клути коварно набросился на новичка, сбил с ног и взял в клинч [6].
Изящные оранжево-розовые подушечки тщетно колотили по воздуху под писк их владельца.
— Скверный Клути! — воскликнула Джоанна, шлепая по белой спинке.
Подняв глаза, она заметила странное выражение на лице Дугласа, и снова опустила взгляд как раз вовремя, чтобы успеть заметить, как золотистая, похожая на игрушечную лапка нанесла меткий удар по светло-зеленому глазу обидчика.
— Как вы назовете его? Джинджер [7]? — спросила Элис.
Это прозвучало оскорбительно. Имя должно что-то означать. Она сказала об этом, и Элис засияла.
— Я завтра принесу свою книжицу.
Именно из «книжицы» Элис котенку в конце концов было выбрано имя — Кен, потому что оно было кельтским и потому что оно означало «красавчик». Он выучил его за два дня и радостно нищал в ответ. Под предлогом поисков значения собственного имени Джоанна узнала кое-что еще, хотя Элис, к сожалению, заметила, что ее глаза слишком задержались на букве «Д». От Элис ничто не могло укрыться.
— Если вы ищете «Дуглас», — любезно сказала она, — то оно означает «темно-серый». Цвет его глаз, — добавила она.
— Она отличная малютка, верно? — заметила Элис, не обращаясь ни к кому в отдельности, когда поставила синее с белым блюдо с кэрри перед своей хозяйкой.
— Действительно, — согласилась Шейла О'Малли. — Не знаю, что бы мы все без нее делали. — Она тепло улыбнулась Джоанне. Это был приятный момент и подходящее завершение дневных трудов.
Элис сказала ей, что Шейла О'Малли любит кэрри, поэтому она выбрала его для первого ужина дома и подала со всеми приправами, рекомендованными поваренной книгой — бананами в лимонном соусе, огурцом со сметаной и запеченным ананасом с миндалем. Она достала самую красивую посуду, какую только смогла отыскать — плетеную корзинку для булочек, майолику для бананов, сверкающую нержавеющую сталь для огурцов, посыпанных красным перцем, а украшением стола были яркие георгины, которые как раз начали распускаться в саду.
К ним присоединились Дуглас и Джеральдина, и Элис настояла на своем приходе, хотя обычно по воскресеньям ее не было. Она даже оделась для такого случае в потрясающее синее платье с серебристой отделкой.
Ужин начинался хорошо. На одном конце овального стола сидела Шейла, изящная, с пылающей прической, доброжелательная, в нейлоновых чулках цвета шампанского, в тонком платье-рубашке с длинными рукавами, а напротив ее — Мэттью, по этому случаю в пиджаке, выглядевший особенно красивым в сером фланелевом костюме. Он не произнес «Рад видеть тебя дома, дорогая», когда его жена с Дугласом, несшим ее чемодан, вошла в холл, но, во всяком случае, он там был.
— Мэттью, — сказала Шейла, и они спокойно, оценивающе посмотрели друг на друга.
Теперь, однако, Джоанна с некоторым смущением обнаружила, что стала центром внимания, потому что Мэттью поднимал свой фужер.
— Леди и джентльмены, за Джоанну — нашу экономку и за ее отличный вкус!
— За Джоанну, — эхом отозвались все и дружно выпили.
Опьяняющий, блестящий момент — но и тревожный тоже. По виду Дугласа никто бы не подумал, что он увидел в отцовском каламбуре не просто шутку, и все же он считал необходимым защитить себя от любых выдумок, которые могли прийти ей в голову.
Постепенно разговор перешел на дело; обсуждали намечающееся повышение заработной платы, на которое наконец согласился Ши с представителями профсоюза на прошлой неделе, и, естественно, прогресс «Юности О'Малли». Если Шейле и было неприятно узнать, что Мэттью устраивает встречу Ши с Фелгейт-Уинтером, чтобы передать ему образцы тканей, она не подала вида, и, наблюдая ее быструю реакцию на различные детали, Джоанна искренне восхищалась ее мужеством и самообладанием. А потом совершенно неожиданно все переменилось. Шейла О'Малли повернулась в ту сторону стола, где сидел Ши:
— А когда вы вернетесь из Лондона, Ши, то, может быть, выберете время, чтобы найти себе квартиру.
Взгляд Ши изменился, но добродушный вид остался.
— Годится, миссис О'Малли. Вы были очень терпеливы.
Мэттью прервал ее:
— Для чего это Ши нужна квартира? Мы же решили, что его дом здесь.
— Это ты так думаешь, — холодно сказала Шейла.
Реакция была мгновенной и всеобщей. Дуглас со звоном поставил свой фужер, щеки Джеральдины совершенно невероятно покраснели, Ши проглотил ком в горле. Мэттью, сверкнув почти невидящим взглядом из-под длинных черных ресниц, дернулся на стуле:
— И что ты хочешь этим сказать?
— Боже, Мэттью, не надо так горячиться, — со сдержанным укором сказала Шейла. — Я только думаю, как неудобно Ши жить и работать в одном и том же месте. Пойми, ты ведь не даешь ему ни минуты покоя.
— Он всегда может прийти ко мне. — Мэттью стал заикаться. — Поставить вопрос. Пожаловаться. Он знает, что его выслушают. Ко мне всегда можно прийти. Для этого я здесь и нахожусь.
— Да, это верно, сэр, — вставил Ши. — Я не жалуюсь.
— Видишь, — дернул головой Мэттью.
— Ну что ж, — сказала Шейла, все еще улыбаясь, — а я, может быть, жалуюсь. Совсем немного. Если бы я могла найти здесь кого-то, кто бы мог мне помочь, то, смею предположить, было бы проще…
— Мама, — прервал Дуглас, — нам обязательно обсуждать все это именно сейчас?
— Конечно, нет, — мило сказала его мать. — Я только хотела, чтобы Ши имел это в виду.
— А я бы хотел, чтобы ты кое-что имела в виду, — сверкая взглядом, ее же словами продолжил Мэттью. — Так вот. Я принимаю решения. Мне нужен Ши, и он останется. Я не могу обойтись без него. Когда смогу, тогда и будем говорить о его уходе. Ясно? — Хриплый голос отдавался в ушах Джоанны почти как удары кулаком.
Шейла О'Малли, как ни странно, выглядела совершенно невозмутимой. Эти двое никогда не смогут ужиться вместе, устало подумала Джоанна. Они как огонь и вода. И вдруг подумала, что в итоге вода всегда гасит огонь.
Ши имел привычку оставлять полотенце в павильончике для переодевания рядом с бассейном, и после ужина Джоанна, обратив свои мысли на более земные заботы о завтрашней стирке, отправилась в обход. Она уже собиралась зайти в павильон, когда услышала доносившийся оттуда голос Джеральдины.
— Ты болван, Ши. Тебе следует убраться отсюда.
Джоанна решительно ступила на кирпичный порог.
— Здесь есть полотенца?
— О, входите, Джо, — непринужденно ответила Джеральдина. — Да, забирайте!
Они с Ши стояли, глядя друг на друга.
— Мне бы не хотелось, чтобы вы думали, что я подслушиваю, — устало сказала Джоанна.
— Это неважно, — беззаботно ответила Джеральдина. — Я просто сказала Ши, что, по-моему, ему следует поискать другую работу.
Другую работу! Это была столь оригинальная мысль, что Джоанна могла только глупо уставиться на нее. В Джеральдине всегда было нечто непостижимое. В этот вечер, однако, в ней, казалось, не было никакого притворства.
— Я говорю совершенно серьезно. Вы слышали, что произошло только что. Это невыносимая ситуация. Они — словно две собаки, которые дерутся из-за кости.
— Крепкая кость, — улыбаясь, сказал Ши.
Джоанна перевела взгляд с одной на другого, шокированная и неуверенная. Ее глаза задержались на Джеральдине.
— Но что будет с «Юностью О'Малли»?
— Как-нибудь уладится, — небрежно заверила Джеральдина. — И не смотрите на меня так, словно я — кандидат на Ворота Измены. Я много лет наблюдала, как эти двое мучают друг друга. Это совершенно ужасно, потому что она на самом деле сосем не такая. Но я не могу выносить… — Она резко оборвал себя и снова посмотрела на Ши. — Ну, конечно, тебе самому решать, — закончила она и вышла.
С ее уходом наступило молчание. Ши, опершись рукой о дверной косяк, стоял, неотрывно глядя вслед ее высокой и стройной фигуре, одетой сегодня не в криос, а в сиренево-розовый крепдешин, с волосами, перехваченными на макушке бантом. Джоанна, держа в руке полотенце, стояла, наблюдая за Ши. Его слаксы были того же цвета, что и рубашка, а пиджак из облегченного твида повторял золотой оттенок щек. Он выглядел озабоченным, и неудивительно.
