— Конечно, если Фримен сумеет заручиться для нас помощью Юниса или Талиба, — сказал Азми, — Хамиду тогда и близко не подойти ни к окраинным районам, ни к аэродрому, ни к нефтепромыслам.

— Напрасно вы так рассчитываете на Фримена, Азми, — сухо заметил генерал. — Едва ли его вмешательство спасет положение. Ваша задача сейчас — взять достаточно мощное войсковое соединение и отрезать с его помощью север от юга. Это сделать необходимо, даже если придется продержать войска в пустыне до весны. Отборные части Легиона должны быть сосредоточены между аэродромом и нефтепромыслами. Это единственное решение вопроса, Азми.

Азми покачал головой. — Пока я со своими легионерами буду гоняться за Хамидом, — сказал он, сокрушенно кряхтя, — революция города и деревни охватит всю страну. Взгляните, генерал. — Азми, не вставая, ткнул пальцем в карту, висевшую на стене под чучелом фазана. — Видите эти красные отметки на карте? Нет ни одной деревни Приречья, ни одного городка в верховьях реки, где бы их не было, а вокруг столицы они образуют плотное кольцо. Видите? Так вот, это отмечены все места, где мы обнаружили тайные склады оружия и боеприпасов вплоть до пулеметов и гранат, не говоря уже о винтовках. Взгляните! — Он поднялся, с усилием сдвинув свою тушу с места, подошел к другому столу и достал подробную, испещренную затейливой вязью рукописную карту местности. — Вот, видите? Повсюду во всех этих деревнях и городах мы ловили и арестовывали террористов и революционеров, и не по одному или по два, а десятками, даже в деревнях. А теперь взгляните сюда! — Тяжело переваливаясь, он подошел к окну и взмахнул пухлой рукой, указывая генералу на свои охотничьи угодья, свои поля с первыми в крае ирригационными сооружениями, весь этот дышащий жизнью водораздел между рекой и пустыней.

— Видите вы этих людей на моих полях, на моих, принадлежащих мне землях? — Он с силой ударил себя кулаком в жирную грудь. — Думаете, это просто крестьяне? Обыкновенные люди в джалабии [11], да? Ошибаетесь, сэр! Никому из них я больше не могу доверять. Все замешаны в этих делах. Каждый жалкий землекоп, каждый бродяга. Посмотрите, что творится на наших дорогах! Сколько развелось у нас воров и разбойников, от которых нет спасенья — ведь их не сотни, их тысячи! Люди бросают родные деревни и ударяются в разбой — грабят, убивают, крадут винтовки у солдат. А солдаты! Если б вы только знали, сколько у нас дезертиров каждый месяц — даже среди моих легионеров! А горожане, все эти обитатели трущоб, которые с утра до вечера строят заговоры и козни, потому что им больше нечего делать! Что же вы думаете, они будут сидеть тихо и мирно, пока я буду занят погоней за Хамидом?

Азми фыркнул и вернулся на свое место, утомленный этой тирадой. С тяжелым вздохом он опустился в кресло.

— Все они только ждут случая, — сказал он, широким движением руки обводя окно и обе карты. Потом пожал плечами и горестно высморкался. — Да и можно ли их винить? Посмотрите на наши поля. Мы теперь знаем только одну культуру — хлопок. Что же получается? Половина крестьян остается без дела, потому что для хлопка много людей не нужно. А почему мы сеем только хлопок? — Он беспомощно развел руками. — Не можем иначе. Это единственная доходная культура. Мы должны сеять то, что можно продать, иначе земля себя не окупит. Хлопок нужен всем. В частности, он нужен Англии, и с его помощью Англия держит в плену большую часть нашего сельского хозяйства. Чтобы земля давала доход, мы должны сеять хлопок и только хлопок. А это губит почву. Это обрекает половину наших крестьян на нищенство и бродяжничество. Я тут ничего поделать не могу. Но мне нельзя никуда отлучаться, потому что, если меня не будет, бродяги и революционеры захватят власть в стране.

Генералу Мартину вдруг стало жаль этого тучного, задыхающегося человека, который действительно был в безвыходном положении, и в таком же положении была вся его страна (и если уж на то пошло — весь мир). — Я вовсе не предлагаю вам отправить в пустыню всю вашу армию, — сдержанно заметил он. — Речь идет о том, чтобы выделить для этого одну бригаду Легиона.

— Но у меня нет лишней бригады! — вскричал Азми. — Я не могу обескровить мои лучшие силы, обескровить Легион.

— Тогда достаньте людей еще откуда-нибудь.

— Откуда? Я без конца прошу короля и Омар-бея дать мне еще людей, но они предпочитают держать их у себя в Бахразе для полицейской службы и охраны дворца. Ох-хо-хо! Если вам нужны войска для аэродрома, генерал, обращайтесь к Омару и к королю…

— Хорошо, я обращусь к Омару и к королю, — успокоил его генерал. — Но помните, Азми: вы должны выступить против Хамида до начала весны. Если вы дадите ему возможность весной прийти сюда, к восстанию примкнет не только вся пустыня, но и окраинные районы, и Приречье, и все остальное.

Азми безнадежно всплеснул руками. — Достаньте мне еще людей, генерал, и я завтра же двину свои силы в пустыню.

— Хорошо, я вам достану людей! Должен же быть какой-то порядок в этом деле! Мое правительство не для того снабжает вас новейшей техникой, чтобы вы держали ее в болотах Приречья на случай крестьянских бунтов. Нужно начать действовать в пустыне и как можно скорей.

Азми вздохнул. — Все зависит от вас, генерал.

— Нет, Азми. Не от меня, а от вас.

В дверь постучали. Вошел бахразец-легионер и что-то сказал Азми. Тот кивнул и движением руки отпустил его.

— А теперь забудем обо всем этом, генерал, — сказал Азми, торопясь окончить неприятный разговор. Он встал, вынул темные очки и надел их. На его зов вошли три офицера и стали снимать висевшие на стене дробовики. — Лучше отправимся поохотиться, подстрелим несколько хороших, жирных уток. — И, не дожидаясь ответа, Азми с улыбкой взял генерала за локоть и повел к выходу.

Генерал не питал особой страсти к охоте, но он был метким стрелком, а кроме того, ему хотелось как-то сгладить неприятное впечатление. Вместе с Азми он прошел вдоль двойного ряда одетых в синюю форму офицеров и солдат Легиона, приветствовавших их отданием чести по-английски. Так, с приветствиями, генерала довели до машины. Азми велел одному из своих адъютантов остаться и освободить место для генерала. Они сели, и машина тронулась в путь. Впереди ехали две другие машины с охраной, сзади — третья, открытая, в которой сидели щеголеватые и надменные бахразские офицеры, и в арьергарде — еще одна, с легионерами.

— Внимание! — сказал Азми и нажал какую-то кнопку. Брезентовый верх большого американского автомобиля откинулся назад, боковые стекла опустились. — Осторожно! — сказал Азми и повернул еще какую-то ручку, отчего его сиденье повернулось боком.

Теперь генерал и Азми сидели или полустояли в машине спиной друг к другу. Машина, замедлив ход, въехала под навес, сооруженный из тростника и глины, и остановилась.

— Видали? — с ребяческим восторгом сказал Азми. — Со всеми удобствами, а? Не нужно даже двигаться!

Генералу дали в руки ружье, заряженное и со взведенным курком; но эта странная охота с комфортом по-королевски уже вызывала в нем раздражение.

— Чудесно! — блаженно вздохнул Азми. — От нас требуется только одно — ждать!

Потерпев неудачу у шейхов окраинных племен, Гордон вовсе не пал духом; напротив, это его раззадорило, и он объявил Смиту, что захватит аэродром без помощи Талиба и прочих дряхлых и глупых стариков. — Не нужна мне их жалкая помощь, сделаю все сам.

— А как? — Злосчастный практицизм Смита тотчас же заставил его усомниться. — С десятком телохранителей? С двумя броневиками?

— Нет. Вот с ними! — И Гордон презрительно ткнул пальцем вниз — туда, где к неяркому пламени костров жались десятка два отбившихся от своих племен бедуинов, которые частью сами пристали к ним в пути, частью были присланы неистовым поэтом Ва-улом.

Отряд расположился лагерем в Вади-Джаммар, гигантской расселине вулканического происхождения, отделяющей красную Джаммарскую пустыню от предгорий Камра. Каменистые склоны этой расселины, изрытые глубокими пещерами, сходились у подножия, образуя узкое ущелье — настолько узкое, что ни кочевники, промышляющие набегами, ни бахразские патрули сюда не заглядывали из страха очутиться в ловушке. Загородить оба выхода не представляло никакого труда. Тем и привлекло это место Гордона; и не только потому, что опасность отпугивала врагов, но и потому, что это была отличная естественная крепость для небольшого отряда, который в случае надобности легко мог рассредоточиться и спрятаться среди скал. В каменных впадинах скопилось большое количество воды после зимних дождей.