Ее смешили его слова, но Гордон и впрямь вскоре показал, что способен выполнить обещанное, и довел Мэгги до изнеможения.

— Больше не могу, — взмолилась она вскоре после полуночи.

— Боишься?

— Нет, устала. Ты победил.

— Не знал, что у нас соперничество.

— Ты прекрасно знаешь это. Ты мне отплатил за гольф.

— Вы меня раскусили, мисс Причард.

— Вижу вас насквозь, доктор Джекил! Хотя сегодня, по-моему, вы снова превращаетесь в мистера Хайда.

— О чем это ты, черт возьми?

Мэгги рассказала о своем двойном восприятии его личности, и Гордон расхохотался.

— Я всегда любил этот роман, и буйный Хайд мне больше импонировал, чем благонравный Джекил. А кого предпочитала ты?

— Не скажу, — зевнула Мэгги. — А теперь нельзя ли нам выключить свет и немножко поспать?

Однако Гордон принялся вновь ласкать ее.

— Нет! Я не могу спать, когда ты рядом…

Мэгги пыталась вывернуться из его железных объятий, но не тут-то было. Его безжалостный натиск постепенно начинал получать отклик.

— Нет, я сказала тебе! — выкрикнула она в отчаянии, когда поняла, что подавлять ей приходится собственные инстинкты. — Нет! Нет!

— Да! Да, Мэгги. Твое тело более правдиво и убедительно, чем твой язык. Хочешь, я опять докажу это?

Она едва не закричала, когда Гордон отпустил ее. Он выключил свет, оставив в покое на несколько мучительных минут. В тишине и темноте она, с трудом дыша, еще сильнее ощутила свои трепещущие нервные окончания.

— Ну так что ты выбираешь, Мэгги? Я или сон?

— Вижу, ты снова обратился в Хайда.

— Да, но у этого джентльмена есть нечто привлекательное для тебя, не находишь? — сказал Гордон и привлек ее к себе. — Скажи, что любишь меня, — жарко шептал он, лаская ее трепещущее тело.

— Ты знаешь, что люблю, — тоже шепотом отвечала она.

— Так скажи это громко!

— Я люблю тебя, Гордон, безумно люблю.

На следующий день Мэгги вернулась в отель с прогулки в город около одиннадцати. Она торопливо вбежала в холл и в центральном коридоре столкнулась с неожиданно выросшей словно из-под земли Этель.

— Извините, — автоматически сказала Мэгги.

Слов нет, эта женщина потрясающе красива, даже сейчас, когда чем-то взволнована и раскраснелась. Столь привычного лоска как не бывало: волосы взлохмачены, губная помада размазана и молния на черном облегающем костюме спущена ниже линии бюста. Похоже, она спешит с любовного свидания, но явно не со своим супругом, который в эти минуты, кажется, завершает свое последнее выступление на конференции.

Злобная улыбка расплылась на порочно-чувственном лице. Прекрасные голубые глаза загорелись жестоким огнем.

— Ты рано вернулась домой, малютка, — погрозила Этель пальцем с огненно-красным ногтем. — Никогда не возвращайся раньше, чем тебя ожидает дружок или муженек. Иначе жди неприятностей. Ведь ты же сказала Гордону, что пробудешь в городе до обеда. Но не беспокойся. Больше этого не случится. Во всяком случае, не со мной. Я скоро уезжаю, и, честно говоря, я уже переросла таких мужчин, как Гордон. Просто бедняжка так умолял меня подарить ему напоследок счастье, без которого прежде он не мог жить. И я согласилась. Очень мило с моей стороны, ты не находишь?

Мэгги пыталась не верить ядовитым словам. Старалась не слушать бред уязвленной женщины. Гордон любит меня, он твердит об этом все время. Он не поступил бы так. Она все выдумала. Однако вкрадчивый, доверительный тон Этель подрывал уверенность Мэгги.

— Я ничего не скажу Гордону, если ты хочешь его сохранить, миленькая. Ведь я не вернусь сюда. Завтра мы с Джеральдом улетаем в Штаты. Что ж такого, если Гордон будет иногда думать обо мне, занимаясь любовью с тобой! Какая тебе разница? Ты же станешь миссис Гордон Фостер, а это все, что тебе нужно, так ведь?

Каким-то образом Мэгги собрала силы для гневного и в то же время сожалеющего взгляда, сопроводив его издевательским смешком.

— Ты жалкая лгунья. Гордон никогда не стал бы заниматься с тобой любовью. Ты ему противна. И ты ошибаешься, если думаешь, будто мое единственное желание стать миссис Гордон Фостер. Вовсе нет. Я просто хочу быть с ним, быть его возлюбленной, матерью его детей… Если хочешь знать, — добавила Мэгги, сделав отчаянный шаг, — я уже ношу его ребенка. Да, я беременна. Гордон любит меня по-настоящему, и никакая коварная ведьма, вроде тебя, нас не разлучит. Можешь отправляться хоть в преисподнюю со своим жалким дряхлым мужем! Там твое место.

И с презрительным смешком Мэгги резко повернулась и ушла, не взглянув на соперницу. Нельзя делать злодейке ни малейшей уступки.

Рука дрожала, когда Мэгги тронула дверь своего номера. Заперто. Гордона там вообще нет. Стерва лгала. Мэгги прижалась лбом к двери и едва не заплакала. Как она могла позволить этой мерзавке заронить семя сомнения? Мэгги отперла дверь и вошла. Комната в самом деле была пуста. Она прикрыла дверь и вдруг ощутила характерный запах: пряные духи Этель, которыми та всегда пользовалась. В воздухе витал отвратительно приторный запах.

Мэгги зажала рот рукой и упала на край кровати, борясь с тошнотой. Она закрыла глаза, откинулась на спину, однако тут же вскочила, словно ужаленная. Ведь на этом покрывале только что лежала Этель!

Мэгги в отчаянии застыла у постели, когда дверь ванной открылась и появился обнаженный Гордон. Он страшно удивился, увидев ее.

— Ты же не рассчитывала вернуться раньше полудня.

Мэгги готова была убить его. Их обоих. Оказывается, Этель говорила правду. Эта шлюха возлежала на их постели, и Гордон осквернил себя соединением с ее плотью.

Мэгги начинала бить дрожь, хотя внешне она и казалась спокойной.

— Я попрошу Эдну и Фрэнка отвезти меня домой. Не хочу больше видеть тебя после этого.

— После чего?

Если бы взгляды убивали, от Гордона не осталось бы и следа.

— Можешь не трудиться лгать мне, — холодно сказала Мэгги. — У меня только что состоялся очень милый разговор с Этель. Она рассказала, что произошло, но я, глупая, не верила ей, пока не вошла в эту комнату. Теперь мне известно точно: она была здесь. Я чувствую ее запах. Постель провоняла ею. Поэтому ты и принял душ, Гордон? Пытался отмыться?

— Я не прикасался к ней, — сердито отбивался тот. — Ты должна верить мне, Мэгги.

Он сделал шаг навстречу, но она выставила вперед руки.

— Не прикасайся ко мне! Во второй раз я не позволю мужчине использовать меня и предать, Гордон Фостер. Уж лучше я убью тебя, слышишь?

Мэгги уже не контролировала себя. Она бросилась на него с кулаками, причиняя больше боли себе, чем Гордону. Затем, обессиленная, опустилась на пол у его ног и забилась в истерических рыданиях.

— Как ты мог? — со стоном кричала она. — Как ты мог!..

Гордон стал на колени, поднял ее с пола, заключил в объятия.

— Ничего не было, — уверял он удрученно. — Клянусь тебе. Клянусь моей любовью к тебе, я не коснулся ее. Неужели ты думаешь, я способен на такое после того, как эта кровать стала ложем нашей любви? Ты считаешь меня способным променять твои нежные объятия на ласки проститутки? Бог свидетель, я скорее умру, Мэгги, чем совершу такую измену. Разве можно жить без твоего доверия, без твоей веры в мою любовь? Умоляю, дорогая моя, скажи, что ты мне веришь. Страшно даже думать о том, что я могу потерять тебя. Это невыносимо.

Мэгги слышала отчаяние в его голосе, видела муку, исказившую дорогое лицо, чувствовала, что Гордона трясет. Он любит меня, пришла уверенность. Он не дотронулся до Этель.

Душевная боль отступила. Мэгги охватило горькое, безграничное сожаление. Гордон поверил ей, узнав о безвинных страданиях в тюрьме. Она же отказывала ему в доверии.

— О, Гордон! — Она нежно прижала ладонь к его нервно подергивающейся щеке. — Я так сожалею, что на минуту засомневалась в тебе… Конечно, ты не мог поступить дурно. Прости, моя любовь. Прости меня.

— Простить тебя? Это я должен вымаливать прощение. Мне ни за что на свете не надо было пускать негодяйку в комнату, предоставлять ей хоть малейшую возможность устроить подлость тебе. Я знал, какая она дрянь. Однако мне хотелось окончательно развеять неверное впечатление, которое могло возникнуть у нее, когда я танцевал с нею. Я хотел высказать все, что о ней думаю.