В комнате, куда они вошли, собрались курильщики. Воздух был пропитан дымом, и Эдна немедленно сморщила нос:

— Пошли дальше. Давайте найдем для наших здоровых легких более подходящее место, чтобы не задохнуться уже в ближайший час.

Многие мужчины приветствовали Гордона, сопровождавшие их дамы неизменно впивались в него глазами — все с любопытством, некоторые — с откровенной завистью. В какой-то момент Мэгги даже взяла его за руку, как бы в знак своей власти над ним. Но в ответ получила косой взгляд Гордона. Он прошипел:

— Не переусердствуй.

— Ты же первый начал, — безмятежно отозвалась Мэгги. — Никогда не целуй меня так, как ты это сделал. Я была просто в шоке!

— Я заметил, ты даже потеряла дар речи.

— От такого потрясения можно онеметь.

— Надеюсь, когда в следующий раз я поцелую тебя, ты не будешь выглядеть, словно кефаль на сковородке.

— В следующий раз? — переспросила Мэгги, и при этой мысли по телу словно пробежал электрический разряд.

— Опыт показал, что натура у тебя весьма чувственная, а потому впредь будь осторожнее.

— Перестаньте шептаться! — скомандовала Эдна, обернувшись через плечо. Неожиданно ее взгляд устремился мимо Гордона и Мэгги, глаза округлились. Остановившись, Эдна потянула мужа за рукав. — Это она, Фрэнк, та потаскуха! Только что вошла, и совершенно одна. Не поворачивайся, Гордон. Делай вид, будто разговариваешь со мной, а я тайком за ней послежу.

Гордон не обернулся, но его спина моментально стала прямой, как шомпол, рука неподвижно замерла на бедре Мэгги. Девушка осмелилась взглянуть через плечо. Потаскухой, которую имела в виду Эдна, оказалась Этель Брэннигэн, собственной персоной. В шифоновом платье жемчужного цвета она являлась прямо-таки образцом женственности.

— Я подозреваю, что здесь упомянули миссис Брэннигэн, — заметила Мэгги вкрадчивым голосом.

— Неужели ты хочешь сказать, Мэгги, что слышала о ней? Ты же слишком молола, чтобы помнить тот грандиозный скандал.

— Представь себе, помню и довольно хорошо. В то время я училась в интернате, и мы с подружками взахлеб читали все женские журналы. Даже вспоминаю ее имя — Этель. Но мне гораздо больше нравится прозвище — потаскушка. Она не очень изменилась внешне, правда? — заметила Мэгги, еще раз взглянув через плечо на блондинку, которую уже окружили поклонники.

— Положа руку на сердце, если она и изменилась, то только к лучшему, — с кислым видом призналась Эдна. — И, очевидно, по-прежнему сводит мужчин с ума.

Гордон окаменел. Лицо его оставалось угрюмым. Пальцы похолодели. Мэгги попыталась вызвать у себя сочувствие к доктору. Но вместо этого ее охватило жестокое отчаяние и любопытство, сильное, как никогда.

— По всей видимости, вы с Фрэнком были знакомы с нею, да, Эдна? — продолжала Мэгги, полная решимости выведать столько информации, насколько у нее хватит отваги. — Гордон говорил, что она работала в клинике, где он стажировался.

— В самом деле? — заинтересованно откликнулся Фрэнк. — Может, мне не повезло, но я в то время жил в Перте. Что она представляла собою, Гордон?

— Ни один мужчина не мог устоять перед ней, — сухо отозвался тот.

Фрэнк расхохотался.

— И ты туда же, дружище. Я слышал от одного доктора из Америки, что она собирает скальпы повсюду, где появляется. Когда мы с Эдной узнали, что на конференции будет выступать с докладом старик Брэннигэн, то решили посмотреть своими глазами, ради кого тот рисковал карьерой. Должен сказать, что даже на расстоянии она выглядит потрясающе. Мэрилин Монро, да и только! Ммм, да… Оч-чень красива.

Гордон наконец обернулся, чтобы взглянуть на свою былую подругу, при этом его рука соскользнула с бедра Мэгги. Ей вроде должно было стать легче. Однако, к своему удивлению, она ощутила какую-то потерю. Брошена, покинута. Ей хотелось, чтобы его рука по-прежнему касалась ее тела, чтобы близость — пусть поверхностная — сохранялась.

Мэгги с испугом посмотрела на него. Ей было ненавистно, что Гордон лицезреет свое пепелище.

На его лице не дрогнул ни один мускул, но Мэгги казалось, что она видит, как становятся жестче складки у рта, как темнеют глаза, пока он наблюдает за этой женщиной. Когда Гордон снова повернулся к своим спутникам, у Мэгги перехватило дыхание.

— Ты права, Эдна, — протянул он равнодушно. — Она действительно похорошела. Но я сомневаюсь, что в остальном она изменилась с годами. Предлагаю выпить по коктейлю. У меня в горле сухо, как в пустыне.

Взяв Мэгги за руку, он потянул ее вперед, вынуждая друзей тоже двинуться следом. Мэгги украдкой взглянула на него, но ничего не заметила. Безусловно, Гордон мастерски скрывает свои чувства.

Неужели он до сих пор жаждет обладать Этель? — мучил Мэгги вопрос. Выходит, ему довольно было одного взгляда на ее прекрасное лицо и тело, чтобы его снова затянуло в болото страсти? Они были когда-то любовниками, жили вместе, черт побери! Возможно, Этель занималась любовью, как сама богиня секса. По словам Бренды, он был опустошен, когда Этель бросила его. Власть ее над ним была так велика, что, оставшись один, он едва не сошел с ума. Может быть, он ненавидит эту женщину, но все еще хочет обладать ею. Теперь в этом Мэгги почти не сомневалась.

Боже, никогда в жизни она не испытывала такой ревности! Но почему? На этот важнейший для себя вопрос Мэгги, как ни пыталась, не могла найти вразумительного ответа. Твердо знала только одно — она сделает все, чтобы удержать эту стерву подальше от Гордона.

Второй зал оказался поменьше, здесь было спокойно и очень уютно. Два официанта сновали среди гостей, предлагая напитки и закуски. Компания уселась за столик в углу. Мэгги думала, не специально ли Гордон выбрал это место, чтобы можно было незаметно следить за Этель? Похоже, что так, если вспомнить, зачем он сюда приехал.

— Интересно, а где же ее горячо любящий супруг? — снова начал Фрэнк, когда все выбрали себе напитки. Он явно не желал, чтобы разговор об Этель угас. В любом случае о ней было трудно забыть — она все время оставалась на виду, окруженная толпой мужчин.

— Быть может, Брэннингэн неважно себя чувствует, — сказал Гордон, обнимая Мэгги за плечи. Она подняла на него глаза, а потом улыбнулась, как она надеялась, лучшей своей улыбкой из серии «Приди ко мне». Все годится, лишь бы он не смотрел на ту женщину. Гордон на миг оторопел, потом улыбнулся в ответ.

— Ты выдержишь, — пробормотал он так тихо, что поняла его только Мэгги, и прижался губами к се волосам.

— Что ты имеешь в виду, Гордон? — настаивал Фрэнк. — Тебе известно о старике что-то такое, что не известно мне?

— Не знаю, насколько ты информирован, Фрэнк. Ходят слухи, что у него артрит, пальцы ему не повинуются, он не может больше оперировать. По этой причине он и разъезжает теперь по миру с лекциями. Поговаривают, у него проблемы с деньгами, и он пьет, как сапожник.

Мэгги вслушивалась, и тревога ее росла. Похоже, ее босс затратил немало усилий, чтобы разузнать все о докторе Брэннингэне. До пятницы, когда пришло приглашение, у него, конечно, этой информации не было. Не исключено, что Бренда не напрасно волнуется за брата: может быть, Гордон задумал какой-то акт мести. Не обязательно с применением насилия, но не менее губительный. И жертвой, по-видимому, станет не Этель, а мужчина, похитивший ее у Гордона.

— Тогда я ручаюсь, что этот брак обречен, — заключил Фрэнк. — Женщины вроде нашей блондинки ценят только успех!

Он абсолютно прав, злорадно подумала Мэгги.

— Так, так, — оживился вдруг Фрэнк. — Нам повезло — она идет сюда. Гордону выпал редкий шанс представить ей нас. Почему ты не помашешь ей рукой?

Этель не шла, плыла по залу. Она была, оказывается, совсем миниатюрной, этакая карманная вариация Венеры. Матовая кожа, белокурые волосы, от которых, казалось, исходило сияние. Светлые волосы мягкими волнами окружали ее лицо, создавая прекрасный фон для глаз — огромных, прозрачных и голубых. Почти синих. Самые голубые из голубых лагун посреди белейших песков.