Гуру как-то спросил учеников, как определить, где конец ночи, а где начало утра.

Один ученик сказал:

— Это можно сделать, когда с некоторого расстояния видно — корова это или лошадь.

— Неправильно, — ответил гуру.

— Когда на расстоянии можно различить — манговое это дерево или папайя.

— Опять неправильно, — ответил гуру.

— Как же тогда? — спросили ученики.

— Когда смотришь в лицо любому человеку и видишь в нем своего брата; когда смотришь в лицо любой женщине и видишь в ней свою сестру. Если этого не будет, то независимо от положения солнца тебя будет окружать полный мрак.

Однажды к знаменитому эссеисту Чарльзу Лэмбу пришел друг и сказал:

— Хочу познакомить тебя с одним человеком.

— Спасибо, не нужно, — ответил Лэмб. — Он мне не нравится.

— Но ты ведь совсем не знаешь его!

— Поэтому он мне и не нравится.

— Я знаю, что мне нравится, когда речь заходит о людях.

— Ты хочешь сказать, что тебе нравится только то, что ты знаешь!

Прихожанам очень хотелось знать, куда каждую неделю исчезает их раввин накануне дня отдохновения. Они подозревали, что он секретно встречается со Всевышним, поэтому отрядили одного из своих наблюдать за ним.

Человек увидел следующее: переодетый в крестьянина раввин помогает не еврейской женщине в ее доме, убирая в комнате и готовя для нее еду.

Когда шпион вернулся, его спросили:

— Куда ходил раввин? Добрался ли он до небес?

— Нет, — ответил человек, — он пошел еще дальше.

Когда граф Маунтбаттен, последний наместник английского престола в Индии, заявил, что его племянник принц Филипп помолвлен с принцессой Елизаветой, Махатма Ганди сказал ему:

— Я очень рад, что ваш племянник собирается жениться на будущей королеве. Я бы хотел преподнести им свадебный подарок. Но что это могло бы быть? У меня ничего нет.

— У вас есть ткацкий станок, — ответил наместник. — Сотките им что-нибудь.

Ганди соткал им скатерть, которую Маунтбаттен послал принцессе Елизавете с запиской: «Храните это вместе с королевскими драгоценностями…

…ибо это было соткано человеком, сказавшим: «Британцы должны покинуть Индию друзьями»».

Жил-был один старый суфий, зарабатывавший себе на жизнь продажей всякого хлама. Он никогда никого не осуждал: люди часто платили ему фальшивыми деньгами, и он принимал их без всякого протеста; бывало, что ему говорили, что деньги уже заплатили, а на самом деле этого не было, но он верил им на слово.

Когда пришло время умирать, суфий поднял глаза к небу и сказал:

— О Аллах! Я принимал от людей фальшивые деньги, но в сердце я никогда никого не осуждал. Я просто предполагал, что люди не ведают, что творят. Я тоже фальшивая монета. Пожалуйста, не осуждай меня.

И сказал ему голос сверху:

— Как можно осуждать того, кто никогда не осуждал других?

Многие способны на праведные дела. Немногие способны на праведные мысли.

Семья собралась на обед. Старший сын заявил, что собирается жениться на девушке, живущей через дорогу.

— Но семья не оставила ей ни гроша, — возразил отец.

— И сама она тоже не скопила ни цента, — добавила мать.

— Она совсем не разбирается в футболе, — сказал младший брат.

— Никогда не видела девушку с такими странными волосами, — сказала сестра.

— Она читает одни романы, — сказал дядя.

— У нее очень плохой вкус, — сказала тетя.

— Она много тратит на тушь и румяна, — сказала бабушка.

— Верно, — ответил парень. — Но у нее есть огромное преимущество перед всеми нами.

— Какое это? — спросили все.

— У нее нет семьи!

У аббата Анастасия была книга, написанная на прекрасном пергаменте; стоила она двадцать пенсов. Книга включала в себя полные версии Ветхого и Нового Заветов. Однажды к Анастасию пришел монах и украл книгу. В тот день Анастасий решил почитать Библию; обнаружив, что книги нигде нет, он сразу понял, что ее забрал монах. Однако он не стал преследовать вора из-за боязни лжесвидетельствовать.

А монах тем временем пошел в город продавать книгу. Он намеревался получить за нее восемнадцать пенсов. Один покупатель сказал:

— Дай мне книгу — я узнаю, стоит ли она таких больших денег.

Он принес книгу отцу Анастасию и спросил:

— Отец, посмотри, пожалуйста, на книгу и ответь, стоит ли она восемнадцать центов.

— Прекрасная книга, — подтвердил Анастасий. — Думаю, восемнадцать центов за нее — хорошая цена.

Покупатель вернулся к монаху и сказал:

— Возьми деньги. Я показал ее отцу Анастасию, и он ответил, что книга стоит того, чтобы заплатить за нее восемнадцать пенсов.

Монах был ошеломлен.

— И это все, что он сказал? Больше он ничего не говорил?

— Нет, больше он не сказал ни слова.

— Я передумал. Я больше не продаю эту книгу. Затем монах пошел к Анастасию и со слезами на глазах стал умолять его забрать книгу обратно, но тот мягко ответил:

— Нет, брат, держи ее у себя. Пусть это будет моим подарком.

Монах воспротивился:

— Если ты не возьмешь книгу обратно, я навечно потеряю душевный покой.

С тех пор монах стал жить у Анастасия и служил ему до конца своих дней.

Джитоку был прекрасным поэтом. Однажды он решил изучать дзэн. Он договорился о встрече с мастером Эккеем в Киото. Джитоку шел на встречу с мастером с большими надеждами, но на пороге его дома получил звонкую оплеуху. Он был шокирован и унижен. Никто еще не смел бить его. Однако правило дзэн гласит, что нельзя ничего говорить или делать до тех пор, пока на это не даст согласия мастер. Поэтому он молча покинул дом мастера и направился к лучшему ученику по имени Доку-он. Там он рассказал о случившемся и о своем желании вызвать мастера на дуэль.

— Но ведь мастер был добр к тебе, — сказал Доку-он. — Займись практикой дзадзэн и сам все поймешь.

Так Джитоку и сделал. Три дня и три ночи полного погружения в дзадзэн привели его к тому, о чем он даже и не мечтал, — он ощутил восторг просветления. Эккей подтвердил его сатори.

Вновь Джитоку поспешил к Докуону и поблагодарил его за совет:

— Если бы ты не подсказал, что мне делать, я никогда не пережил бы удивительную трансформацию. А что касается мастера, то сейчас мне кажется, что его удар был совсем не сильный.

Мусо, один из самых знаменитых мастеров своего времени, однажды путешествовал со своим учеником. Они подошли к реке и сели в лодку. Когда она уже начинала отходить от берега, один подвыпивший самурай прыгнул в перегруженную лодку, едва не перевернув ее. Затем он стал сильно раскачивать ее, угрожая потопить хрупкое суденышко. Лодочник стал умолять его успокоиться.

— Здесь людей, словно килек в банке, — крикнул самурай осипшим голосом. И тут он увидел Мусо. — Давайте выбросим этого святошу за борт!

— Пожалуйста, успокойся, — сказал Мусо. — Мы уже скоро причалим к берегу.

— Что? Хочешь, чтобы я успокоился? — дико заорал самурай. — Если ты немедленно не прыгнешь в воду, то я сброшу тебя сам.

Спокойное поведение мастера в минуту опасности привело самурая в неописуемую ярость; он подскочил к Мусо и ударил его по лицу. Брызнула кровь. Больше ученик терпеть не мог. Он был сильным человеком и сказал:

— Ну все, после того, что он сделал, учитель, он уже не жилец на этом свете.

— Зачем переживать о мелочах, — улыбаясь, остановил его Мусо. — Именно в подобных случаях жизнь