Своей славой он обязан одному парижскому дельцу, рискнувшему как-то купить несколько его картин и представить миру искусства первую выставку работ Сезанна. Мир восторженно открыл для себя великого художника.

Сезанн был ошеломлен. Он прибыл в художественную галерею, опираясь на руку сына, не в состоянии скрыть своего изумления от того, что видит на выставке свои собственные работы. Повернувшись к сыну, он сказал:

— Посмотри, они вставили их в рамки.

Однажды Субхути, ученику Будды, пришло осознание богатства и потенциальных возможностей пустоты, осознание того, что все в мире скоротечно, несовершенно и лишено эго. Погрузившись в состояние божественной пустоты, он блаженно сидел под деревом, как вдруг сверху начали сыпаться цветки.

И прошептали тогда Боги: «Мы восхищены твоим совершенным учением о пустоте».

Субхути удивился: «Но я ведь ни слова не произнес о пустоте!»

«Верно, — ответили боги, — ты ничего не говорил о пустоте, мы ничего не слышали о пустоте. Но это и есть истинная пустота». И дождь из цветов продолжался.

Если бы я говорил о своей пустоте или просто осознавал ее, разве была бы это истинная пустота?

Истинная музыка нуждается в звучной флейте, нотах, чистом листе, свете, состоянии, именуемом озарением, святости, отсутствии эго.

Одного старого раввина болезнь приковала к постели. Вокруг него собрались ученики и стали перешептываться о его беспримерной добродетели.

— Со времен самого Соломона не было такого мудрого человека, как он, — сказал один из них.

— А его вера! Она сродни вере нашего отца Авраама! — сказал другой.

— Его терпеливость подобна терпеливости Иова, — сказал третий.

— Только Моисей мог общаться с Богом, как он, — сказал четвертый.

Раввин, казалось, был чем-то озабочен. Когда ученики ушли, жена спросила его:

— Слышал, что они говорили о тебе?

— Слышал, — ответил раввин.

— Чем же ты так недоволен?

— Моя скромность… — пожаловался раввин. — Никто не упомянул о моей скромности!

Блажен, кто говорит: «Я — всего лишь четыре голые стены, и ничего внутри». Никто не может быть богаче его.

Девяностодвухлетнего священника почитали в городе все. Повстречавшись с ним на улице, люди низко кланялись ему: он был свят, его репутация была безупречной. Пастор был членом Ротари-клаба. Он не пропускал ни одного заседания клуба и всегда располагался в своем любимом углу комнаты.

Однажды он исчез. Создавалось впечатление, что он просто растворился в воздухе, — организованные жителями городка интенсивные поиски ничего не дали. Однако на следующий месяц на заседании Ротари-клаба священник как обычно сидел в своем углу.

— Господи, святой отец! — закричали присутствующие. — Где же вы были все это время?

— В тюрьме, — спокойно ответил церковник.

— Как в тюрьме? Да вы ведь и мухи не обидите!

— Это долгая история, — ответил старик. — Вкратце скажу вам, что случилось. Я купил билет на поезд в город и ожидал его прибытия на платформе, как вдруг увидел девушку ослепительной красоты, которую за руку вел полицейский. Она обвела меня взглядом, повернулась к полицейскому и сказала: «Это он». Сказать вам по правде, я был так польщен, что признал свою вину.

Четыре монаха приняли обет молчания на один месяц. Вначале у них все шло хорошо, но после первого дня полного молчания один монах сказал:

— Не помню, закрыл ли я дверь в свою келью перед тем, как мы приступили к нашей затее.

Другой монах воскликнул:

— Недоумок! Мы ведь договорились хранить молчание целый месяц, а ты взял и все испортил!

Третий монах отпарировал:

— А чем ты лучше? Ты тоже нарушил наш договор!

— Слава Богу, я единственный, кто еще ничего не сказал! — сказал четвертый монах.

Однажды на прием к врачу пришел один человек и сказал:

— Доктор, я страдаю от непрекращающейся головной боли. Не могли бы вы прописать мне что-нибудь от нее?

— Конечно, — ответил врач, — но вначале мне нужно кое-что выяснить. Скажите, много ли вы пьете ликера?

— Ликера? — негодующе переспросил человек. — Я никогда не притрагиваюсь к этой отраве.

— А как на счет курения?

— Я считаю курение мерзкой привычкой. Никогда в жизни я не притрагивался к табаку.

— Мне неловко спрашивать вас об этом… ну вы знаете., некоторые мужчины… сутками не бывают дома.

— Да вы что? За кого вы меня принимаете? Я ложусь спать максимум в десять часов вечера.

— Скажите, — уточнил врач, — головная боль, о которой вы говорите… она резкая, острая, пульсирующая?

— Да, такая… острая, пульсирующая.

— Все очень просто, мой дорогой друг! Ваша проблема заключается в том, что нимб над вашей головой вам слишком тесен. Нам остается только расширить его немного.

Проблема в том, что рядом с человеком, живущим в строгом соответствии со всеми своими идеалами, жить просто невозможно.

Один влиятельный британский политик не переставал донимать Дизраэли просьбами, чтобы тот дал ему титул барона. Премьер-министр не мог уважить просьбу человека, и в конце концов ему удалось отказать в просьбе, не задев при этом чувств просителя. Дизраэли сказал:

— Сожалею, что не могу дать вам титул барона, но я вам дам нечто более ценное: можете сказать друзьям, что я предлагал вам титул барона, но вы отказались его принять.

Однажды епископ опустился на колени перед алтарем и в порыве душевного откровения стал бить себя в грудь:

— Я грешник, смилуйся надо мной! Я грешник, смилуйся надо мной!

Местный священник, вдохновленный ярким примером покаяния, опустился на колени рядом с епископом и тоже стал бить себя в грудь:

— Я грешник, смилуйся надо мной! Я грешник, смилуйся надо мной!

В это время в церкви случайно находился сторож. Он был так сильно тронут увиденным, что не смог удержаться; он тоже встал на колени рядом с епископом и стал бить себя в грудь, выговаривая:

— Я грешник, смилуйся надо мной! Я грешник, смилуйся надо мной!

Увидев это, епископ толкнул священника локтем и, указывая на сторожа, с улыбкой сказал:

— Ты только посмотри, кто считает себя грешником!

Свое предназначение в жизни он видел в постоянной борьбе с проявлением сексуальных желаний в себе и в других людях.

Потом он умер. Не выдержав горя, вскоре умер и его ученик. Попав на тот свет, ученик никак не мог поверить в то, что он там увидел: на коленях его любимого учителя сидела восхитительная красотка!

Его шок немного прошел после того, как он решил, что это воздаяние учителю за сексуальное воздержание на земле. Ученик подошел к нему и сказал:

— Мой любимый учитель, сейчас я знаю, что Бог справедлив, ибо он шлет тебе награду в раю за воздержание на земле.

Учителя это взбесило.

— Идиот! — выкрикнул он. — Никакой это не рай и никто меня не наградил: это Ей ниспослано наказание!

Когда обувь подходит по размеру, о ноге забываешь; когда ремень подходит по размеру, о талии забываешь; когда все вокруг пребывает в гармонии, об эго забываешь. К чему тогда весь твой аскетизм?

Одного местного священника часто видели в компании некой привлекательной особы легкого поведения, в том числе и в общественных местах. Это вызывало большое недовольство у прихожан.