— Да, сэр, — он поклонился Эмме. Она нашла этот оригинальный жест внушающим любовь. Бенно вышел через стеклянную дверь в дальней части комнаты. Макс закрыл ее, вернулся и уселся на край стола, скрестив руки перед собой.
— Теперь предположим, что вы сказали мне, почему…
Эмма не хотела рассказывать ему все. Он и так уже думал, что она ненормальная.
— Мне показалось, что вам скучно меня слушать.
— Последние несколько минут не приходилось скучать.
Его голос звучал как-то странно, и Эмма не понимала, о чем он говорит. Она сидела, опустив голову, и смотрела на свои руки, которые лежали на коленях и слегка дрожали. Неужели он борется с теми же чувствами, что и она?
Нет, непохоже. Этот мужчина из разряда «победителей». Но кого же он ей напоминает? Не чертами лица, а нарочито строгим видом. Эмме опять стало смешно.
— Вы выглядите, как старый мистер Уайлер, — озорно хихикнула она.
— Как кто?
— Это директор моей школы. Однажды я напускала воздушных шаров в его кабинет.
Морган сдался и усмехнулся.
— Почему у меня возникает чувство, что вы часто проделывали такие штуки?
— Не знаю. Почему?
— Вы всегда находите все таким забавным?
— А разве вы нет?
— Иногда, — он поднял голову. — Мне редко это удается.
— Мне тоже.
Морган наклонился вперед, и она уловила слабый запах хорошего одеколона.
— А вы не боялись, что я мог бы вас арестовать?
О подобных последствиях своей авантюры Эмма даже и не задумывалась.
— Если ты не хочешь умирать, то не рождайся, — почти шепотом сказала она.
— Что это? Вест-индийское?
— Гуллах [1].
— У вас большой запас красивых изречений, не правда ли? Я знаю, я буду ненавидеть себя утром, но все-таки, что это значит?
— Это значит, что если вы боитесь последствий, то не предпринимайте никаких попыток.
— И вы используете все шансы, — неодобрительно заметил он.
— В действительности, нет, — Эмму смутила подобная реакция. — Вы живете, значит, уже играете в самую крупную лотерею из всех.
Эмма почувствовала, как замирает сердце и яркий румянец заливает лицо. Морган сидел так близко, что их колени почти касались. Сладкая истома охватила уставшее тело. Ни думать, ни говорить не хотелось. Просто сидеть в этом уютном кресле и смотреть на мужчину, с которым познакомилась всего лишь несколько минут назад. И который не может увидеть ее, ее взволнованного лица. Но который, казалось, может понять внутренний мир ее души и увидеть его красоту.
Эмма еще раз взглянула в светло-карие глаза. «Глаза — зеркало души», — так говорила мать. Его глаза напомнили ей холодное озеро, затерянное в лесной чаще. Ничто не потревожит покой водной глади — нет в нем ни единого живого существа. Так и эти глаза… Или это только маска? Но почему он не позволяет ей заглянуть в его душу? Разве она не была откровенна с ним?
— У вас очень красивые глаза, — тихо произнесла Эмма. — Обидно…
— Что? — резко спросил он, сжав кулак.
— Что у вас такой холодный взгляд.
Макс повернул голову. Звуки нежного, взволнованного голоса очаровывали его. Волнение не было жалостью, он это знал. Кровь шумела у него в ушах.
— Неужели?
— Да. И я не знаю, почему.
Он чувствовал ее дыхание совсем рядом, возле щеки. От мысли, что может прикоснуться губами к ее лицу, его сердце блаженно замерло. Запах таинственных духов изменился, и перед ним возникли образы молодых любовников, наслаждающихся упоительным экстазом страсти.
Макс быстро поднялся, пряча руки, чтобы хотя бы ненароком не задеть ее. Он не позволит сбить себя с толку. Он будет выдерживать дистанцию.
— Пойду, одену рубашку, — произнес Макс бесстрастным голосом.
— А… а мое предложение?
— Оставьте свои бумаги. Мой коллега и я просмотрим их в понедельник.
— Это слишком поздно! — не сдержавшись, крикнула Эмма. — Я имею в виду…
Она замолчала, не понимая, что с ней происходит. Зачем завела этот разговор? Все, что ей нужно, — это продать духи! А не заниматься психоанализом!
— Вы останетесь пообедать, — приказал он. Эмма заметила, что взгляд его потеплел. Но только на несколько секунд. Морган хотел добавить что-то еще, но передумал и, пройдя мимо, подошел к двери. — Дикси, ко мне.
Эмма уже успела забыть о ее существовании, и, когда огромная охотничья собака выбралась из-под стола, она испугалась. Дикси посмотрела на Эмму, будто оценивая, и медленно вышла вслед за хозяином.
Эмма вдохнула аромат, оставленный Максом, его волнующий мужской запах. Она обвела взглядом опустевшую комнату, не в силах о чем-либо думать. Ей стало грустно.
Звук торопливых шагов, эхом разносившихся по дому, заставил Эмму очнуться. Боже мой, о чем она только думает?! Неужели она здесь для того, чтобы болтать о своей личной жизни? Эти разговоры не имеют никакого отношения к делу. Она сама отвлекла его от главной темы. Раскрыла перед ним свою душу, а он отогнал ее прочь, как назойливого комара. И она допустила это!
Он приказал ей остаться на обед. Независимая натура решительной мисс не могла мириться с его эгоистическим высокомерием, его самонадеянным тоном. Одному Богу известно, сколько раз ей приходилось выслушивать подобные интонации от родителей, сестер, жениха. Эмма выпрямилась и повернулась к двери.
— О нет, не останусь с тобой обедать, не останусь… не останусь… — проговорила она, глядя в темный дверной проем.
Обессиленная, она опустилась назад в кресло. Она должна остаться. У нее нет времени и нет выбора. Это единственная возможность удачно завершить свою кампанию.
— В конце концов, для чего я здесь? — вслух рассуждала Эмма. — Правильно, для того, чтобы продать духи. Это самое главное. А переживать из-за какого-то себялюбца — глупость. Он воздвигнул вокруг себя стены, толще иерихонских. Ну так пусть и сидит в своей крепости. У него даже нет друзей, раз он приглашает на обед первую встречную женщину.
Его голос преследовал ее. Эмма сидела в кресле, обхватив руками голову. Внезапно ей захотелось сыграть на трубе, да так, чтобы дом заходил ходуном. Но сил не хватало даже на то, чтобы встать, — бессонные ночи и томительные дни измучили ее. Пожалуй, впервые в жизни она испытывала чувство полной беспомощности. Если бы Эмма была дома, то бы добралась до кровати и спала бы долго-долго.
Эмма вздохнула, потерла лоб, бессознательно копируя движение Макса, встала и тяжело простонала, увидев эскизы. Кэтрин столько часов провела над рисунками, а они нужны, как трехногая лошадь.
Эмма потянулась, замлевшие мышцы устало заныли. Она смотрела на рисунки и удивлялась, как ей удалось спасти ситуацию. Неужели она только что говорила с ним о своем проекте, подробно описала все детали? Неужели он смог «увидеть» этот образ? Рисунки, возможно, но…
Эмма задумчиво покачала головой. В данном случае нужно что-то другое. Теперь и доклад уже был бесполезен. Эмма швырнула аккуратно отпечатанные страницы на эскизы. И тут она обратила внимание на принтер со шрифтом Брайля. Серые глаза сузились. Если бы у нее был не чертеж, а макет, то Макс смог бы «увидеть» необычный флакон.
— Эврика! — закричала Эмма. Теперь она знала, что необходимо сделать. Взглянула на часы: еще не поздно, и магазины открыты. Переодеться можно будет в машине или в комнате отдыха на заправочной станции. Но на обед она остаться не сможет. Эмма удивилась, что это решение так огорчило ее.
— Ты впадаешь в детство, Макс, — сказал Морган, брызгая холодную воду себе на щеки. Он толкнул дверь в ванную, вытер лицо и направился в спальню. — Ты ведешь себя, как мальчишка. Ты бы мог разбить себе голову, так мчавшись по этим проклятым ступенькам, — он потер шрам на лбу и открыл дверь. — Зачем я пригласил ее на обед? Нет лучше об этом не думать. Так, где же мои рубашки? — Макс закончил свой монолог и прошел в спальню.
Он прекрасно знал расположение комнаты. Огромный, встроенный в стену шкаф находился слева, а справа — королевского размера кровать с отлогой передней спинкой и тренажер на полу. Но вместо шкафа в его воображении возник притягательный образ обаятельной гостьи. Макс отогнал этот мираж.
