— То, что все это «хорошо» случилось в последние месяцы? — неожиданно выпалила Марина.

— Мысли читаешь, стажер, — кивнул Рэкки. — Два месяца назад этот парень занял очень престижную должность. И пошла полоса невероятного везения. А теперь он взял и повесился — от большой радости, надо думать.

— А под каким видом мы явимся? — спросила Марина.

— Это на месте решим, не переживай, — кивнул Рэкки. — Об иллюзорке я позабочусь, тебе надо будет только участвовать в осмотре. Может, заметишь что-нибудь важное. И потом, квартира, скорее всего, будет пустой. Следствие проводилось, но спустя рукава — это явное самоубийство. Да, вот что — он оставил предсмертную записку.

— Обвиняющую во всем Анну Дюпон? — предположила Татьяна.

— Обвиняющую весь белый свет. Только обвинение было написано до нашей эры. «Все суета сует, и всяческая суета». И ни слова больше.

Квартира и в самом деле оказалась пустой, поэтому иллюзорка не понадобилась. Что же до набора отмычек, то он был «стражникам» совершенно без надобности — почти в любую квартиру можно было приникнуть с кромки. А заодно это давало картину происшествия, которой был лишен любой следователь.

— Придется осторожничать, — предупредил на всякий случай Корвин. — Ты, Марина, иди за мной след в след, Алекс будет в арьергарде.

Марина знала, что этот дом построен в таком месте, где лучше всего на кромкуне ходить. Ни днем, в самое опасное время, ни даже ночью. Но выбора сейчас не было.

Рэкки остановил машину около самого подъезда. Сейчас во дворе было немноголюдно, но все равно следовало отвести глаза прохожим — на всякий случай.

— Все, заходим, — скомандовал шеф Темных. — По лестнице поднимаемся быстро, старайтесь прислушиваться и смотреть в оба.

На кромкедом тоже был невысоким, но абсолютно другим. Никакого кодового замка в подъезде не было и в помине — дверь висела на одной петле. А само здание выглядело так, будто через него и в самом деле прокатилась линия фронта — оно было серым, с потрескавшимися кое-где стенами, целых окон не оказалось вообще.

— Одно хорошо, на кромкетут точно никто не живет, — проговорил Корвин. — Теперь — по лестнице — и в квартиру. Рэкки знает, куда.

Они бросились вверх по выщербленным ступеням с такой скоростью, словно бы от этого зависела их жизнь. Возможно, так оно и было — поднимать панику по пустякам ни Рэкки, ни остальные опытные сотрудники «Стражи» не стали бы.

Марина, прежде чем нырнуть в подъезд, бросила последний взгляд на унылый, без единой травинки, двор — так он выглядел на кромке. В последнюю секунду ей показалось, что они упустили нечто важное, какую-то деталь, от которой зависело их расследование. Но это было, скорее, предчувствием, неясным подозрением. Девушка решила сказать об этом потом, когда они выйдут с кромки.

Она едва не спотыкалась, прыгая через ступеньки, где-то на середине лестницы ей показалось, что все пространство заполняется едким удушливым дымом, дышать было невозможно.

Они влетели в квартиру, если можно так назвать помещение без дверей, без намека на обои, с мутными осколками стекол в окнах, с кучами мусора на полу.

Девушка закашлялась — запах дыма теперь казался просто невыносимым. И в этот момент она сделала еще один шаг — и едва не налетела на шкаф с одеждой, появившийся словно бы из ниоткуда.

Видимо, Марина не расслышала команду: «Выходим!»

— Осторожней, так можно и лоб расшибить, — оказавшийся рядом Алекс удержал ее от падения. — Всё, теперь осматриваемся, принюхиваемся, и не следим.

Последнее было самым важным, поэтому Марина так и осталась стоять в самом центре хорошо обставленной комнаты.

Здесь было все — «домашний кинотеатр», компьютер с широким экраном, рядом были аккуратно сложены диски — видимо, хозяин увлекался компьютерными играми. Пожалуй, розовые обои не говорили о его хорошем вкусе, да и мебель показалась Марине какой-то слишком уж современной. Уюта в этой комнате не наблюдалось.

— Самоубился он, судя по всему, здесь, — Рэкки показал на карниз. — Из окна соседнего дома увидели, что творится нечто странное. Милицию догадались вызвать уже потом. Хотя ничего это уже не изменило.

— Посмотрим, что делается в письменном столе, — пробормотал Корвин. — Если там только найдется эта анкетка…

— А сейчас эта квартира кому принадлежит? — спросила Марина.

— Вообще-то, жил он один, — проговорил Рэкки. — С родными был в ссоре. Вообще-то, живут они в одном из соседних домов — но поплоше. Так, что, вероятно, теперь будет их жилье. Слабое утешение.

— Пожалуй, — согласился Алекс. — Да он, судя по всему, вообще был нелюдимом…

— Скорее, хотел общаться с теми, кто выше рангом, — усмехнулся Рэкки. — Этот самый словоохотливый патологоанатом в школе был с ним дружен — не разлей вода. А дошло дело до института — они стали даже не приятелями, а просто знакомыми. Так, «здравствуй — прощай». Оно и понятно — один экономист, второй — так себе доктор.

Марина еще раз осмотрелась — что-то показалось ей странным. И лишь через минуту она сообразила, что именно.

В этом доме практически не было книг. Ни одной. На книжной полке были диски.

— Опять громко думаешь, — усмехнулся Корвин. — Такие, как этот Дима Коробейников, если и читают, то для того, чтобы было о чем поговорить в своем кругу, предстать умным. А для этого достаточно и Интернета.

— Кстати, неплохо бы посмотреть, не отметился ли он в «Лайф джорнал», — сказал Рэкки, осторожно просматривая содержимое одного из ящиков стола. — Он мог заняться саморекламой, вполне в его духе…

— Посмотрим, — неопределенно ответил Корвин. — Вдруг что-нибудь и найдется.

— Самое странное здесь одно, — произнес Алекс. — Как хотите, такие люди не вешаются. Этого просто не могло быть. А значит…

— Значит, кто-то или что-то заставило его повеситься, — уверенно сказал Рэкки. — Кстати, вот, кажется, и оно, — с этими словами он вытащил прозрачную папку с вырезанной журнальной статьей. — И одного купона с анкетой недостает.

— Вот вам и зомби… — почти весело ответил Корзин. — Значит, верная версия.

— Верная-то она верная, только остальные двое не вешались. Нет, тут какая-то другая штука. Но анкетку к делу приобщим, будем иметь в виду. Понятно только одно — никто самоубийства не инсценировал, повесился он сам. Иначе энергетика квартиры была бы совершенно другой…

Рэкки был уже готов объяснить, какая именно должна быть энергетика, но его слова заставили Марину вспомнить свои смутные подозрения.

— Погодите… Мне кажется… — она смущенно замолчала. Все-таки, ее версии наверняка будут неправильными — здесь же настоящие «стражники», а она — всего лишь стажер.

Однако Рэкки замолчал, внимательно глядя на нее.

— Ты продолжай, если что заметила, — ободряюще сказал он.

— Нет, не заметила, а просто почувствовала… Когда только-только на кромкувыходили… — она все же смутилась окончательно.

— Да тут на кромкечто угодно может твориться, — начал было Алекс, но Рэкки перебил его:

— Марина, продолжай. Какая-то опасность?

— Мне показалось, что за этим домом кто-то наблюдал. Причем, не с кромки, а как бы на полпути…

— Сейчас наблюдали?

— Нет, несколько дней назад… Да это, наверное, ерунда…

— Ерунда? Ну-ну, — Рэкки улыбнулся. — Ты всегда говоришь, «наверное, ерунда», если заметила что-то дельное. Значит, кто-то наблюдал за домом из «полумглы», зайдя на кромкутак, чтобы не пострадать. У нас таким искусством владеет Кор. И где тебе это почудилось? Около подъезда?

Марина кивнула.

— Отлично. Спускаемся вниз — в том же порядке, а потом мы с Кором на минутку задержимся и очень внимательно осмотрим местность. Кажется, стажер Крутицкая, вы напали на какой-то интересный след.

Путь назад — по руинам лестницы — показался Марине куда быстрее. Она даже не успела наглотаться запаха дыма и гари, которые, вероятно, присутствовали в этом месте кромкивсегда.