Сколько помнила Андреа, все последние месяцы Офелия бродила по дому непричесанная, кое-как одетая. Приняв душ, она влезала в те же старые джинсы и водолазку, наскоро пригладив волосы рукой, а причесывалась, только если ей нужно было куда-то выйти. Впрочем, кроме занятий, она почти никуда и не ходила. Да и особой необходимости не было. Правда, Офелия возила Пип в школу, но даже тогда забывала причесываться. Андреа решила, что пришло время покончить с этим.

Снять на лето домик в Сейф-Харборе была ее идея. Собственно говоря, она и нашла его через знакомого риэлтера. И сейчас снова порадовалась, что не ошиблась, – достаточно только посмотреть на Пип, даже на ее мать, чтобы понять, что мысль оказалось удачной. Сейчас Офелия выглядела гораздо лучше, чем раньше. По крайней мере она была причесана… ну, почти причесана. А легкий загар делал ее почти хорошенькой.

– А что будет, когда ты вернешься в город? Не можешь же ты всю зиму просидеть дома, как медведь в берлоге?

– Почему? Теперь-то? Могу, – без малейшего смущения улыбнулась Офелия. Обе знали, что она права.

Тед оставил ей кучу денег… Впрочем, Офелию деньги не особенно волновали. Заключалась в них какая-то грустная ирония, особенно если вспомнить первые годы их супружеской жизни. Тогда они снимали двухкомнатную квартиру. В одной из комнат жили дети, а Тед с Офелией ютились на диванчике в гостиной. Гараж Тед превратил в лабораторию.

Но несмотря на тесноту и отсутствие денег, она вспоминала те годы как счастливейшие в их жизни. А потом Тед пошел в гору, и все стало намного сложнее. Успех и богатство ударили ему в голову.

– Только попробуй повторить весь этот бред, и я кишки из тебя выпущу! – пригрозила Андреа. – Будешь ходить гулять в парк вместе со мной и Уильямом. А потом мы, может быть, слетаем с тобой в Нью-Йорк на открытие сезона в «Метрополитен». – Обе обожали оперу. – Я заставлю тебя выйти из дома, даже если мне придется тащить тебя за волосы! – свирепо добавила Андреа.

Малыш заворочался, трогательно почмокал губами и снова затих. Подруги умиленно улыбнулись. Андреа с удовольствием держала его на руках, чувствуя себя совершенно счастливой.

– Ничуть не сомневаюсь, – кивнула Офелия.

Пару минут спустя влетела Пип, по пятам за ней бежал Мусс. В руках она держала пригоршню камней и ракушки с пляжа. Она сложила их на кофейный столик, попутно засыпав его песком. Но Офелия предпочла сделать вид, что ничего не заметила, – по лицу Пип можно было догадаться, что она страшно горда своим сокровищем.

– Это тебе, Андреа. Если хочешь, можешь взять их с собой в город.

– С радостью. А песок можно? – ехидно хмыкнула Андреа. – И что ты делала на пляже? Играла с другими детьми? – с беспокойством спросила она.

Вместо ответа девочка уклончиво пожала плечами. Сказать по правде, она никого не встретила. Местные редко приходили на пляж, а из-за упорного затворничества Офелии Пип не знала ни одной живой души в поселке.

– Ну, знаешь! Придется мне, видно, приезжать почаще, иначе вы совсем закиснете. Наверняка в вашем Сейф-Харборе есть и другие ребята. Мы их отыщем, и у тебя будет компания.

– Спасибо, мне и так хорошо. – То же самое Пип говорила всегда. Она терпеть не могла жаловаться. Да и к чему? Все равно ведь ничего не изменишь. Ее мать сейчас просто не в состоянии что-то делать. Может быть, в один прекрасный день все будет по-другому, но не скоро. И Пип молча смирилась. Она всегда была умна не по годам. А события, произошедшие девять месяцев назад, заставили ее повзрослеть.

Андреа уехала незадолго до ужина. Ей хотелось вернуться в город, до того как опустится туман. Но ее приезд сделал свое дело – они смеялись и болтали, и Пип, как всегда, с восторгом возилась с малышом Уильямом. Но без нее дом, казалось, разом опустел и в нем воцарилась печаль. В Андреа всегда ключом била жизнь, и стоило ей уехать, как все, казалось, стало еще хуже, чем прежде. Пип нравилась ее кипучая энергия. С ней всегда интересно. Офелия испытывала то же самое. У нее самой уже давно не было желания жить, зато в Андреа его хватало на двоих.

– Хочешь, возьмем какую-нибудь кассету напрокат? – предложила она, беспомощно глядя на дочь. Ничего подобного ей раньше и в голову не приходило, но приезд Андреа немного всколыхнул ее.

– Да нет, не надо, мам. Я посмотрю телевизор, – тихонько прошептала Пип.

– Ты уверена? Пип молча кивнула.

Перед ними вновь встала одна и та же дилемма – что приготовить на ужин? Но на этот раз Офелия решилась предложить гамбургеры и салат. Гамбургеры получились более прожаренными, чем любила Пип, но она ничего не сказала. Меньше всего на свете ей хотелось огорчить мать, и потом гамбургеры все-таки лучше, чем замороженная пицца, которой они питались все последнее время. Пип успела управиться с гамбургером, пока Офелия задумчиво разглядывала свой, но и она в конце концов съела немного салата и даже половинку гамбургера. Да, судя по всему, приезд Андреа пошел на пользу им обеим.

Забравшись вечером в постель, Пип принялась мечтать о том, как было бы хорошо, если бы мама зашла подоткнуть ей одеяло. Конечно, она бы и не заикнулась об этом, но помечтать все равно приятно. Она вдруг вспомнила, как это делал отец, когда она была еще совсем маленькой. Правда, это продолжалось недолго. В сущности, ей давно уже никто не подтыкал одеяло. Отца вечно не было дома, а у мамы полно хлопот с Чедом. И вечно происходило что-то неприятное. А теперь вот не происходило вообще ничего. Но и ее мама тоже, казалось, ушла вместе с их прежней жизнью, осталась только ее оболочка. Теперь Пип всегда укладывалась в постель сама. Никто не заходил сказать ей «спокойной ночи», пошептаться, подоткнуть одеяло на ночь. Она уже давно привыкла к этому. Но в той, другой жизни, в другом мире, где она когда-то жила, так было здорово.

Сегодня мать рано поднялась к себе. Она еще смотрела телевизор, а Офелия уже спала. Пип почувствовала, как Мусс лизнул ее в щеку. Потом послышался протяжный зевок, и пес улегся на коврике возле ее постели. Опустив руку, она почесала его за ушами.

Уже засыпая, Пип улыбнулась. Она помнила, что завтра четверг. Стало быть, мама, как всегда, уедет в город. Значит, она сможет удрать на пляж и повидаться с Мэтью Боулзом. Подумав об этом, она улыбнулась. И почти сразу же провалилась в сон. А во сне снова увидела Андреа и малыша Уильяма.

Утром на поселок вновь опустился туман. Офелия уехала на занятия, когда Пип еще спала. Перед началом занятий ей нужно успеть встретиться с адвокатом, а это значило, что она должна быть в городе до девяти. Приготовив завтрак для Пип, Эми, как обычно, повисла на телефоне, а Пип смотрела по телевизору мультики. Только незадолго до обеда она решила, что стоит сходить на пляж. Собственно говоря, она думала об этом все утро, но боялась явиться слишком рано или Вообще не застать его на берегу. Почему-то Пип казалось, что если Мэтью Боулз и придет, то скорее во второй половине дня.

– Куда ты собралась? – всполошилась Эми, заметив, что Пип спустилась с веранды. Пип обернулась и бросила на нее невинный взгляд.

– Поиграю на берегу с Муссом.

– Хочешь, пойдем вместе?

– Нет, не надо. Спасибо.

Эми, решив, что ее совесть чиста, вернулась к телефону.

Через несколько минут девочка уже бежала к воде. За ней огромными прыжками несся пес. Пип пришлось пробежать изрядное расстояние, прежде чем она наконец заметила его. Боулз устроился на том же самом месте, что и накануне, и перед ним стоял все тот же мольберт. Услышав, как где-то за дюнами лает собака, он живо оглянулся и увидел бежавшую к нему Пип. Как ни странно, он успел уже соскучиться по ней. И теперь при виде ее смуглого улыбчивого личика у него неожиданно потеплело на сердце.

– Привет, – бросила она ему, словно старому другу.

– Привет, привет. Как поживаешь? Как Мусс?

– Чудесно. Я бы пришла пораньше, но решила, что для вас будет, пожалуй, рановато.