— Да, — растерянно сказала Мари, глядя на осколки.

— Какой подлец! Нет, какой подлец! — Анна схватила с подоконника сигарету, потом спохватилась и положила обратно. — Я немедленно позвоню ему!

— Вы знаете, где он? — Мари подалась вперед в смутной надежде.

— Где же ему, козлу, быть! На работе. Вот подлец, вот подлец! И давно?

— Что давно?

— Какой у вас срок?

— Около трех месяцев.

— Ах гадина! Как раз в это время мы собирались в пансионат. Он еще клялся мне, что это такой медовый месяц!

Анна неожиданно упала на стул и некрасиво зарыдала, размазывая по лицу слезы и подвывая. Мари не знала, куда ей деться в этой неловкой ситуации, утешать новую знакомую она даже не пыталась. У нее щипало глаза. — Но Митя, он… — робко начала она.

— Митя не от него, — отрезала Анна, — это совсем другая история.

— Как не от него? Да он вылитый отец, он просто копия Дмитрия!

Анна перестала плакать, и обе женщины уставились друг на друга с непередаваемым изумлением.

— Так вы не жена Олега? — спросила Анна.

Как оказалось, Анна уже давно не была для Мари соперницей. Давным-давно, когда она только окончила институт, ее бросил мальчик — первая любовь, бросил ради другой девочки. Анечка рыдала на скамейке в сквере и давала себе слово похудеть на двадцать килограммов, чтобы весить сорок, как ее тонкокостная соперница, танцевавшая в цирковом балете. Как раз в момент произнесения торжественного обещания истончиться до прозрачности на горизонте страдалицы появился высокий незнакомец, всучил букетик ландышей, вытер сопли и повел в ближайший грузинский ресторанчик нарушать обет. Ту же ночь Аня, удивляясь сама себе, провела в жарких объятиях незнакомца (его, кстати, звали Дмитрием, точнее, Митей), а днем он принес к ней чемоданчик, привел двух друзей и торжественно, при свидетелях, объявил ее своей женой, данной ему Богом на горе и радость. Жили хорошо. Характер у Мити был покладистый, Анины хлопоты на кухне и по дому его радовали, работать она не пошла и довольно быстро забеременела. Митя уверял, что Анечка — не только его первая любовь, но и воплотила главную мечту его жизни — о маленькой дочке, носил ее на руках и облизывал с ног до головы, пока не пропал. Три месяца от Мити не было ни слуху ни духу, Анна подрабатывала где могла и побиралась по друзьям и соседям, родила недоношенного слабенького мальчишку, потому что рыдала по ночам и очень плохо питалась. Когда же Анна увидела своего крошечного и сморщенного сынишку, весящего всего два килограмма, она вдруг поняла, что не на то тратила нервы и думала не о том. Она взяла себя в руки, наняла нянечку и стала браться за любую работу, не брезгуя. Мальчик быстро сравнялся в развитии с ровесниками и рос шустрым и активным, только с каждым днем становился все больше и больше похож на отца, от матери ему как будто ничего не досталось. Вскоре Анне позвонили и сообщили, что Митя сидит в тюрьме. Девушка пришла на суд, дала нужные показания, отправила пару передач, но, получив в ответ письмо, полное любовных излияний, выбросила его и вычеркнула из жизни страницу под названием Митя. Анна трудилась в поте лица, пока не влюбилась в своего женатого коллегу, и тогда началась у нее жизнь, полная стыда и горечи. Олег был начальником отдела, симпатичным, состоятельным, не жадным мужчиной с довольно мягким и добрым характером. Маленького Митеньку он любил и баловал, уверял, что хочет детей, а сам женился по залету, у жены потом был выкидыш, и так без особой любви они и живут. Вроде как привыкли. Обещал на Анне жениться, но все никак не мог собраться с духом и объясниться с женой, тянул и тянул, выбирал момент, а Анна ждала. Вот уже вроде бы совсем собрался… и как раз в эти дни раздался звонок в дверь.

— Ты меня прости, — и Анна по-дружески погладила руку Мари, — я на тебя таким волком смотрела от стыда. Думала, что у девчонки мужа увожу, да еще у маленькой такой.

Девушки подружились быстро. Анна ахала, когда Мари рассказывала ей свою историю, охотно пролила над ней несколько жарких слезинок, напоила гостью чаем, разрешила поиграть с Митенькой и даже подарила фотографии — Митя-старший в белой рубашке и почему-то с теннисной ракеткой и Митенька-младший на деревянной лошадке с саблей, похожий на сказочного принца. Об уголовном прошлом беглого Дмитрия, о его местонахождении и о его родственниках Анна, увы, ничего не знала.

Мари еще постояла на пороге, а потом, уходя, робко спросила у Анны:

— Анечка… можно одну просьбу… пожалуйста… я вдруг поняла, что это для меня — единственный способ выжить.

— Конечно, говори.

— Я тебе тоже пришлю фотографии. Свои и дочки, когда родится. И буду присылать регулярно. Пусть Митенька их видит. А вдруг… вдруг так получится… ты понимаешь… Не с ней, так… так со мной… я ведь всего на неполных двадцать лет, всего на девятнадцать лет его старше. Жизнь — она такая непредсказуемая. Я его дождусь, Анечка. Я любить его буду. Он будет такой же, как отец, только лучше. Ты его воспитаешь настоящим, честным, порядочным мужчиной. Аня, я тебе самой лучшей невесткой в мире буду, клянусь. Ты нигде такой не найдешь. Я тебя очень прошу. Если получится.

Испуганная Анна пообещала своей взбалмошной гостье обязательно показывать Митеньке фотографии, которые та пришлет, и, если получится, стать ее свекровью, а потом долго-долго сидела на стуле, скрестив руки и глядя в пол. Сняла телефонную трубку и позвонила домой Олегу. Попросила жену позвать Олега.

— Ты что, Анечка, что же ты так неостор… — начал было Олег взволнованным шепотом, но Анна решительно его оборвала:

— Сегодня или никогда, Олег.

— Но…

— Сегодня ты выберешь — или жена, или я. Объяснись с ней или порви со мной. Если ты не объяснишься сегодня и завтра же не подашь на развод — я с завтрашнего дня считаю себя свободной женщиной. Извини, но это окончательное решение. — Анна повесила трубку.

Ей было за что сказать спасибо странной угловатой девушке, неожиданно пришедшей на порог ее дома и напомнившей о самой странной любви в ее жизни.

Уложив кудрявого Митеньку спать, Анна в ту ночь еще долго сидела под ночником, перебирая старые фотографии. Ее мама в свадебном платье была прекрасна, как принцесса, и Анна поняла, что свое платье тоже сошьет на заказ. Ей хотелось праздника, как символа освобождения.

Александр долго выдумывал предлог, чтобы позвонить Жанне. Наконец, набрал номер, так ничего и не придумав, буркнул, что это он, Александр, следователь, который… и тут Жанна перебила его, радостно зазвенела словами.

За минуту девушка вывалила на опешившего мужчину целую гору фактов — во-первых, она прекрасно его помнит и рада слышать, во-вторых, она сама собиралась ему позвонить в ближайшее время, в-третьих, через час она освободится от работы и с радостью его увидит, в-четвертых, она все придумала насчет разговора с маминым любовником, в-пятых, он обязательно должен ей помочь. Александр согласился на все и через час заехал за Жанной на студию. Он, как следователь, форму не носил, поэтому курившие на лестнице корреспондентки слегка ошиблись насчет его профессии.

— Жанну? Сейчас позовем. — Одна из коллег, с малиновыми губами и зелеными глазами, направилась в глубины коридоров, две другие принялись флиртовать.

— Вы военный? А мы тут на днях как раз ваши казармы снимали, вы же наш, местный? Кассетку хотите? Но это не к Жанночке, Жанна больше у нас по депутатам специалист, а я вот как раз по военным.

— По красивым и здоровенным, — заулыбалась другая.

Обе напомнили Александру русалок — высокие, гибкие, с длинными прямыми волосами и нагловато-самоуверенными жестами. Он обрадовался, когда Жанна избавила его от собеседниц. Девушки мало расстроились, достали еще по сигаретке и продолжили трепаться.

— Вер, — крикнула напоследок Жанна, — тебе Саша просила передать, что скоро освободится с монтажа!

— Спасибо, — как-то по-змеиному улыбнулась одна из русалок, и Александра передернуло.