От этой мысли ей становилось дурно. То, что он смог свести их любовные объятия к финансовой сделке, вызывало у нее отвращение. Не было смысла поддерживать с этим человеком даже дружеские отношения.

Пытаясь отвлечься от горестных мыслей, Елена стала наблюдать за руками Мериона — он то и дело натягивал вожжи, чтобы заставить лошадь двигаться быстрее, или же, напротив, замедлить ее движение, что являлось грубым напоминанием о том, что таким же манером он попытался управлять и ею, Еленой. Впрочем, в этом, наверное, не было ничего удивительного, ведь он был герцогом, человеком властным и влиятельным. И конечно же, он привык к тому, что все окружающие прислушиваются к его пожеланиям и стараются ему угодить.

Но все же странно, что он никогда не говорил жене, что любит ее. Возможно, это было самое странное его высказывание. Впрочем, теперь это ее не касалось. У них не было общего будущего, и с этим ничего нельзя было поделать. Да-да, ей следовало расстаться с этим человеком, потому что он — герцог, а ее мир — это искусство, музыка, пение. И вероятно, она допустила ошибку, решив вернуться в Англию. Наверное, ей следует уехать отсюда, уехать, например, в Париж, чтобы никогда больше не видеть герцога Мериона.

Глаза Елены наполнились слезами, и она закрыла их, пытаясь овладеть собой. Бедфорд-плейс была уже недалеко, и ей следовало успокоиться. Когда она открыла глаза, кабриолет уже сворачивал на Рассел-сквер, и ей вдруг показалось, что они едут слишком медленно. Осмотревшись, Елена увидела, что улица, граничившая с площадью, запружена экипажами разного типа. Люди же толпились даже на газонах, обрамлявших площадь.

На Рассел-сквер, конечно же, всегда было многолюдно, но такой толпы Елена еще не видела, тем более — в нескольких шагах от ее дома. Стащив перчатку, она смахнула слезы с ресниц и снова осмотрелась.

Теперь ей стало ясно, что люди толпились вокруг какого-то человека, обращавшегося к собравшимся. Но что именно он говорил, Елена не могла расслышать, так как слова его заглушал гул толпы.

— Откуда взялись все эти люди? — спросила Елена и тут же прикусила губу; она не собиралась больше говорить с герцогом, не собиралась никогда.

— Надеюсь, что они испросили разрешения магистрата устроить собрание. — В голосе Мериона звучало беспокойство. — Кроме того, им следовало сделать заявку, а затем подать ее вам на подпись. То есть не только вам, но и всем владельцам соседних домов.

— Да, приходил какой-то человек, — вспомнила Елена. — Но я не владею этим домом, а всего лишь арендую его, и потому я не смогла дать им разрешения и подписать их петицию. Должно быть, они нашли кого-то другого… Интересно знать, поняли ли мои соседи, что соберется такая толпа? И почему все эти люди сейчас не на работе?

— Я подозреваю, что они хотели бы быть на работе, — ответил Мерион. — Возможно, именно поэтому они здесь и собрались.

Елена посмотрела на него вопросительно, и он продолжал:

— После войны повсюду оказалось слишком много желающих работать, и для всех не хватает мест. Так получилось потому, что домой вернулись солдаты, в которых армия больше не нуждается. И эти люди остались не у дел.

Елена прекрасно помнила о своем решении не разговаривать с герцогом, но все же сказала:

— Да, знаю. Я читаю газеты, ваша светлость.

— Да-да, конечно, — кивнул герцог с усмешкой. — Понимаю…

Елена нахмурилась и пробурчала:

— Пожалуйста, не говорите больше ничего. Иначе мы снова начнем спорить. А мне вовсе не хочется потешать публику.

— Мне тоже, синьора. Но вы заговорили первая.

— И уж конечно, последнее слово всегда остается за вами, милорд.

Герцог внимательно посмотрел на нее, потом сказал:

— Так и должно быть, синьора. Потому что это моя привилегия.

— Можно подумать, что у герцога мало других привилегий, — тут же заметила Елена и прикусила губу, чтобы не улыбнуться: все-таки последнее слово осталось за ней, и она была рада этой маленькой победе.

Герцог молча пожал плечами и окинул взглядом толпу. Потом жестом указал Уилсону, сидевшему в задке экипажа, чтобы тот занял место кучера, а сам сел рядом с Еленой.

— Постарайся объехать их, — сказал он мальчику. Уилсон направил лошадь в объезд толпы, по самому краю улицы. Но вскоре толпа стала настолько плотной, что уже невозможно было проехать, и экипаж остановился. Тогда герцог подозвал к себе Уилсона и попросил его разузнать, нет ли объездного пути к дому синьоры Верано.

«Я могу дойти пешком, — думала Елена. — Да-да, так и следует поступить. Только надо сдержаться, не побежать…»

Не сказав герцогу ни слова, Елена поднялась с сиденья, но герцог тут же предупредил:

— Не вздумайте прыгать. — Он взял ее за руку повыше локтя и заставил снова опуститься на сиденье. — Ваш дом недалеко, но идти туда небезопасно.

«Безопаснее, чем оставаться здесь, с вами!» — крикнула она мысленно и рывком высвободила руку.

Мерион снова посмотрел на толпу, потом, указывая куда-то, проговорил:

— Взгляните туда, синьора. Вон там… статуи… Мне кажется, это ваша служанка.

Елена проследила за его взглядом и пробормотала в изумлении:

— Да-да, верно. Это Тина, жена синьора Тинотти.

— Вероятно, она забралась на пьедестал, чтобы лучше видеть, — предположил герцог. — Или кого-то высматривает в толпе.

— Но ведь Тина… Это так на нее не похоже… Она не стала бы взбираться на пьедестал памятника, чтобы лучше видеть оратора.

— Тогда что же она там делает?

— На этот вопрос у меня нет ответа, ваша светлость. «Но где же ее муж, где сам Тинотти?» — думала Елена с беспокойством.

В этот момент к ним подбежал Уилсон. Едва переводя дух, мальчик проговорил:

— Ваша светлость, сэр, самая тяжелая часть пути здесь, на этом отрезке. Люди, собравшиеся по краям толпы, не буйствуют, а только любопытствуют. Они потеснятся и дадут нам дорогу, если мы попытаемся проехать. Вы свернете на следующую улицу и объедете это место, вот и все.

— Так я и сделаю, — кивнул герцог. — Но сначала… — Он повернулся к Елене. — Синьора, я пойду помогу этой женщине. Не знаю, как она там оказалась и почему, но мне кажется, она не может спуститься. Только обещайте, что никуда не уйдете и будете меня ждать.

Елена поморщилась. Ей не хотелось, чтобы герцог совершал ради нее героические поступки. Ей хотелось видеть в нем только эгоиста и грубияна, но она очень беспокоилась за Тину.

Со вздохом кивнув, Елена пробурчала:

— Да, я буду вас ждать. — Она внимательно наблюдала за своей горничной, и было очевидно, что Тина очень напугана.

— Нет, Елена, посмотрите мне в глаза и пообещайте. Не имеет значения, что вы думаете обо мне. Сейчас ваша безопасность для меня так же важна, как для вас — ваша честь.

Когда Елена повернулась к нему и их взгляды встретились, Мерион пожалел, что настаивал на этом.

— Я буду ждать, ваша светлость. — Она снова отвернулась.

— Уилсон! — крикнул герцог, доставая из-под сиденья свою трость.

Мальчик тотчас же подбежал к нему.

— Слушаю, ваша светлость.

— Уилсон, ты должен оставаться здесь и охранять леди и лошадь. Но помни, малый, безопасность леди — на первом месте. Понятно?

Мальчик утвердительно кивнул, и герцог уже приготовился спрыгнуть на землю с той стороны экипажа, где толпа была не такой плотной. Но тут Елена вдруг проговорила:

— Вам бы лучше оставить свою трость здесь. Людям в толпе может не понравиться, что среди них оказался джентльмен.

— Леди права, ваша светлость, — сказал Уилсон. Мерион ненадолго задумался, затем молча кивнул.

После чего сунул трость обратно под сиденье, снял перчатки, вынул булавку из галстука и заменил свою шляпу головным убором Уилсона. Взглянув на него, мальчик ухмыльнулся, но тут же прикрыл рот ладонью.

Снова повернувшись к Елене, Мерион проговорил:

— Но я должен что-то сказать вашей служанке, чтобы заставить ее следовать за мной.

— Скажите ей, что это я послала вас за ней. И еще скажите, что я махну ей рукой.