— Так и есть. Даже очень нравится. Но тут мои чувства вступают в противоречие с долгом. Поэтому и для нас, Бендасбруков, инцидент исчерпан. Вы же понимаете, что мой долг — оберегать герцогство?

— В каком ужасном положении вы оказались, Уильям!

— Ну, мой отец оказался в худшем. Впрочем, одно я могу вам пообещать. Второй дуэли между Бендасом и Мерионом не будет. Я не допущу, чтобы дело дошло до этого.

— В этой связи происшествие с платком обретает еще более нелепый характер.

— Да, верно, — согласился Уильям. Он нахмурился, давая понять, что ему эта тема неприятна.

— А может быть, герцог Мерион уедет рано? — предположила Елена.

— Нет, едва ли уедет, если не захочет раздражать Принни. Никто, кроме таких пожилых людей, как Бендас, не вправе покидать вечер раньше самого принца-регента.

Елена молчала, и виконт спросил:

— А вы сможете петь в присутствии их обоих — Бендаса и Мериона?

— Да, конечно. — Она пожала плечами. — А почему бы и нет? Ведь искусство — мое утешение, дорогой Уильям. Как для вас — верховая езда.

Такое сравнение виконту понравилось, и он с улыбкой закивал:

— Да-да, понимаю.

После этого они ехали в полном молчании.

«Мой отец — и герцог Мерион, — думала Елена. — А может, и десятки других герцогов, а также и особы королевской крови…» Слава Богу, что титулы давно перестали впечатлять ее. Но взаимная ненависть — это нечто совсем другое. И для нее было бы лучше избегать как Мериона, так и Бендаса.

У герцога Мериона путь до дворца занял менее пяти минут. По правде говоря, пешком он мог бы добраться и того скорее. По случаю званого вечера дворец был ярко освещен. Огнями сияли все окна.

Оказавшись внутри, Мерион понял, что добраться от входа до главного зала будет очень трудно. Он знал также, что принц-регент воспримет как оскорбление, если он явится позже хозяина. А вечер обещал тянуться до бесконечности.

Сопровождающий вел его по коридору.

— Ваша светлость, будут присутствовать все герцоги королевской крови, а наряду с ними — не менее сотни гостей. Среди них много одиноких женщин — и тех, что никогда не были замужем, и вдов.

Принни играет в новую игру, хочет быть свахой? Мерион размышлял, будет ли он поощрительным призом для молодых леди, не приковавших внимание герцогов королевской крови.

— Я полагаю, после ужина будут танцы, — продолжал сопровождающий. Это означало «Не пытайтесь сбежать до рассвета».

Мерион тотчас же заметил, что добрая половина приглашенных прибыла раньше его, причем все они выстроились по обе стороны красного ковра, разделившего комнату надвое. Тут же находились и столы, сервированные для изысканного ужина, а один из столов был предназначен для принца-регента и его личных гостей.

Сопровождающий представил Мериона церемониймейстеру, и тот, ударив жезлом о пол, объявил о его прибытии:

— Его светлость, герцог Мерион!

Голос церемониймейстера, на удивление звучный, эхом прокатился по огромному залу. Затем последовали поклоны и реверансы, после чего разговоры возобновились.

Мерион пробирался сквозь толпу, обмениваясь приветствиями со знакомыми. Вскоре он увидел Кайла, беседовавшего с двумя дамами, и уже хотел направиться к нему, но тут вдруг заметил герцога Бендаса. Этот человек был довольно стар и с трудом ковылял по проходу, освобожденному для него гостями. Он шел, тяжело опираясь на трость, а затем, не обращая внимания на то, что все присутствующие стоят, потребовал для себя стул.

Мерион прекрасно знал, что рано или поздно где-нибудь встретится с герцогом, и ему было известно, что Бендас скорее всего будет приглашен на этот ужин.

Когда старик приблизился к нему, он коротко поклонился и проговорил:

— Добрый вечер, ваша светлость.

Бендас остановился и пробормотал:

— Я слышал, что вы недавно вернулись из Германии. Или, кажется, из… — Старик умолк и принялся разглядывать Мериона так, словно впервые в жизни увидел.

Мерион взглянул на него с удивлением. Бендас же, разглядывая его, то и дело щурился. И тут Мерион вдруг понял, что этот человек почти слеп. Удивляло и то, что он за последнее время очень постарел.

— Вы что-то сказали?.. — пробормотал Бендас. — Я плохо вас слышу.

— Я вернулся не из Германии, а из Франции, — ответил Мерион. — И думаю, что этот год будет в парламенте решающим.

— Гм… — Казалось, старик о чем-то задумался. Потом вдруг спросил: — А как ваша сестра? — Он задал этот вопрос с лукавой улыбкой.

— Она в полном порядке, — процедил Мерион сквозь зубы.

— Но как же ее зовут? — Старик снова улыбнулся.

— Ваша светлость, не вводите меня в искушение, — проговорил Мерион, невольно сжимая кулаки.

Старик промолчал, и он добавил:

— Я слышал, что вы представили парламенту два особых законопроекта, Должно быть, вы считаете землю величайшей ценностью. Кстати, что говорит ваш сын по поводу изменения порядка наследования?

— Не ваше дело, — пробурчал Бендас, отводя глаза. Мерион уже повернулся к графу Сандерсу, стоявшему поблизости, и с вежливой улыбкой проговорил:

— Полагаю, милорд, вам в парламенте следует обратить внимание на весь пакет предложений.

Тут Бендас вдруг уставился на Мериона и громко сказал:

— Придержите язык, вы, высокомерный…

К счастью, в этот момент зазвучала музыка, а затем церемониймейстер, четырежды ударив жезлом о пол, громко провозгласил:

— Его королевское высочество, принц Уэльский!

Все собравшиеся тотчас повернулись к двери, чтобы приветствовать принца-регента. А затем гости начали усаживаться за столы. Мерион же в растерянности озирался; он прибыл слишком поздно, поэтому не успел узнать, где находилось предназначенное для него место. Но тут к нему подошел маркиз Стрэмор, сообщивший, что его жена выяснила — они должны сидеть рядом.

Уже сидя за столом, маркиза Стрэмор с восторженной улыбкой воскликнула:

— Ах, обожаю вальс! Как вы думаете, сегодня будут его танцевать? Знаете, ведь теперь везде танцуют вальс. Но я, к сожалению, не знаю, как относится к этому танцу принц-регент.

А через минуту маркиза сделала скандальное заявление — предположила, что особы королевской крови могут вступать в брак с присутствующими в зале леди. Тут маркиз наконец-то отобрал у жены бокал с вином, очевидно, решив, что вино — единственная причина ее неумеренной болтливости.

Маркиза хотела возмутиться, но в этот момент снова заиграл оркестр, а затем церемониймейстер зычным голосом объявил:

— Уважаемые леди и джентльмены, сегодня по просьбе его высочества известная певица синьора Верано порадует нас своим искусством.

После этого объявления раздались восторженные восклицания, а минуту спустя перед публикой появилась Елена Верано. Прежде всего она присела в реверансе перед принцем-регентом, потом — перед всеми остальными. Мерион же кивнул ей с таким видом, как будто ее реверанс предназначался персонально ему.

Как и несколько дней назад в доме Харбисонов, Елена выжидала минуту-другую, обводя взглядом собравшихся в зале людей. И казалось, что этим своим взглядом она призывала всех забыть о ссорах и распрях, о лжи и обмане, о страхе и неудачах и хоть на какое-то время всецело отдаться музыке.

На мгновение взгляд Елены задержался на Мерионе, и он улыбнулся ей. Сегодня она казалась еще более прекрасной, чем прежде. Ярко-зеленое платье оттеняло розоватый цвет ее щек, а темные волосы были забраны наверх — точно так же, как и в первый раз, когда он ее увидел.

Когда же Елена наконец запела, Мерион вдруг почувствовал, что ужасно волнуется за нее. Она исполняла вполне традиционную балладу, «капеллу», которую Мерион сразу же узнал. Он ожидал услышать что-нибудь типично итальянское, однако ошибся. Пела же Елена о поруганной и отринутой любви, но на сей раз в ее исполнении не было прежней страсти. Более того, певица придавала балладе юмористическое звучание, и гостям принца это понравилось; во всяком случае, они довольно долго аплодировали, когда она умолкла.