Насколько я помню, в Сэндлтоне совершенно нет чтения для ума. Когда я рассказал Елене, какого рода книги хранятся в кабинете, она попросила передать тебе, чтобы ты даже близко не подпускал Мию к этой комнате.

На случай если тебе вдруг каким-то чудом наскучат эротические рисунки и анекдоты, прилагаю последний выпуск «Эдинбург ревью» и целую сумку с подробными материалами по фабрике Лонг-Бэнк-Милл, водяным колесам, паровым двигателям — это все отсюда, из твоих комнат. Думаю, все остальное у тебя с собой.

Они тебе могут понадобиться. Я приложил письмо от Томаса Себолда. Еще до этой последней задержки я понял, что он решил искать партнера среди своих сотоварищей в Манчестере».

Дэвид взял второе письмо, уже распечатанное и свернутое. Он развернул его и, выругавшись, бросил на стол — почерк был очень неразборчивый. Он дочитает письмо Лина, а потом найдет лупу и будет с ее помощью расшифровывать каракули Себолда.

«Я знаю, твое согласие сопровождать Мию к нам и есть причина самой последней задержки и выхода Себолда из проекта. Я даже не догадывался, что обещание Себолда так ненадежно, и прошу прощения за то, что наша просьба повредила твоему проекту. Хочу тебя заверить, что, поскольку сотрудничество попечителей весьма крепкое, герцогство Мерион поддержит твои усилия по поиску другого партнера для строительства хлопкопрядильной фабрики».

Дэвид надеялся, что его письмо к попечителям будет принято благосклонно и они учтут, что идею поддерживает сам Мерион.

«Что касается паровых двигателей… Лично мне это изобретение кажется непроверенным, я бы не рекомендовал вкладывать в него средства в настоящее время. Водяные колеса используются уже целую вечность — и будут использоваться еще столько же».

Дэвид потратил немало времени, пытаясь убедить брата не оглядываться на то, как вели дела другие герцоги, его предшественники, а смотреть в будущее. Может быть, герцог и дальновиден, когда дело касается благополучия бедных, но если речь заходит о чем-то механическом, то в этом смысле брат все еще живет в прошлом столетии.

Дэвид стал обдумывать ответ.

«Чертов паровой двигатель изобрели даже до твоего и моего рождения, он используется уже больше ста лет. Паровой двигатель позволит построить фабрику ближе к источнику угля, сэкономить деньги и время».

Ох, черт побери! Дэвид решил, что не будет тратить порох на письмо. Они смогут обсудить этот вопрос или поспорить на эту тему при встрече. Он подавил в себе разочарование и дочитал письмо.

«Мы с Еленой желаем тебе здоровья. Оливия и ее муж обещают соответственно булочки с корицей и молитвы.

Гаррет просил передать, что если его молитвы подействуют и ты не заболеешь, он тебя «отметелит» на боксерском ринге за то, что ты заставил нас всех так волноваться.

Иногда я сомневаюсь в заверениях нашего зятя, что он теперь человек мирный.

Линфорд».

Дэвид понимал скептицизм брата. Оливия влюбилась в мужчину столь же необычного, как и она сама. Для епископального священника у Гаррета были весьма эксцентричные верования.

Корзины стояли на столе, за которым обычно ели слуги. Дэвид убрал их до тех пор, пока не узнает у миссис Кантуэлл, кто их прислал. Он собирался сказать ей, что хочет передать благодарность пославшему.

Записку, адресованную Мие и приложенную к письму для него, Дэвид, почти не любопытствуя, положил на сверток странной формы, тоже предназначавшийся ей. Потом взял письмо Себолда и сумку. Сумка оказалась такой увесистой, что он даже охнул. С сумкой и письмом он пошел в кабинет. Дэвид считал, что самый верный способ удержать Мию от исследования содержимого книжных полок — это устроиться в кабинете работать.

Дэвид посмотрел на переплеты невинных на вид книг, выстроившихся на полках рядом с ним, но не взял в руки ни одной. Он и так провел почти весь предыдущий день в борьбе со слишком вольным воображением. Рисунки, изображающие мужчин и женщин, занимающихся любовью в немыслимых позах, не помогут ему держать воображение в узде. Он повернулся к полкам спиной и положил сумку на стол. Ему вспомнился один случай: как-то раз он вошел в эту библиотеку и застал здесь Джессапа и еще одного джентльмена и двух женщин. Его брат вел такой образ жизни, что вполне мог не дожить до тридцати лет.

Карты и мелки были сброшены со стола, чтобы освободить место для других занятий. Одна из женщин сидела, оседлав Джессапа, ее юбки были задраны, а у Джессапа явно были расстегнуты брюки. Двое других наблюдали за этой парой с нескрываемым возбуждением. Дэвид быстро вышел из комнаты, пока его никто не заметил, потом ушел из дома и остановился на ночь на постоялом дворе. Ему было ясно, что это частная вечеринка и присутствие на ней пятого совершенно нежелательно.

Проклятие! В этом доме все напоминает об оргиях, в некоторых из них он и сам участвовал. Из всех возможных мест, где можно было оказаться запертым с развитой не по годам девственницей, Сэндлтон — худшее. В борделе он мог бы получить удовлетворение. В монастыре мог бы проводить часы в молитве, стоя на коленях в часовне. И то, и другое — верные способы справиться с собственной слабостью. Хотя лично он не был любителем ни первого, ни второго.

У него снова заболела голова. Дэвид посмотрел па чертеж парового двигателя, пытаясь как следует сфокусировать взгляд. Только бы это не был еще один симптом! У него нет времени на болезнь, слишком много всего нужно сделать.

Первым пунктом в списке было письмо Себолда. Дэвид нашел лупу. Почерк и орфография Себолда выдавали его происхождение. Дэвид начал читать.

«Лорд Дэвид, ваши пречины опаздания на нашу встречу побудили меня искать другого совладельца для Манчерстерского проекта. Я образовал портнерство с банкиром, который когда-то в прошлом мне помог. Мне стало ясно, что вы не заинтирисованы в этом проекте столь серьезно, сколь это требуется…»

Письмо продолжалось, но Дэвиду не было нужды его дочитывать.

Если он не умрет от болезни, то этот карантин сведет его с ума. Сэндлтон отделяло от Манчестера меньше шестидесяти миль. А до Стайела было итого ближе, Если бы не этот проклятый карантин, Дэвид доехал бы туда верхом меньше чем за день, и встретился бы с Себолдом, и попытался бы его убедить, что задержка на один день ничего не означает, это всего лишь мелкое неудобство.

Дэвид порылся в сумке и с облегчением увидел, что Лин прислал копию чертежей фабрики. Он сможет найти инженера, который внесет в них изменения, заменяя старые двигатели на новый, паровой. Но это не имело никакого значения, если он не сможет решить главную задачу: финансирование. Именно это было главным препятствием на пути к успеху.

Потеря поддержки Себолда означала, что все деньги должны прийти из поместья Мерион. Что ж, по крайней мере вынужденная изоляция в карантине дает ему идеальную возможность подготовить доводы, которые убедят Лина и попечителей, что будущее — за хлопкопрядильной фабрикой, работающей от парового двигателя.

Дэвид вытащил из сумки кипу бумаг и разложил их на столе, который использовался как письменный.

— Прошу прощения, милорд.

Дэвид еще раньше заметил, что в дверях кабинета мнется врач, но постарался не обращать на него внимания и полностью сосредоточился на изменении планов.

— Входите, Новинс, входите.

Дэвид вложил в это приглашение столько сердечности, сколько смог. Здоровье слуг следует считать даже более важным, чем успех его планов. Он надеялся, что дурных новостей нет.

— Спасибо, сэр. — Новинс присел на краешек стула, стоящего по другую сторону стола. — Я осмотрел обоих пациентов и побеседовал с миссис Кантуэлл и Бэзилом. Можно сказать, что положение улучшается. Позже я поговорю еще с мисс Кастеллано, но сначала я хотел бы спросить вас, не отмечаете ли вы у себя какие-либо признаки болезни.