— Господи! Тебя послушать, так получается, что я только и делала, что наносила тебе увечья, пока мы были… вместе.

— А разве не так? Иногда мне именно так и казалось. — Улыбка стала более искренней, а голос мягче. — Мы довольно бурно выясняли отношения. Ты помнишь, Роан? — Он ткнул пальцем в маленький шрам на шее.

Потупившись, она кивнула. В полном изнеможении от усталости и бессмысленной перепалки, она опустилась на кровать, подтянула колени к груди и откинулась на спинку. Как не помнить? Она швырнула в него битой тарелкой — и впервые в жизни не промахнулась… Откинув мысли о разделяющей их пропасти, она задрала край штанины и указала на голень:

— А ты помнишь это?

— Конечно. Ты упала в Портсмуте.

— Никуда я не упала! — воскликнула Роан. — Это ты меня толкнул. Ты!

Арден рассмеялся, морщинки на его лице разгладились, в глазах вспыхнули искорки. Опершись о подоконник, он сказал:

— Это получилось не нарочно.

— Так уж и не нарочно! — Роан еще выше подняла штанину и вытянула отекшую ногу. — Вот, посмотри.

— Ты в этих ботинках летела в самолете и бродила по побережью?

— Естественно.

— Тогда все ясно. В дорогу следовало надеть более удобную, растоптанную обувь на низком каблуке. Ничего, завтра будет лучше, отек спадет.

Все еще разглядывая ногу, Роан не видела, что он внимательно смотрит на нее, только почувствовала: атмосфера в комнате изменилась. Она встревоженно подняла голову.

— Роан, ты удивительная, — негромко проговорил Арден. — Будто вобрала в себя черты нескольких женщин. А какой ты была тогда!.. — Не договорив, он издал довольный смешок, словно воспоминания о прошлом доставили ему неподдельное удовольствие. — Надо же! Бельведер! А ты негодяйка, Роан!

— Она тебя спросила о бельведере?

— Конечно.

— И ты рассказал?

— Нет.

— Спасибо. Ты меня порадовал.

— Потому, что это наши личные воспоминания?

Роан с величайшим трудом подавила желание немедленно броситься к нему — таким он был… прежним в эту минуту, таким… родным.

— Да, это — наше. Хотя, если помнишь, ты утверждал, что это был не бельведер, а летний домик в викторианском стиле.

— Не обращай внимания, я соврал. Конечно, это был бельведер. По крайней мере так говорилось в проспекте, и я знал это заранее, потому как изучил его досконально еще до нашего посещения. «Продается чудесное поместье с бельведером», — процитировал он по памяти. — А ты разрушила это великолепное архитектурное сооружение. Не стыдно?

— Во-первых, я этого не хотела, а во-вторых, спровоцировал меня ты!

— Между прочим, твоя выходка стоила мне целого состояния.

— Ты легко мог позволить себе такую, пусть даже непредвиденную трату, — улыбнулась Роан.

— Да, к счастью.

— К тому же ты с успехом пустил поместье в оборот, даже без бельведера.

— Верно.

— И признай, вспышки гнева и даже ярости были присущи не только мне одной, — тихо продолжила она, уносясь мыслями в прошлое. — Только что мне припомнился кое-кто, пытавшийся запустить в меня сумкой с клюшками для гольфа…

— Только потому, что ты вознамерилась швырнуть одной из них в меня. Кроме того, ты оказалась абсолютно никчемным игроком.

— Как, впрочем, и ты.

— Ну, сейчас я играю как бог.

Ага, значит, вот на что он тратил время, когда избавился от своенравной любовницы, требовавшей постоянного внимания, — на тренировки! — с грустью подумала Роан.

— Не сомневаюсь, — кивнула она.

— И теперь не играю так… скучно, Роан. Представь себе.

— Понимаю. — Их игры в гольф протекали подчас просто живо, но это бывало достаточно редко. Чаще всего они были подобны извержению вулкана. Единственное, какими их нельзя было назвать, так это скучными. Роан опустила подбородок на поднятые колени и с неподдельным интересом спросила: — Скажи, пожалуйста, а сейчас тебе тоже скучно? Хетти сказала, что волнуется о тебе. По этой причине ее беспокоит твое состояние?

— Скучно? Ни в коей мере. У меня просто нет для этого времени.

У Роан возникло странное чувство, подобное тому, какое появляется у человека, намеренно трогающего языком больной зуб.

— А с Патрицией? С ней у тебя не хватает времени для скуки? Скажи, у вас это серьезно?

Арден передернул плечами, нахмурился, и Роан немедленно пожалела, что задала дурацкий вопрос.

— Может, я кажусь тебе мазохистом, — медленно проговорил он, — потому что вторично засовываю голову в одну и ту же петлю. Ты ведь сама была не прочь затянуть ее на моей шее и вести меня за собой, как послушную собачку…

— Что за странная мысль? — хмыкнула Роан. Очнись, Арден. Я никогда — слышишь, ни-ко-гда! — не пыталась водить тебя на поводке. Даже смешно, честное слово.

— А тебе и пытаться не надо было, я сам на это шел. Эдакая легкая жертва, овца на заклание. И клянусь тебе, я ни за что на свете не позволил бы дать тебе понять, какую боль ты мне причиняешь. Сам удивляюсь, почему сейчас обсуждаю это с тобой.

Стараясь придать своим словам совершенно безразличный тон, Роан бойко парировала:

— Ну, Патриция-то по крайней мере живет по одну сторону Атлантики с тобой. Никаких препятствий, никаких расстояний во много миль.

— Бесспорно.

— Взаимные упреки — вот все, что тебя волнует. Только они, не правда ли? — добавила она с легкой ноткой озорства.

Почесав подбородок, Арден ухмыльнулся:

— Ты права, упреки несколько… успокаивают.

— Мда… Как ты думаешь, мы бы так и остались с тобой враждующими сторонами, если бы я поехала тогда с тобой? Или со временем стали бы мягче, податливее?

Он неопределенно хмыкнул:

— Ты сожалеешь, Роан? О том выборе, что сделала летом?

Странный у него тон, не понять, злится он или говорит искренне. Роан немного подумала и спокойно ответила:

— Я часто думаю о своем выборе.

— Ясно. Все еще осторожничаешь?

Улыбнувшись одними губами, Роан осторожно спросила:

— А ты?

— Иногда. — Не сводя с нее взгляда, он едва слышно приказал: — Иди ко мне.

Роан мгновенно напряглась. Помни, что ты для него — ничто, пустое место.

— Зачем?

— Я не привык просить дважды, Роан, и тебе это хорошо известно. Иди ко мне — или оставайся там, где сидишь. Сейчас или никогда.

— В таком случае я останусь, — прохрипела Роан.

Горло ее пересохло. Даже если у него не было связи с Патрицией, иной ответ прозвучал бы до омерзения глупо. Стоит только ему позвать ее, и она бросится к нему в объятия — это Роан знала наверняка. Но она поклялась самой себе, что больше ни за что не даст воли непрошеным эмоциям. Никогда.

Арден безразлично дернул плечом и двинулся к двери, но едва она успела вздохнуть с облегчением и подумать, что наконец-то оказалась в относительной безопасности, как он повернулся и одним прыжком пригвоздил ее к кровати.

Только ни в коем случае не надо пытаться высвободиться, мелькнула мгновенная мысль, едва Роан почувствовала на себе тяжесть его тела. Это только еще больше его распалит. Трудно, ох как трудно оставаться недвижимой! Еле сдерживая рвущееся из груди дыхание, она произнесла самым спокойным тоном, на который только была способна:

— Арден, пусти меня, пожалуйста.

— А что, если я не послушаюсь? — с усмешкой поинтересовался он.

Боже, как кружится голова… Из последних сил стараясь сохранить равнодушную неподвижность, Роан выдержала устремленный на нее взгляд глаз цвета стали, потом резко, всем телом извернулась. Как ни странно, Арден не скатился и не потерял равновесия.

— Беспокойство за состояние Хетти не дает тебе права так обращаться со мной, — ровным тоном произнесла Роан.

— По-моему, я обращаюсь с тобой совершенно нормально, разве не так? И прекрати, пожалуйста, дрыгаться подо мной, не то свернешь себе что-нибудь, а я отвечай.

— Вот и слезай с меня, чтобы этого не случилось.

— Зачем ты сюда приехала?

— Ты что, тупой? Повторяю в сотый раз: я думала, что Хетти больна.