— Да, легко, — согласилась Роан, испытывая совершенно противоположные чувства. — Я была напугана, словно попала в западню, — тихо добавила она, — а твоя ревность и вспышки гнева только осложняли ситуацию.

— Ты великолепно сыграла, очень правдиво. — Арден сказал это так, будто и тогда, прошлым летом, не сомневался в ее неискренности. — И еще: я тебе поводов для ревности не давал.

Истинная правда, никаких поводов у нее не было… Успокойся, Роан, ты же столько раз твердила себе: никогда не нужно вспоминать то, что быльем поросло и покрылось паутиной забвения.

— А мне, может, ревности-то как раз и не хватало, — сказала она. — Был бы мотив, было бы и основание.

— Странная логика. По-твоему, если бы я тебя обманывал, ты бы получила официальное основание обманывать меня?

— Я тебя никогда не…

— Разве? Ни с одним из тех парней, что я чуть ли не каждый день видел то входящими в твою квартиру, то выходящими из нее?

— Я должна была вести переговоры с менеджерами! — вспылила Роан. — Сто раз тебе это объясняла!

— Помню. Однако у нас с тобой разные представления о том, что такое обман. Ты не находишь?

— Я не обманывала тебя! — разозлилась Роан.

— Значит, ты не считаешь обманом то, что ты принимала мои ухаживания и дала понять, что не против выйти за меня замуж?

Что на это ответить? Что тогда еще многого не знала и не заглядывала в будущее?

— Я не хотела вступать с тобой в связь, Арден, — сказала она спокойным тоном. — Не говоря уже о более серьезных отношениях. И ты это знаешь. Но… — Но все ее намерения таяли, как первый снег, от одного его взгляда, от одного прикосновения… — Если бы между нами была нежная, романтическая любовь, все могло бы сложиться иначе. Но у нас постоянно вспыхивали скандалы…

— Поэтому ты решила самоустраниться?

— Да, потому что всякий раз, когда я старалась объяснить тебе, что мне необходимо почувствовать свою значимость, ты приказывал мне заткнуться и не пороть чушь.

— Так это и была самая настоящая чушь.

Все мужчины одинаковы. Не принимают мнение женщины всерьез, называют его глупым и отметают прочь.

— Мне это было нужно! Ты самонадеянно решил, что стоит тебе сказать слово, как все будет по-твоему. Я с самого начала предупредила тебя, что не стремлюсь к серьезным взаимоотношениям. Ты не поверил, посчитал, что с легкостью возьмешь надо мной верх, поскольку ты сильная личность. Ты отверг мои планы на будущее. Разве удивительно, что я вела себя как капризный ребенок, если только таким способом могла заставить тебя прислушиваться к моим словам? — Мало-помалу Роан снова разгорячилась. — Я вообще не уверена, что ты по-настоящему меня хотел — не как женщину, а как личность, — даже думаю, что ты и не видел во мне личность.

— Все я прекрасно видел и, несмотря на это, хотел тебя. Наперекор логике и здравому смыслу хотел. Видимо, сошел с ума. Целое лето вычеркнуто из жизни. Иногда мне не верится, что все это случилось со мной. — Арден отвернулся и насмешливо добавил: — Зато у тебя имелась цель, Роан, ты знала, чего хочешь; и ради достижения цели ты растоптала и наши отношения, и родственные связи…

В сотый раз вспомнив, что ему нельзя дать понять, как она на него реагирует, Роан жестко улыбнулась:

— Так уж и растоптала!

— Конечно, ты же у нас крутая.

— Круче не бывает.

Роан всегда с великим трудом удавалось справляться со своими эмоциями, а сейчас так захотелось влепить ему пощечину, что она резко повернулась — и поскользнулась. Чтобы не скатиться с крутого берега вниз, она нелепо замахала руками, удерживая равновесие.

Схватив Роан за запястья, Арден вернул ее в вертикальное положение, потом коротко хохотнул — и поцеловал. Нежно и крепко.

— Прекрати! — рявкнула Роан, как только смогла оттолкнуть его от себя и набрать в легкие воздуху.

— Почему? — деланно удивился Арден. — Тебе же понравилось.

— Нет!

С самонадеянной ухмылкой уверенного в своей неотразимости мужчины Арден пару минут молча смотрел на нее и лишь потом сказал:

— Какие странные штуки выкидывает иногда природа. В прекрасную оболочку вложила такое меленькое содержание. И не смей больше городить чушь о том, что я тебя не знал. Я знал тебя всегда! — Повернувшись на каблуках, он зашагал обратно к дому.

Совершенно автоматически, не думая о том, что делает, Роан наклонилась и подняла с земли первый попавшийся под руку камень. Потом аккуратно прицелилась — и промазала. Арден даже не оглянулся и не замедлил шаг, когда камень просвистел мимо него. Это неприятие даже самой мысли, что ему может что-то угрожать, всегда приводило Роан в бешенство.

— И нечего воображать! — по-детски беспомощно крикнула она ему вслед. — Я счастлива, что была мудра и не попалась в твои сети!

И пусть не выдумывает: ни черта он ее не знает!

Чувствуя себя полной идиоткой, Роан бросила последний взгляд на море и тоже побрела к дому. Теперь, после такой встряски, она просто обязана излечиться, избавиться от чар этого несносного человека!

Проходя мимо «розовой» беседки, она со злостью пнула ногой одну из опор.

— Это иногда действительно помогает выпустить пар, — раздался сбоку насмешливый голос.

Все еще думая об Ардене, Роан оглянулась и увидела, что к ней приближается Патриция. Роан сделала над собой героическое усилие, чтобы не наброситься на нее с кулаками, и изобразила на лице некое подобие улыбки.

— Привет. Я вас не заметила.

— Я так и поняла. Что, поцапались немного?

Ну, это уж слишком! Что себе позволяет эта наглая особа? Так и будет лезть не в свое дело? Роан повернулась, чтобы получше видеть Патрицию, и ровным голосом спросила:

— А какое, собственно, это имеет отношение к вам?

— Все, что так или иначе касается Ардена, имеет отношение и ко мне. Мы с ним очень близки.

— Вот как? Поэтому вы так свободно разгуливаете по его поместью?

— Это, естественно, не ваше дело, но могу объяснить: я собираюсь составить для него перспективный чертеж местности.

До чего же у нее неприятная улыбка, подумала Роан, холодная и какая-то глумливая. И что в этой женщине такого, чего нет у нее?

— С чем вас и поздравляю, — холодно произнесла Роан и, так как говорить больше было не о чем, пошла дальше.

Значит, это не ее дело? Да, совершенно очевидно, что все здесь было чужим. Все, кроме Хетти. Итак, надо подняться наверх, удостовериться, что крестная уже проснулась и находится в полном здравии. Верно, уже успела проголодаться. Она ее накормит — и немедленно в постель, иначе от усталости опять натворит глупостей или наговорит лишнего.

Роан вошла в холл, сбросила пальто и поднялась по лестнице на второй этаж. Постучав в дверь Хетти, она приоткрыла ее и заглянула внутрь.

— Я не помешаю?

— Чему? — с кислой миной спросила Хетти. — Созерцанию щербатого потолка?

— Ну, если ты в плохом настроении…

— Давай, заходи! — нетерпеливо воскликнула крестная. — Даже твоя сердитая физиономия лучше, чем эти трещины в штукатурке.

— Никакая она не сердитая, — возразила Роан.

— Да что ты говоришь! Посмотрелась бы в зеркало. Поссорилась с Арденом? Или раздражение связано с чем-нибудь другим?

— Я нисколько не раздражена, просто чувствую себя немного… в затруднении.

— Понятно.

— Я пришла спросить, не хочешь ли ты перекусить.

— Арден уже принес мне немного еды.

— Вот как. — Сунув руки в карманы брюк, Роан подошла к окну и хмуро уставилась на деревья, за которыми глухо шумело море. — И почему так получается? — безучастным голосом проговорила она. — Почему обязательно надо связаться с холодным, равнодушным типом, который временами не прочь попрактиковаться в жестокости? Что такого привлекательного мы находим в таких мужчинах, когда вокруг столько добрых, ласковых…

Хетти скривила губы.

— Потому что вежливые, ласковые и обходительные — одним словом, правильные — наводят на нас тоску. Они бывают чертовски нудны. Таковы уж женщины, маленькие самонадеянные создания, которые уверены, что без особого труда расколют орешек и доберутся до сладкого ядрышка. А на деле выходит обратное: либо ядрышко оказывается с горчинкой, либо мы ломаем ногти о скорлупу.