Я долго искала ответ, пока сообразила, что хочу слишком многого и слишком скоро.

Быть с Гарри для меня означало гигантскую степень доверия. Может, я, подобно Нилу Армстронгу, сделала гигантский прыжок, который мигом вознес меня на некую орбиту, где придется пробыть некоторое время. И сейчас бессмысленно мучиться из-за этого. Я хотела быть с Гарри, и это само по себе поразительно. Вот что главное. Всему остальному придется подождать, пока я не вернусь на землю.

Чертова Хол. Это ее выходки навели меня на подобные мысли! Ничего не скажешь, грозная домоправительница. Или она специально подняла температуру в доме и поставила меня под безжалостные прожекторы? Думаю, просто проверяет, как и все остальные из круга Гарри.

— Хорошо провела ночь, солнышко? — спросил Гарри, когда я, измученная и усталая, приехала за ним в «Сейфко филдз».

— Да, спасибо, — соврала я.

События этой ночи останутся между мной и Хол. И каковы бы ни были наши разногласия, подозреваю, что в этом мы едины.

Следующее утро ознаменовалось бурной деятельностью.

Эмма ответила немедленно:

Дорогая, иногда Тед может быть ужасным деспотом, но, поверь, он только лает, а не кусается. Я сказала ему, чтобы прекратил глупить, если вообще надеется встретить приличную женщину, но ты ведь знаешь мужчин — любят поговорить, ненавидят слушать. Если считаешь, что способна его вынести, иди на свидание. На самом деле он настоящий зайчик. Кстати, мне понравился снимок, на котором ты с Гарри, — какой классный парень! Ты, старушка, и вправду счастливая. Чао-чао.

Эм.

От Теда письма не было (вероятно, слишком занят, гоняясь за почтальоном по улице). Возможно, я и соглашусь его увидеть в качестве жертвы Богу Чисел, но сначала заставлю немного подождать.

Я как раз составляла ответ Джексону, когда сидящий в своем офисе Гарри крикнул, что мне кто-то звонит.

Я подняла трубку параллельного телефона на кухне, почти ожидая услышать голос Джейсона и неловко морщась, поскольку перед этим Гарри несколько минут говорил со звонившим. Но это оказался мой старый друг Эдд и. Непонятно почему, но я отношусь именно к тем людям, которые обречены служить жилеткой для всех своих приятелей, и последние без всяких видимых причин и доводов бегут ко мне за советом. Правда, сама я обычно обращалась к Эдди — он умный и сообразительный, беспокоится обо мне и вечно старается защитить, как старший брат.

Эдд и разговаривал с Гарри, и я инстинктивно замерла в надежде, что Гарри пройдет испытание.

— Значит, нашла свою Родственную Душу? — поддразнил Эдди, когда я подняла трубку.

— Да! — радостно выпалила я. — Надеюсь, ты был вежлив с ним.

— Как мог, — сардонически хмыкнул Эди. Но, внезапно став серьезным, добавил: — Итак, помимо мечты содрать с него штаны, остальное о'кей?

Я восприняла это как замаскированный вопрос типа: «Ты никак подцепила очередного неудачника?» Но вместо того чтобы обидеться, улыбнулась, тронутая его заботой.

— Честно, Эд, он действительно прекрасный человек. А если бы тебе не понравился тембр его голоса, ты сразу бы сказал.

Эдди никогда не уступал: он не спорил, это означало согласие.

— Ну… — протянул он, наконец, — мы договорились о встрече, когда он приедет в Лондон, поэтому, я скажу тебе сейчас все, что о нем думаю.

— Приедет в Лондон? И когда же это будет? Я и не знала.

— Почему бы ему не приехать?

Ответа у меня не нашлось. Я даже не думала о возможном приезде Гарри. И тем более не говорила с ним на эту тему.

Прежде чем распрощаться, я расспросила Эдди о новостях из дома, и не успела положить трубку, как на кухне появился Гарри.

— Твой друг Эми очень забавный, — заметил он, обнимая меня.

— Да, он хороший. Ты поладил с ним? — Я немного отстранилась, чтобы видеть его реакцию.

Гарри кивнул и неожиданно выпалил:

— Он спросил, когда я приеду в Лондон.

Я неловко пожала плечами.

— Да. Он и меня спрашивал. Не обращай внимания.

— Но почему? Разве ты не хочешь пригласить меня в гости?

На этот раз настала моя очередь изумляться.

— Ну… да, конечно. Только я знаю, как ты занят, и… потом это дорого… и далеко…

Я сознавала, как жалко звучит мой голос, и прикусила губу.

Гарри рассерженно нахмурился.

— Дженни, Лондон — то место, где ты живешь. Разумеется, я собираюсь туда съездить и тебя навестить. Почему ты посчитала, что это невозможно?

Мне стало не по себе. Гарри прав: я была бы счастлива пролететь полмира, чтобы оказаться с тем, кто мне дорог, но ни на секунду не представляла, что он захочет сделать то же самое для меня. И это еще не все. Я привыкла, образно говоря, держать все нити в своих руках. Именно я оставляла за собой право появляться и исчезать из жизни кандидатов. Пусть встречи проходили на их территории, но всегда на моих условиях! И я оставила Лондон для себя — барьер, за который я пряталась, чтобы отсидеться и немного отдохнуть, расслабиться и набраться сил.

Гарри в Лондоне? Встречаться с ним на моей родной почве? Познакомить его с друзьями и своим существованием? В этом случае мой барьер рухнет!

Но ведь Гарри — нечто совершенно иное! Разве я не обязана дать ему тот же доступ во все области своей жизни, какой он предоставил мне?

Господи! Откуда сразу столько вопросов?! Хорошо бы узнать мнение «охотников за кандидатами». Но как бы ни была соблазнительна подобная мысль, я знала — это нечто такое, что мы с Гарри должны решить вдвоем. Наступает момент, когда любовники прекращают быть общественным достоянием и создают собственный мир в уединении (это особенно верно в наших отношениях, где мне приходилось выбирать одного из многих).

— Итак? — неожиданно спросил Гарри, очевидно, устав от долгого молчания, которое неизбежно сопровождало мои яростные споры с собой.

Я постаралась отрешиться от бушующей в душе бури и без колебаний ответила:

— Да, приезжай в Лондон. Я очень хочу показать тебе свой дом.

На следующие полторы недели мы установили неспешный ритм знакомства с Сиэтлом, домашних ужинов и постепенно разгорающейся любви. Совместная жизнь казалась легкой, естественной. Нам было совершенно не обязательно постоянно держать себя в рамках. И когда Гарри отправился на работу, я сделала то же самое.

Я смягчилась и разрешила Джанель внести меня в ежедневник Теда (свидание № 59). Мы условились выпить кофе в перерыве. Оказалось, что в жизни он довольно славный: высокий, с короткими черными волосами и темно-коричневой кожей, которая временами будто отливала золотом. Словом, настоящий красавец. Но он оказался совершенным трудоголиком: во время нашего свидания телефон непрерывно звонил, и хотя Тед не отвечал, все же каждый раз яростно хмурился, проверяя номер звонившего. Совсем как в моей старой жизни! Мне стало немного стыдно при воспоминании о том, сколько раз я проделывала то же самое.

Но свидание состоялось, и теперь Тед по крайней мере не мог подать на меня в суд!

Джейсон (свидание № 60) оказался, как я и думала, приятным парнем. Фанатичный любитель музыки, он рассказал мне много интересного, пока мы болтали за «Маргаритами» в маленьком мексиканском ресторане Беллтауна. Мне понравились его жизнь, посвященная музыкальной сцене Сиэтла, и более узкая деятельность, вращавшаяся вокруг любимого инструмента — укулеле. Он не был моей Родственной Душой, но оказался остроумным и веселым собеседником, и мы провели прекрасный вечер вместе.

Но по мере того как близилось время моего отъезда в Сан-Франциско, мне становилось все грустнее. Осталось всего три дня, а потом я лечу в Лондон. И хотя я скучала по родине и родным, друзьям и своей квартире, мысль о том, чтобы оставить Гарри, наполняла меня тоской.

Время пролетело незаметно, и вот уже пора лететь в Сан-Франциско.

Мы взяли прокатную машину со стоянки аэропорта и поехали в «Андроникос», модный супермаркет на Уолнат-стрит. Глядя на фрукты, блестящие и круглые, как многоцветные крикетные мячи, а также пахучие, плотные головки сыра, батоны хрустящего хлеба, нарядные, как пасхальные шляпки, торты и пушистые кисти укропа и фенхеля, я заметила, что у меня дрожат руки. И это не имело ничего общего с моим возвращением домой.