Я в полном изумлении следила, как мой дерзкий парень, мой остроумный собеседник исчезает за углом. Что произошло? Почему он не поцеловал меня?
Я энергично тряхнула головой, словно пытаясь вбить в нее хоть немного здравого смысла. Но по-прежнему отказывалась понимать, почему осталась без поцелуя. Мы понравились друг другу. Он снова пригласил меня на свидание. Почему не целовал меня? Почему?
Я неожиданно пришла в бешенство. Провела с ним чуть не всю ночь и теперь до утра не засну, пытаясь сообразить, чем ему не угодила. Да, он не обязан целовать меня, но я была так уверена, что он этого хотел. Что я сделала или сказала такого ужасного, что он вдруг передумал? И могла бы я выделить и устранить тот фактор, который сделал меня недостойной поцелуя?
Одно было точно — я больше не собиралась видеться с ним. Знаю, это звучит жестоко, но все свое время я посвящала свиданиям с мужчинами, что само по себе нелегкая работа и требует бездны понимания. Я приехала сюда, выполняя миссию поисков Родственной Души, а в эту миссию не входили повторные свидания с мужчинами, которые поколебали мою уверенность в себе и душевное спокойствие, обращаясь со мной как с недостойной поцелуя.
Все это я высказала наутро за завтраком своим друзьям Джилли и Стиви, приехавшим из Лондона на уикэнд.
— О, Джен, это несправедливо, — ахнула Джилли, когда мы честно разделили последние пропитанные маслом хлопья круассана, пытаясь привлечь внимание официантки, чтобы заказать еще. — Но судя по всему, он очень хорош, и ты должна увидеться с ним еще раз.
— Черта с два! Никому я ничего не должна! — негодующе запротестовала я. Смысл моего путешествия в том, чтобы найти того, кто сделает меня счастливой, а не тратить время на парней, от которых одни неприятности.
— Может, он просто медленно раскачивается? — рассудительно заметил Стиви, не оставляя попыток обратить на нас внимание официантки.
Друзья искренне мне сочувствовали. Я знала, что они желают мне добра. Хотят снова видеть счастливой. Искренне желают, чтобы у меня появился настоящий друг. Но если я буду игнорировать свои инстинкты и делать исключения для тех, кто меня оскорбил, с таким же успехом можно не тратить силы и удовлетвориться первым попавшимся мужчиной. По собственному, не слишком приятному, опыту я знала: дать ему еще один шанс — означает призвать на свою голову неприятности и разочарования.
— Стиви, — твердо заявила я, слизывая с пальцев восхитительный грушевый конфитюр и наливая себе еще кофе. — Я ценю твое участие, и, может, ты прав, но пойми: я ведь расстроена не из-за того, что он не сделал предложения. Мы говорим всего лишь о поцелуе. Это было первое свидание, мы понравились друг другу, так что это не так уж бы его и затруднило.
Нам почти не пришлось спать этой ночью. Мы все говорили и говорили… И даже то, что заставить официантку обслужить нас оказалось миссией почти невыполнимой, нас не очень расстроило. Скоро вопрос о том, стоит ли видеться с Оливье, был забыт всеми.
Кроме меня…
Когда зазвонил телефон, я засунула его поглубже в сумочку, а сумочку подвинула ногой под стол. Скоро звонки прекратились.
Свидание № 13: Макс. Париж, Франция
Я бы с радостью отправилась сегодня по магазинам или вернулась в отель и немного подремала, но через несколько часов у меня свидание с Максом, старым другом Клер, моей соседки в родном городе.
Макс читал лекции по истории искусства в одной из тамошних школ, и Клер несколько месяцев пыталась организовать нам встречу. Он проводил короткие каникулы в середине семестра, знакомя свой класс с парижскими достопримечательностями. Когда Клер узнала, что я в это время тоже буду во Франции, едва не поломала пальцы, пытаясь набрать его номер и устроить нам свидание, прежде чем я придумаю вескую причину для отказа.
Не то чтобы мне не нравилась мысль о свидании с Максом, просто мне показалось, что он не в моем стиле — слишком серьезный и чопорный. Но Клер настаивала на необходимости нашей встречи, и у меня не хватило энергии убедить ее в обратном.
Сегодня у Макса был свободный день, поэтому мы договорились встретиться у станции метро «Варенн» в половине третьего дня. Узнать его было легко — рост шесть футов пять дюймов («Не можешь же ты сказать, что он слишком мал для тебя», — торжествующе заявила Клер), чрезвычайно худой, с длинным бледным, но мальчишески воодушевленным лицом, увенчанным львиной гривой курчавых рыжих волос. Шею он туго обернул шарфом цветов Кембриджского университета (хотя температура была не менее двадцати пяти градусов по Цельсию, Макс то и дело шмыгал носом). Увидев меня, просиял и широким шагом направился к тому месту, где я стояла.
— А, Дженнифер, как я счастлив, абсолютно счастлив видеть вас!
Он улыбнулся и шмыгнул носом, нервничая. В эту минуту он напомнил мне гигантского богомола. Возвышаясь надо мной, Макс перегнулся, чтобы поцеловать меня в щеку. Я не сообразила, в чем дело, и только в последнюю минуту приподнялась на носки, чтобы подставить ему лицо. Все получилось на редкость глупо: я чмокнула его воротник, он тоже промахнулся, и его губы втянули воздух в двух дюймах от моей щеки. Макс шмыгнул носом и засмеялся, но, смущенно отворачиваясь, случайно зацепился за мою большую серебряную обруч-сережку.
Я пронзительно взвизгнула от боли и растерянности. Макс недоуменно нахмурился, так и не поняв, почему я кричу, тем более что не заметил серьги, свисающей с его тугих рыжих завитков.
Следуя направлению моего пораженного взгляда, он неуклюже пошарил у себя в волосах, нашел сережку, сконфуженно ухмыльнулся и яростно шмыгнул носом, словно нашкодивший школьник.
— Э… ну да… — пробормотал он. — Я… то есть… э… это, должно быть, ваша…
Он схватил серьгу и снова согнулся, производя руками какие-то действия. Я с ужасом поняла, что он хочет вдеть ее в ухо!
— Нет! — инстинктивно завопила я, отпрыгивая и прикрывая рукой ноющее ухо. — Я хотела… пожалуйста, не волнуйтесь. Я сама вдену. Потом. Ничего страшного.
Я выхватила у него сережку и поспешила запрятать в сумочку.
Никакими словами не описать ненависть, которая поднялась во мне. Да-да. Настоящая, неподдельная ненависть. Вины бедняги Макса тут не было, и следовало постараться, чтобы он не чувствовал себя виноватым. Нельзя винить кого-то в том, что он не в вашем вкусе. Плохо, что я поддалась на уговоры Клер: она, как все замужние женщины, обожает сводить одиноких людей и устраивать браки. Совсем как те, кто в автобусах засовывает за воротники незнакомых людей вылезшие лейблы — стремление к аккуратности перевешивает чувство такта.
Но это явно не срабатывало. В ту минуту мне вообще казалось, что идея, на которой основана моя «Одиссея», неверна и неподходящих мужчин в этом мире куда больше, чем подходящих. Может, я действительно зря трачу время? Не лучше ли вернуться в Лондон и попытаться там найти свою судьбу или смириться с одинокой жизнью? И имеет ли моя миссия хотя бы малейший шанс на успех?
Пятилетней девчонкой я по ошибке взяла в школьной раздевалке чужой джемпер. Учительница заметила это и попросила меня отдать его. Но я упорно настаивала, что он мой, и прежде чем джемпер попытались отобрать, стала его натягивать. Однако оказалось, что он принадлежал девочке, вполовину меньше меня ростом, и моя голова застряла в воротнике. Пристыженная тем, что меня разоблачили, обозленная собственным неудачным враньем и взволнованная невозможностью освободить голову, я, словно крохотный вертящийся дервиш, топала ногами, вопила во все горло — словом, еще немного, и вошла бы в любой учебник по школьному воспитанию как пример трудного ребенка.
И сейчас такая же бессильная ярость поднималась во мне опасной волной. Я словно Родственные Души примеряла и застревала в них. А сейчас едва не лишилась уха! Ситуация начинала серьезно действовать мне на нервы!
Но пока в моей голове бушевал настоящий ураган, внешне все было спокойно. Я по-прежнему стояла, прижав ладонь к уху, и полосовала Макса убийственным взглядом. Он перестал шмыгать носом и онемел от волнения и стыда. Господи, я веду себя как настоящая стерва!
