– ГОСПОДИ! Как спасти МИР, если я маленький человек?

– Умей сказать НЕТ!

Когда горят дома и падают трупы – СОДРОГНИСЬ!

Когда жгут храмы и книги – ОТВЕРНИСЬ!

Когда поют гимны и марсельезы – ЗАМКНИСЬ!

Коль появились вожди и путчисты – ОТСТРАНИСЬ!

Сам хочешь стать вождём?! УСМЕХНИСЬ!!!

Зовут грабить и убивать?! – УЖАСНИСЬ! И скажи: НЕТ!! БЕЗ МЕНЯ!!

– ГОСПОДИ! И БУДЕТ МИР СПАСЁН?!

– НЕПРЕМЕННО! ЕСЛИ КАЖДЫЙ СКАЖЕТ ТАК.

Кемеров в 1954 году первый сообщил мне, что я свободна…

Могу ехать куда хочу!

Быстро и без волокиты оформил мои документы, когда я, ошалев от слова СВОБОДНАЯ, бросила училище, бросила всё и помчалась через всю страну в Черновцы, где жили родственники, и где меня никто не ждал и едва ли помнил о моём существовании, в связи с почти пожизненным отсутствием.

Кемеров был немного печальным, когда поцеловал меня на прощание в щёчку и с грустью сказал, что мы никогда больше не увидимся (так и было) и спросил зачем мне так сразу уезжать, не лучше ли закончить здесь училище?

Об этом смешно было даже думать: я всю жизнь только и мечтала стать свободной и теперь не использовать эту свободу тут же, немедленно!? Смешно!

Но прежде чем перенестись на верхнюю полку плацкартного вагона, уносящего меня на юг в Черновцы, придётся на некоторое время задержаться памятью на севере и восстановить отрезок жизни в Новосибирске, где у меня не было ни друзей, ни подруг, ни знакомых.

Я запомнила, например, как встречала Новый Год среди незнакомых людей под городской ёлкой, на большой центральной площади.

Многие пришли семьями или с друзьями, веселились, шумели, пили шампанское и поздравляли друг друга с Новым Годом.

Мне было грустно весело, что напоминало кисло-сладкое мясо, которое умела готовить моя мама.

Оно было вкусное, несмотря на остроту, так же, как я ощущала себя счастливой, несмотря на одиночество.

Хорошая вещь – будни: нет времени для глупостей и сентиментальностей.

Хуже с праздниками. В праздники толпы спешащих куда-то людей кажутся одинокому человеку исключительно счастливыми, которых ждут – не дождутся их любимые.

В праздники надо создавать места, куда могли бы спешить одинокие люди.

Таким путём удалось бы резко сократить число праздничных самоубийств.

Однажды я попала на вечер в какой-то институт. Я пришла туда одна.

Была зима. Помните пимы, которые весной оставляли следы на потеху Пихтовским школьникам?

Для Наташи Ростовой советского образца – это был лучший вид обуви для первого бала в институте советской торговли города Новосибирска. Очень удобно.

Походка делается лёгкой и воздушной, потому, что в левый валенок без труда можно запрятать недостающие 3 см, при этом нога не выпрыгивает при каждом шаге, как в обычных туфлях.

(Если бы туфли было за что купить и, если бы они имели достаточно высокий задник, чтобы вместить 3 см +часть пятки). Поэтому в валенках хромота почти незаметна.

Не помню, во что были одеты другие девушки и не знаю, было ли тогда обязательно приходить на вечер с туфельками в сумочке, но представительница таёжной Пихтовки таким тонкостям обучена не была, да и возможности были уже описаны.

Туалет являл собой байковое платье чудной расцветки: на чёрном фоне редко разбросанные яркие цветы.

К тому же имелась кайма, которая была расположена по низу юбки и окаймляла вырез шеи, не без смелости открывая пространство, которое при достаточном росте партнёра по танцу, давало пищу для фантазии и воображения.

Объём талии соответствовал месячному бюджету в четырнадцать рублей.

Зато то, что находилось ниже талии, явно превышало бюджетные возможности и отвлекало на себя внимание, оставляя в тени «ножки» в валенках.

Элегантная обувь и изысканный туалет, однако, дополнялись чудесной волной чёрных волос почти до талии да полными надежд и ожидания коричневыми глазами, из которых рвался огонь любопытства и нетерпения.

С принцами в институте торговли, видимо было трудно.

Нашёлся Дон-Жуан. Рост он как раз имел достаточный, чтобы вообразить себе всё, что находилось между первой и второй каймой, не утруждая себя разочарованиями по поводу содержимого пимов.

Он был чрезвычайно галантен для претендента на торговую карьеру.

Заглядывал в глаза, обнимал за бюджетную талию, привлекая к себе поближе не бюджетное продолжение её.

Я имела «бешеный» успех в пёстрой череде сексуальных претендентов, предлагавших, увы, не руку и сердце, а нечто иное.

В качестве провожатого предпочтение было отдано указанному выше кавалеру.

Не исключено, что он был яркой личностью, я не хочу умалять его достоинств.

Мне он казался Богом уже потому, что учился в институте, а я всего в медицинском училище.

Кроме того, он был высоким, (видно на расстоянии) а мой рост– полтора метра.

Увы, больше ничем он не запомнился, ни лицом, ни мыслями.

Он хотел любви и немедленно!

А я всё ещё придерживалась того же классического лозунга: «Умри, но не дай поцелуя без любви!»

Иными словами, в чём-то наши желания совпадали.

Я тоже хотела любви, но по наивности и литературному воспитанию понимала её не в таком пожарном темпе.

Теоретически противоположное толкование этого всеобъемлющего понятия как любовь, привели к неравной схватке двухметрового самца с полутораметровой поборницей романтической любви.

Боевые действия не дошли по накалу до предела, именуемого насилием, но и не опустились до шкалы, называемой нежностью.

К тому же, инстинкт самосохранения предостерёг меня идти с ним на окраину города, что, несомненно, решило бы исход встречи не в мою пользу.

Я остановилась у освещённого здания в центре города, нагло заявив, что живу здесь.

Поэтому первое знакомство с одним представителем из тех, о ком я так мечтала, закончилось только недоумением и разочарованием.

Поцелуй, который оценивался в жизнь, остался при мне, а я больше не представляла интереса для будущего завмага.

Много ещё будет подобных встреч!

Каждая что-то уносила, добавляя чёрной краски, но иллюзии оставались.

Большинство женщин хочет добра и радости себе и окружающим, делают всё для этого, но ничего не получается.

Почему? В чём ошибка?

Из Новосибирских воспоминаний ещё несколько.

Все они из той же области: женщина-мужчина, мужчина – женщина.

Никто, ни один молодой человек или мужчина мной не интересовались, никто не предлагал мне свою дружбу или внимание.

Мечтая о любви, (совсем не платонической…) я должна была, (укрощая себя) отбиваться от секса.

На квартире за городом, где я жила, жил ещё один парень.

Однажды ночью он присел ко мне на мою железную коечку, бормотал что-то несвязное, пытаясь меня потеснить.

Он дрожал и был противен.

Убедившись, что я могу закричать, он, раздосадованный, ушёл, шёпотом ругаясь.

Маленькие, противные эпизоды, которые почему-то застревают в памяти.

Вероятно из-за отсутствия встреч с большими, значительными людьми.

День рождения у соседей. Муж соседки (один инженер, к тому же еврей, на всю окраину) вместо того, чтобы хлестать самогонку и истошно, как все вокруг, орать русские народные песни, целый вечер разговаривал и танцевал со мной.

И, хотя компания опустошила не один кувшин горючего, и, казалось, «лыка не вязала», тем не менее, на следующий день, насплетничавшись вволю, решили не наблюдать за развитием возможного романа, а пресечь его до того как!

Решительные и бескомпромиссные сибиряки предложили мне освободить угол, нисколько не заботясь обо мне и не беря в расчёт, что не я ухаживала за соседом, а он за мной.

Как всегда, за всё в ответе эти «бедные» женщины..

Сняла новую "квартиру ”, но прожила там недолго, подоспело освобождение и я уехала, а на квартире остались жить, приехавшие позже ко мне мама и Броня.