Закончив с очередной тумбой, Редерсон садился в джип, водитель которого дергал рычаг переключения скоростей, и они катили к следующей.

Работа близилась к завершению. Объезжая пригород, Том заметил выложенный из белого камня прямо на земле круг с крестом в середине. Знак был достаточно велик, чтобы его можно было заметить с большой высоты. Водитель джипа пояснил, что это цель для бомбометания. В этот круг должна завтра упасть бомба. От цели до города было не более полутора километров.

Оставалось проверить еще несколько тумб, и джип не спеша катил по улице в тени высотных зданий, где можно было наслаждаться относительной прохладой. Машина петляла по ровной дороге, объезжая рыжие зловонные и подсыхающие лужи и густые ручьи, вытекающие из домов. Том плотнее прижал к лицу маску, ощутив неприятную тяжесть в желудке, когда вспомнил собственное утреннее состояние у трапа самолета. За поворотом он увидел недавних знакомых. Ученые сидели на бордюре, курили и о чем-то беседовали. Заметив Тома, они переглянулись и тяжелыми взглядами стали смотреть на приближающийся к ним автомобиль. Не надо было быть провидцем, чтобы понять, что они не рады его видеть, но Редерсон, словно не замечая недружелюбия, подошел к ним.

– Здесь можно снять маску, – сказал Вильсон, но Том не сразу решился последовать совету.

– Снимайте, снимайте, – уверенным тоном настаивал архитектор. – К вечеру поднимается ветер. Скорее всего, будет дождь. Мы сейчас на Зеленой улице, которая пересекает город строго с запада на восток, а ветер западный – он-то и уносит отсюда вонь.

Воздух был относительно чистым. Примеси зловония было очень мало, и можно было без опаски дышать полной грудью.

– Сигарету? – предложил Телингтон.

Том, поблагодарив, отказался. Он заметил рядом с биологом что-то продолговатое, накрытое простыней. Белая ткань в некоторых местах пропиталась бурой кровью. По очертаниям предмет под простыней напоминал человеческое тело, но точнее рассмотреть было невозможно – зоолог старался прикрывать его от взгляда Тома собой, делая это как бы невзначай.

– Бешенство? – спросил Том. – Обезьяна? Большая же, однако…

Тройка смотрела на него какими-то странными глазами. От такого взгляда Том начинал себя чувствовать без вины виноватым.

Вдруг сильный порыв ветра сорвал с тела простыню, и она полетела, зацепившись через несколько метров за брошенный моток колючей проволоки.

– Черт! – выругался Рик Телингтон и побежал за тканью.

– Я же тебе говорил: привали камнями! – без особой злости сказал ему вдогонку Вильсон.

Это был труп солдата, лежащий лицом вверх. Тело было изгрызено так, словно его, не переворачивая, объедали сверху, начиная с головы и завершая ногами. Обгладывали, как вареный кукурузный початок, с той лишь разницей, что последний обкусывают со всех сторон, но не трогают сердцевину. Этого же беднягу ели полностью: с одеждой, обувью, экипировкой, костями. Рядом лежали проеденная каска и перекушенная посередине винтовка.

Том не мог отвести взгляд от изуродованного тела; когда же простыня легла на место, его второй раз за день стошнило. Подошел Вильсон и протянул флягу:

– Выпейте. Побольше. Не надо было вам сюда подходить.

Во фляге был бренди. Том сделал три больших глотка. Спиртное успокоило желудок – стало намного легче.

– Что это? – Том неуверенной рукой показал на тело.

– Сами же видели, – с неохотой ответил архитектор. – Не надо было сюда подъезжать. Больно хорошо у вас получается блевать. Как же вы на фронте выдерживали?

– Там такого не было, – сказал Том и вновь глотнул из фляги. Фартук Вильсона был испачкан кровью. – Страшно, но не так.

Его взгляд снова приковало тело под простынею.

– Я-то думал, что там похлеще, – сказал Рой.

– Да, – согласился Том. – Но там не едят убитых вместе с каской и ботинками…

Архитектор резко отобрал у него флягу и нехорошо сказал:

– Вам показалось.

Редерсон оторопел, но потом решительно подошел и стянул ткань с трупа.

– Это мне показалось?

Телингтон забрал у него простыню и накрыл ею тело.

– Да, парень, тебе показалось, – повторил Вильсон. – Так тебе и многим другим будет лучше… На беднягу напали обезьяны. Сошли с ума от жары.

Том подскочил к нему и свалил ударом в живот. Остальные вскочили, но остановились, когда Редерсон выхватил пистолет и направил в их сторону.

– Стоять! – приказал он. – И бросьте винтовки! Живо!.. Вы все здесь сошли с ума от жары! Льюис! – позвал он водителя, который безучастно наблюдал за всем из машины.

Солдат подошел и с опаской покосился на труп:

– Да, сэр…

– Возьми этих болванов на мушку! Если вздумают шевелиться – стреляй.

Сам же Том пошел к машине, достал из своей сумки фотоаппарат, вернулся к телу, отбросил ногой простыню и стал фотографировать, стараясь не упустить ни одной детали.

– Лейтенант, вы перешагнули границу, за которой начинаются большие неприятности, – угрожающе предупредил Вильсон.

– Рой, – обратился к нему Том, не отвлекаясь от работы, – если ты все-таки открыл рот, может, объяснишь, что здесь на самом деле происходит? Мне не очень-то нравятся ваши пространные пояснения о «палке и рычаге»… Я страшно не люблю увиливаний от прямых ответов!

– Но прямых ответов нет! – с возмущением ответил Рик.

– Заткнись, – приказал биологу Том. – Я, кажется, спросил Вильсона. Рой, так, может, потрудишься рассказать?

Он закончил фотосъемку и подошел к архитектору, который после удара продолжал сидеть на асфальте, массируя место, куда попал кулак репортера. Окровавленный фартук он снял и отбросил в сторону.

– Ну так как, поговорим? Или мне еще раз пощупать твой животик?

Вильсон выругался и зло сплюнул, отвернув лицо. Он не собирался говорить вообще.

– Вчера таких было трое, – внезапно произнес солдат.

Его фраза была неожиданной не только для Редерсона: Телингтон с Макгредером переглянулись и с ненавистью уставились на Льюиса. Архитектор вновь выругался.

– О чем это ты, Лью? – спросил Том. – Может, тогда ты просветишь меня, а то, кажется, я единственный, кто здесь ничего не понимает.

– Я о мертвом, господин лейтенант… Вчера погибло трое. Среди них был и мой друг, земляк. Им повезло меньше, чем этому. Все, что от них осталось, можно было уложить на вот эту простыню и завязать узлом. Их поздно нашли.

– Где?

– В разных местах этого проклятого города. Двоих на Четвертой улице, а одного на Двенадцатой – моего товарища, Элвиса, значит.

– Чем они занимались?

– Тем, чем обычно: охрана, кормежка животных, уборка трупов…

– Кто их убил?

– Не знаю, сэр, – солдат, не отводя винтовки от ученых, пожал плечами. – Никто не знает.

– Ты видел их?

– Кого, ребят? Нет.

– Нет, тех, кто вот так вот убивает, – пояснил Том.

– Да, сер. Издалека только. Я стрелял по ним вместе со всеми.

– На что они или оно похоже? Или – на кого?

– Не скажу, сэр… Не могу объяснить.

– Хорошо, Лью. Спасибо. Иди в машину. Я тут еще потолкую с джентльменами, и поедем дальше работать.

Солдат поставил оружие на предохранитель.

– Сэр, они вам ничего не скажут, – уверенно сказал он и добавил с презрением: – Это все их штучки. Натворили чертовщины, из-за которой уйма ребят погибла, а теперь хотят бомбу бросить, чтобы, значит, и следов не осталось.

Вильсон встал и стал отряхиваться.

– Он прав? – спросил его Том.

– Чушь!

Подошли Телингтон и Макгредер.

– Здесь мы абсолютно ни при чем, – мягко сказал Рик. Тед подтвердил его слова кивком. – Мы знаем, что солдаты так думают, но ничего не можем сделать, так как совершенно не знаем ничего сами.

– Если послушать – так прямо святые! – бросил водитель.

– Я сказал: иди в машину! – крикнул на него Том. – Это приказ, солдат.

Водитель ушел.

– Но хоть как-то объяснить можете? – настаивал Редерсон.

– Мы пытались за завтраком, – громко сказал Вильсон.