Граф подождал, пока она благополучно его достигла и ступила на траву. Потом тихонько попятился, отвязал коня и уехал из леса.

Чарльз полагал, что ему должно быть стыдно за подобное подсматривание, и в каком-то смысле он действительно этого стыдился. Но не того, что разглядывал хорошенькую фигурку Клионы, а того, что невольно вмешался в ее молитвы.

Он смел надеяться, что эти искренние, невинные молитвы посвящены ему, и понимал, что ни за что на свете не смог бы расстаться с этой надеждой.

Чарльз пребывал в мрачном настроении, когда следующим вечером одевался к ужину. Как можно любезничать с гостями, когда собственные беды подавляют разум, изгоняя все остальные мысли? Он хотел только одного: чтобы его оставили в покое.

Душевный подъем, который он испытал вчера при виде Клионы, прошел. Мысли о ней удручали графа. Теперь, зная, что долг перед семьей отсекает его от этой девушки, Чарльз даже не хотел ее видеть. Графу казалось, что он попал в какой-то жуткий жизненный капкан, из которого нет спасения. И твердо решил не впутывать сюда Клиону.

Уоткинс, дворецкий, который прожил в замке долгие годы, чувствовал, что граф расстроен. Старый слуга попытался приободрить хозяина, заведя речь о предстоящих скачках, на которых Чарльз, заядлый любитель лошадей, наверняка завоюет призы.

— Особенно хорош Светлячок, — старался Уоткинс. — Многие в поселке копили деньги, чтобы пойти посмотреть, как Светлячок победит, милорд. На него поставили большую сумму.

Было время, когда такие речи могли порадовать Чарльза. А теперь они стали еще одним напоминанием, как зависят от него люди и как болезненно отразятся на них его неудачи.

— Надеюсь, они не идут на слишком большой риск, — угрюмо сказал граф.

— Ах, да будет вам, милорд. Мы с вами знаем, что Светлячку нет равных, когда он разгоняется. Ну вот, вы выглядите роскошно, как все и ожидают.

— Да, — подавленно пробормотал Чарльз. — Все ожидают.

Но когда подошло время прибытия гостей, граф расправил плечи, изобразил улыбку и спустился в гостиную с таким видом, будто на горизонте его жизни нет ни облачка.

Из прихожей доносились голоса первых прибывших, звуки карет, останавливающихся на гравии подъездной дороги, приветствия слуг, принимающих у гостей плащи и шляпы. Потом на лестнице зазвучали шаги, Уоткинс вошел в комнату и принялся одну за другой объявлять пары.

Наряды гостей в полной мере соответствовали событию: на мужчинах были фраки с белыми галстуками-бабочками, а на леди в вечерних платьях с глубокими вырезами сияли драгоценные украшения. Пара за парой они наполняли комнату, леди чуть впереди джентльменов, как предписывал этикет. Чарльз радушно встречал их, вместе с тем все время прислушиваясь, не приехала ли карета, в которой будет она.

— Добро пожаловать в замок, — много раз произнес он. — Рад видеть вас снова… да… да…

Наконец он услышал слова, которых ждал. Уоткинс вошел в гостиную и объявил:

— Сэр Кентон, леди Арнфилд и леди Клиона Локсли.

Вот она, гораздо прекраснее, чем он представлял, греза в розовом шелке и кружевах, с нитками жемчуга на шее и в локонах… Это была новая Клиона, отличная от рассудительной девушки, с которой он скакал наперегонки или от водной нимфы. Это была великолепная Клиона, красавица, на которую мужчины будут смотреть с восхищением, а женщины с завистью.

Когда она плавно заскользила к нему, он услышал голос леди Арнфилд:

— Позвольте представить мою племянницу Клиону, которая только что прибыла, чтобы погостить у нас. Она так много слышала о вас и очень хочет познакомиться лично.

Удивленный словом «представить», Чарльз посмотрел на Клиону. В ответ девушка слегка покачала головой.

«Значит, — подумал граф, — она никому не рассказала о нашей встрече».

Чарльз торжественно склонился над рукой Клионы, и их взгляды встретились вновь. Ее глаза горели весельем.

Фредди, стоящий у плеча графа, многозначительно кашлянул.

— Могу я представить своего кузена Фредерика Мэйсона? — сказал Чарльз.

— Сэр.

Клиона склонилась перед Фредди в коротком реверансе, а тот поприветствовал девушку откровенно восхищенным взглядом, что Чарльзу странным образом показалось неприятным.

Еще знакомства, леди Хестер, вдовствующая графиня. Наконец, все гости в сборе.

Чарльз отвел Клиону в сторону.

— Мне никак не приходило в голову, что вы не рассказали им о нашей встрече, — сказал он.

— Простите, — ответила Клиона. — Я должна была найти способ предупредить вас, хотя и не знаю как. Я собиралась сказать им, но потом… почему-то не смогла. Это все испортило бы.

Чарльз обнаружил, что прекрасно ее понимает. Те драгоценные минуты были только для них, тех, совершенных, нетронутых миром. Позволить любопытным глазам увидеть их тайну означало бы все испортить.

Когда все собрались, Уоткинс объявил:

— Ужин подан.

Фредди предложил руку леди Клионе.

— Позвольте проводить вас к ужину, — галантно сказал он.

— Леди Клиона — почетная гостья, — сказал Чарльз, твердой рукой отодвигая кузена в сторону. — И проводить ее к ужину — моя привилегия.

Фредди добродушно воспринял отказ и незамедлительно переключил внимание на другую, не столь востребованную девицу.

Чарльз поклонился Клионе, а та ответила ему милым коротеньким реверансом и взяла под руку. Вдвоем они повели процессию из гостиной вниз по лестнице в столовую, находившуюся в задней части здания.

По пути Чарльз заметил, что девушка восхищенно оглядывается по сторонам.

— Я уже говорила, что мне ужасно захотелось посмотреть на ваш дом изнутри, как только я увидела башни, — сказала Клиона. — Никогда бы не подумала, что мое желание так скоро исполнится.

Чарльз улыбнулся и усадил ее на стул по правую руку от себя.

— Часто нам приходится долго ждать, прежде чем мы получим желаемое, — ответил он. — Поэтому нельзя пропускать или забывать то, к чему стремился. Иначе, может статься, оно промелькнет мимо незамеченным. — Чарльз не намеревался говорить подобных вещей и посетовал про себя, что сделал это.

В то же время слова как будто сами по себе слетали с губ. Граф говорил себе, что, быть может, сегодня последний раз, когда гости видят замок таким совершенным, каким он его сделал. Удачная полоса Джона долго не продлится, и придется либо распродавать старинные предметы интерьера, либо найти богатую наследницу, готовую продать себя за его титул, и самому продаться за ее деньги.

Эта мысль была ему отвратительна. Она казалась унизительной, особенно теперь, когда рядом была Клиона во всей своей чистой красоте.

— Замок прекрасен, как я и ожидала, — сказала она. — Вы покажете мне все позднее?

— Конечно, покажу.

«Я рад, — думал он про себя, — она увидит замок сейчас, в совершенстве, как я и хотел. В следующий раз, когда она придет, на стенах могут быть пустые места, а в комнатах недоставать мебели».

Либо это, либо в доме появится новая хозяйка.

Столовой служила добротная, обитая дубовыми панелями комната. Один из торцов венчал огромный каменный камин, по обе стороны которого можно было уютно расположиться. В центре стоял длинный стол розового дерева, окруженный резными стульями из того же материала. Цветы из сада гирляндами украшали стол по всей длине.

Тут были и серебряные подсвечники, и графины на серебряных подставках. Сияли белоснежные салфетки, сверкало серебро и хрусталь. Фарфор являл собой изящнейшие произведения севрских мастеров.

Чарльз мог чувствовать, что земля уходит у него из-под ног, но все равно умел накрыть роскошный стол и обмануть окружающих.

— Вы выглядите встревоженным, — осторожно начала леди Арнфилд. Она сидела по левую руку от графа. — Что-то случилось с одной из ваших лошадей?

— Почему вы так думаете? — спросил Чарльз.

— Потому что скоро скачки. В таких случаях вы всегда волнуетесь, если одна из ваших лошадей не в наилучшей форме. — Она обратилась к Клионе: — Я ведь рассказывала тебе о лошадях Чарльза, не так ли? Ты очень скоро увидишь их на скачках.