— Ей здесь анализ сделали. В больнице так полагается…

— И сильно уже, да?

— Что сильно? Какой срок?

— Ну да.

— Не знаю, недель семь, наверное.

Была какая-то вероятность, что ребенок мой, но, скорее всего, он, конечно, от Алана. Хотя Лиз так хочет ребенка, что все равно будет рожать — хоть от Гитлера.

На другой день пришла Лиз. Я сразу заметил исходящее от нее теплое сияние — характерный признак видового воспроизводства. Она спросила, как я себя чувствую, и в глазах у нее заблестели слезы.

— Стив, я подыхаю просто… Прости ради бога. Это все из-за меня…

— Не выдумывай! Я тоже хорош был.

Мы говорили о гибели Клэр, об обвинениях, предъявленных Алану.

— Я когда затевала это дело с письмами, не думала, что сработает, — сказала Лиз. — Я просто хотела отомстить ему, по больному месту ударить, понимаешь?

— Конечно, понимаю. Я сам этого хотел с тех пор, как он меня уволил.

— Мэри тебе сказала про ребенка?

— Сказала. Что ты будешь делать? Это ведь Аланов, да?

— Господи, не знаю. Скорее всего, да. Это, наверное, когда ты в клинике лежал… Только ведь ребенок ничего не меняет. Я думаю, нам все равно с тобой лучше развестись.

— Я тоже так думаю. Я люблю Кейт.

Лиз удивленно мигнула:

— Кейт? Психиатра? А я думала, у тебя с Джулией что-то.

Ничто не могло замутнить потаенное сияние, исходившее из ее утробы.

— Слушай, меня опять хотят допросить. Ты им про Алановы деньги не говорил?

— Нет, они спрашивали только про то, что в доме было. Так что ты тоже молчи. Ты деньги спрятала?

— Спрятала.

— Где?

— На чердаке.

— Шутишь!

— Нет. А что ты смеешься? Хочешь, я тебе отдам? Так лучше будет.

— Не надо. Оставь для ребенка.

— Странно, да? Ты ведь с самого начала прав был насчет Алана.

— Зато насчет всего остального ошибался.

— Жизнь продолжается, Стив, — с улыбкой Моны Лизы сказала Лиз.

Ну да, так обычно говорят детям, когда у них сдохнет морская свинка. Мы попрощались. Мы выжили в кораблекрушении, и теперь беспокойные течения увлекали нас в разные стороны. Надеюсь, что мне не придется пожалеть о своем великодушии. Лиз еще может запросто раздеть меня в суде.

Спустя три дня медсестра сказала, что Кейт будут делать операцию. Врачи ругались, но удержать меня не смогли. Я заказал такси и поехал в Хаммерсмит, в больницу Чаринг Кросс.

Над Патни повисло темное небо, на город мягко падал дождь. Я смотрел на часы в приемной и гадал, когда Кейт повезут в операционную на четырнадцатом этаже. На потолке забарахлила лампа дневного света. Я отодвинул кресло от стены и подтащил под нее. Если починю — с Кейт все будет хорошо. Я встал на сиденье и постучал по металлическому корпусу. Запыленная трубка выровнялась, и приемная снова наполнилась холодноватым светом.

Мне нужно было еще раз увидеть Кейт, подержать ее за руку, прежде чем ее положат под скальпель. В сестринской южного крыла на десятом этаже санитар с рокабильной прической сказал мне, что ее уже забрали наверх. Во рту пересохло. Я пошел в умывальную и включил холодную воду. Мне казалось, что струйка ниточкой соединяет нас всех: Кейт, меня, Лиз, Тони, Мэри, Алана и Клэр, что мы все нанизаны на нее, как семь искусственно выращенных жемчужин. Я сложил ладони чашечкой, зажмурился и стал пить.

Сладостное влечение ко всему темному и криминальному в сочетании с сатирическим восприятием мира Дэвид Хаггинз унаследовал от своего отца, самого известного английского Шерлока Холмса, актера Джереми Бретта, и бабушки, урожденной Кэдбери, из рода шоколадных королей. Сегодня автор трех романов Дэвид Хаггинз — один из самых заметных молодых писателей в жанре комического нуара. Критики отмечали «хичкоковскую» атмосферу книг Хаггинза, а его самого сравнивали с Чандлером, подсевшим на «прозак». Его герои — успешные молодые люди, внезапно и остро осознавшие отсутствие жизненных перспектив. Попытка остановить падение провоцирует события, ухудшающие и без того безвыходную ситуацию. Ступенька, которую судьба подламывает под молодым, преуспевающим профессионалом, вызывает настоящий обвал сознания и, как результат, галлюцинации и приступы маниакально-депрессивного психоза. Такой бесконечный кошмар наяву может разрешиться только вспышкой насилия в духе Тарантино, поскольку от всех привычных атрибутов настоящего британского яппи — успешной работы, модного дома и жены-экс-модели — герою остаются лишь «чмоки» людей, несущиеся с борта уходящего парохода жизни.

Оригинальная, пробирающая до костей черная комедия о материализме, безумии и убийстве.

«Time Out»

Великолепный нуар-триллер с финалом, не имеющим себе равных в беллетристике последних лет.

«Sunday Telegraph»