Он засветил мне кулаком в лицо.
Я очнулся мокрый — Алан поливал меня из садового шланга.
— Слушай, может, и розы заодно опрыскать? Ох, люблю я эти дела садовые…
Так. Надо взять себя в руки. Не паниковать.
Меня трясло.
— Слушай, если ты сейчас остановишься, получишь только пару лет, — сказал я. — А иначе ты просто кого-нибудь прикончишь в конце концов и тогда уже на всю жизнь сядешь.
— Да плевал я на вас! — проскрипел он. — Из-за вас двоих я девушку любимую убил…
Я похолодел. Если он убил Клэр, терять ему уже нечего. Я оглянулся на поле для гольфа в надежде, что кто-нибудь слышал его крики.
Алан ударил меня по лицу, прямо по голому мясу.
— На меня смотреть, тварь! Ты что, думаешь, я тебя убить не смогу? Да ты мне никто! Никто!
Он орал и бесновался. Я знал, что надо любой ценой разговорить его, протянуть время. Единственная надежда — что Лиз придет или приедет грузовик с экологически чистым мясом.
— А тюрьмы не боишься?
Алан усмехнулся:
— Я думаю, в полиции быстро все поймут…
Я тупо уставился на него. Он рассмеялся:
— Мне Лиз сказала, что ты свои таблетки бросил. И вообще, как я понял, ты еще неделю должен был в больнице лежать. Так что ты у нас беглый псих…
— Хочешь Клэр на меня повесить? Не выйдет: у меня мотива нет.
— Да ты на ней сдвинулся. Даже Робсону рассказывал про эти свои фантазии с изнасилованием. И на людей ты бросался при свидетелях…
С безумным блеском в глазах он достал из кармана лезвие, развернул бумажку и обернул острую сторону, чтобы было за что держаться. Я сделал вид, что не замечаю его приготовлений.
— А Кейт с Тони? — заикаясь, спросил я.
— Тони тебя предал, с врачихой ты спал. Еще две жертвы. Дело ясное, даже Робсон сообразит. Убил всех в припадке, дом поджег, а потом раскаялся и наложил на себя руки. И все, простенько так.
А может, он и прав, может, и правда все ему с рук сойдет.
У него за спиной Тони выдирался из пут, и вроде даже не без успеха.
— Все, хорош. — Алан дернул веревку, до крови резавшую мне запястья.
— Скажешь или нет где деньги? — Он поднес мне лезвие к горлу.
— Зачем тебе деньги? — сквозь стиснутые зубы выдавил я.
— Чтобы полиция их по серийным номерам не проследила. Мне ведь пришлось их через Лондонский банк получать. Ты же мне времени не дал с Женевой связаться, сука тупая!
Он снова врезал мне по лицу, и на несколько секунд все в мире удвоилось.
— Деньги где? Ты ведь их где-то тут припрятал? У Кейт на квартире их нет — это точно… Кстати, удачно получилось: ищу деньги — а тут она заходит. Вместе смыться намеревались, да? Псих и его врач — очень даже…
Тони вскочил и со связанными руками зигзагами побежал к дому, как индюк сережкой, мотая окровавленной челюстью.
Алан подхватил клюшку и пустился в погоню. Тони поскользнулся на дорожке, и Алан налетел на него, молотя клюшкой. Тони беспомощно дергался под дождем ударов. Я изо всех сил заорал: «на помощь!» Алан бросился ко мне и с размаху всадил мне в ребра клюшкой. Я сложился пополам, мучительно всасывая кислород.
— Молчать, сука! — прорычал Алан.
Я задыхался, каждый крошечный вдох отзывался дикой болью. Тони лежал неподвижно.
Только бы он не умер, Господи, только бы Лиз вернулась и подняла шум…
Ребра болели невыносимо, но прекратить беседу с Аланом значило подписать всем нам смертный приговор.
— Ничего у тебя не выйдет, даже если ты деньги найдешь, — прохрипел я, съежившись у корней березы. — Их ты убьешь, хорошо. А что ты со мной делать будешь? Самоубийство сымитировать — это, знаешь ли…
— А мне имитировать не надо будет. Ты обгоришь. Решат, что ты сам в огонь бросился. Правда, сначала тебя, конечно, придется убить, но я способ знаю незаметный.
— Что это еще за способ?
Алан сунул руку в карман своих серферовских брючат и вытащил моток струны. Присел на корточки рядом со мной и с довольной улыбкой показал его мне:
— Знаешь, что это такое? Струна от пианино. Я кончик вот тут заострил, потом воткну его тебе в сосок — и до сердца. Но — аккуратненько, ребра тебе не поцарапаю, не волнуйся.
Он защипнул мне пузырящуюся кожу на щеке и крутанул. От боли я впал в истерику.
— Припоминаю. Это у Коломбо было в какой-то серии, — заявил я с потугами на браваду, не в силах отвести взгляд от заостренного кончика струны. — Того мужика поймали потом.
— Это все в кино, босс. А в жизни никто так копаться не будет: наплевать всем, — сказал Алан, пихая мне в рот обгоревшую тряпку.
Я встретился глазами с Кейт. Она подмигнула мне, и это было самое прекрасное, что я видел в своей жизни. Сердце заныло от нежности, я вдруг понял, что жизнь бесценна, и меня захлестнула совершенно неуместная, смехотворная в моем положении радость, припадочный вихрь счастья, бушевавший до тех пор, пока Алан опять не врезал мне по лицу.
Он взял Кейт на руки и понес в дом, как предки переносили через порог строптивых невест. Потом вернулся за Тони. Я услышал электрическое жужжание гольфмобиля и обернулся: метрах в ста от меня по траве раскатывал уборщик — молодой парень с прической как у Роберта Планта. [33]Увидев меня, он помахал мне ручкой: решил, видно, что моя странная поза — результат глубокого единения с природой. Помахал, значит, и покатил себе дальше. Я от души проклял новое экологическое мировоззрение и расплодившихся «зеленых».
Пришел Алан, разрезал веревки и повел меня в дом. Каждый шаг отдавался в ребрах. О том, чтобы попробовать убежать, не было и речи.
На полосатом диване рядком, как знаменитости в программе «Доброе утро», сидели Тони и Клэр. Тони выглядел ужасно, но, по крайней мере, он дышал. Клюшка надвое рассекла ему нижнюю губу; из-под пропитавшегося кровью полотенца торчали осколки зубов. Алан усадил меня в складное кресло и привязал шнуром от настольной лампы.
— Ну, вы тут поболтайте пока, а я сейчас вернусь.
Мы с Кейт беспомощно смотрели друг на друга.
Потом он вернулся, таща за собой Клэр. Окостеневшее тело стукнулось о порог.
Клэр была завернута в макинтош, глаза ее были закрыты, губы — синюшные. Он уложил ее на жюлевский ковер — бледную бельмеровскую куклу с телом смятым и скрученным по форме багажника его BMW. Ее подбородок упирался в грудь — видимо, была сломана шея. Меня затошнило. Кейт с Тони, оцепенев, с ужасом смотрели на нее. Алан стоял над телом, уперев руки в боки, и тяжело дышал. Я с удивлением увидел, что он плачет.
— Смотри, что из-за тебя вышло! — закричал он мне. — Тварь ты ползучая, она из-за тебя в полицию хотела идти!
Он шагнул ко мне и стал бить меня в лицо.
Когда я очнулся, его уже не было. Перед глазами роились искорки света, боковое зрение отказало вообще. Голова распухла, как арбуз. Кейт тихонько плакала, и слезы впитывались в кляп, надвое разделявший ее лицо.
Кресло было легкое, я встал с ним и попытался идти, но от битья у меня поломалось что-то в вестибулярном аппарате. Я повалился набок и уже не смог подняться. Теперь я видел ноги Клэр в кроссовках — неподвижные, носками внутрь.
Алан вернулся в желтых хозяйственных перчатках и с канистрой бензина.
— Это чтобы отпечатков не было, — пояснил он. — Ой, босс, а что случилось? Упали мы, да? Упали? — Алан вернул меня в вертикальное положение и стал поливать комнату бензином. Вылил все, что было, ушел, вернулся с полной канистрой и продолжил. Последние литры выплеснул на нас.
— Сим постановляю: курение в комнате запретить. — Он всхрюкнул от смеха. — Ну что, босс, давай, что ли, опять разговаривать…
Он выдернул кляп у меня изо рта и сел в кресло.
— Все, игры кончились. Времени больше нет. Дом я подожгу, вас троих в расход — это дело ясное, это мы не обсуждаем. Письмо у тебя, значит, и деньги у тебя. Предложение такое: скажешь, где деньги, умрете легкой смертью. Идет?
— Да пошел ты! — Я плюнул ему в лицо.
