Я положил трубку и увидел Кейт. Она поцеловала меня и спросила, как я.
— Извини, что я с тобой так резко говорила. Ты сам хорош, конечно, но нельзя было все это на тебе вымещать.
— Да брось ты, — сказал я, сжимая ее теплую ладонь. Кейт, моя единственная надежда…
Когда я рассказал ей про Клэр, ее улыбка превратилась в скептическую гримаску.
— Стив, ты, надеюсь, понимаешь, что это все твои фантазии? Вообще знаешь что, давай об этом поговорим, когда у тебя уровень лития будет нормальный.
— Слушай, может, я и съехал… Хорошо, давай считать, что съехал, но ведь если Алан действительно хотел меня убить, значит, он и Клэр может… Он же не дурак, понимает, что она в конце концов пойдет в полицию. Она сейчас уже еле держится. Я звонил Робсону, сказал, что она приходила, но ты же меня ему как психа расписала… И Миллер тоже считает, что у меня помешательство на почве Алана.
— Похоже, диагноз правильный.
— Так ведь он его с твоих же слов и поставил. В конце концов, все ведь от тебя идет. Да, я ошибся, он ее не насиловал, но она ведь сама сказала, что это он меня порезал! Она и доказать может!
— Все, Стив, хватит. — Кейт начала терять терпение.
— Ну пожалуйста! У меня есть ее телефон, ты только позвони. Позвони, скажи, что ты моя подруга, что тебе надо с ней поговорить про то, что в кино случилось. Ей легче будет тебе рассказать, чем какому-нибудь сержанту. Ну пожалуйста, Кейт. Просто позвони. Я же не бог знает чего прошу. Если я даже спятил — все равно вреда большого не будет. Если у тебя со мной серьезно…
— Ой, лучше не надо… — засмеялась Кейт.
Я не отставал. Я умолял. Я пригрозил даже, что сбегу из больницы. Последнее, кажется, помогло. Кейт согласилась позвонить при условии, что я обязуюсь пить таблетки и никуда не сбегать.
— Ура, я знал, что ты согласишься! — завопил я. Я вдруг подумал о будущем, как о белом песке, по которому мы с ней бежим, взявшись за руки.
— Я тебя люблю.
— Ты подлиза и скользкий тип, — отвечала она, набирая на автомате номер Клэр.
— Клэр твоя решит, что я полная дура. И будет права, между прочим.
Клэр не было дома, но Кейт оставила сообщение: имя и телефон, куда позвонить. Я еще записал ей номер Алана: если Клэр не объявится, можно позвонить туда.
— Ну что, доволен?
Я притянул ее к себе. От долгого поцелуя таяло напряжение в шейных позвонках. Кейт оглянулась на дверь, закрыла ее и снова опустилась на стул возле койки. Стянув с меня одеяло, она задрала мне на грудь подол моего больничного балахона. Складки ткани скользнули вверх по моему крепнущему естеству.
Вообще-то в двери было специальное окошечко из закаленного стекла — эту деталь Кейт просмотрела. Если кто пройдет по коридору, в окошко все видно.
— Кейт…
— Больной, на процедуры!
Она склонилась ко мне и взяла меня в рот. И смотрела в глаза, держа меня во рту, да так, что я застонал. Потом она стала тереться об меня мокрым лицом, тыкаться носом, быстро-быстро теребить языком. Ее волосы щекотали мне живот.
Я пытался продлить это, я впивался взглядом в прозрачный мешочек, из которого мне в руку капала глюкоза, но тут она стала сосать мою головку, как будто это был леденец и можно было через член высосать сладкую жидкость, втекающую в меня по трубочке.
Это было уже слишком — я неотвратимо перекипел через край. Глубоко в груди сдетонировал заряд, и тело рванулось дугой, как пласт пустынной почвы от подземного испытательного взрыва. Кейт вытирала губы салфеткой.
— Я люблю тебя.
Она улыбнулась нежно и чуть насмешливо:
— А ты не путаешь секс с любовью?
— Иногда это одно и то же.
Кейт приподняла бровь, удивленная нехарактерным для меня выплеском позитива. И все-таки чувство осталось. Может, это и не любовь: в такое счастье с трудом верится, но вот я ее обнимаю — и мне хорошо. Когда она собралась уходить, я выжал из нее обещание позвонить, как только объявится Клэр.
Я вызвал нянечку и попросил, чтобы она разбудила меня, если кто-нибудь позвонит. Потом получил на ужин порцию местной кормежки и медленно отплыл в сон. Проснулся на другой день в полдесятого и обнаружил, что, пока я спал, капельницу убрали. Когда удалось наконец дорваться до тележки с телефоном, выяснилось, что Кейт уже ушла на работу.
Я позвонил в клинику, но там сказали, что она еще не пришла.
— А когда она подойдет?
— Вообще в десять должна была, но сейчас же в метро забастовка, с транспортом бог знает что творится.
Было почти пол-одиннадцатого. Когда через час мне сказали, что Кейт еще не подошла, я начал беспокоиться. Позвонил Лиз — нету. Тогда позвонил Тони на мобильный. Жидкокристаллический дисплей с такой скоростью глотал единицы с карточки, как будто это был платный звонок в Австралию.
— Привет, это я. Алан в офисе?
— Да черт его знает. Я вообще не вставал еще. У Алана грипп, он отгул взял, а я там торчать не собираюсь…
— Слушай, Тон, такое дело: надо меня отсюда забрать. И привези мне одежду какую-нибудь.
Большую часть моих кровавых одежек полиция реквизировала в качестве вещдоков.
— Слушай, а Лиз не может тебя забрать, а? — заныл Тони.
— Лиз занята, а мне надо срочно. Когда ты приедешь?
Мой друг обреченно застонал на том конце провода.
— Ну, может, через час…
— Давай. Одежду не забудь.
Во время обхода Миллер сказал, что Робсон придет сегодня в шесть вечера. Я спросил, сколько он еще собирается держать меня в больнице, на что он ответил, что хочет на несколько дней перевести меня в психиатрию, пока уровень лития не устаканится.
Я побрился и стал ждать Тони. Он пришел уже ближе к обеду и принес мне свой зеленый адидасовский спортивный костюм, купленный им в свое время для занятий бегом. Костюмчик оказался мал до безобразия и обтянул меня, как трико, причем Тони сказал, что я похож на опустившегося Зеленого великана [32]и разразился приступом квохчущего смеха. Видимо, успел уже с утра приложиться.
Тут словно в подтверждение моих подозрений Тони достал из найковской сумки бутылку «Джеймсона» и подкрепился глотком, по кубатуре равным морской свинке небольших размеров.
— Не пей, тебе машину вести.
— Знаешь, как у анонимных алкоголиков говорят? Одного глотка — слишком много, а тысячи — слишком мало. Точно сказано.
— А у тебя который — тыща третий? Ну-ка посмотри, как там в коридоре — никого из персонала не видно?
— Зачем? Ты что, сбежать задумал? — спросил он с идиотской улыбкой.
— Вроде того…
Мы без проблем добрались до парковки.
— Слушай, а ты вести-то сможешь? — спросил я, забравшись в «Порше» Тони.
Надо сказать, что встреча с больничной вертящейся дверью прошла для моего друга не совсем гладко.
— Могу, конечно. Или, хочешь, ты садись…
— Как я тебе сяду с этой хренью на шее? Давай поезжай тихонько и выезжай на Олд Бромптон-роуд.
Пока ехали, я рассказал Тони про Алана и Клэр. Мне было наплевать, поверит он мне или нет. В свете неминуемого годичного отлучения от руля Тони практически нечего было терять, и потому путешествие по центральным улицам он воспринимал как аркадную игру… В какой-то момент Тони резко вильнул под грузовик, и я вдавил ногой отсутствующий тормоз.
Мой друг подрезал направо и налево, не утруждаясь даже включением поворотников. Под таким градусом наихудший исход представлялся ему мультяшным взрывом и мигающей надписью GAME OVER. И все-таки нам повезло: до Трегантер-роуд добрались не в нарезке, а, как это ни удивительно, куском. Я узнал дом Клэр, но ее «Мини» видно не было. Тони подъехал к дому по полукруглой дорожке. Я вышел и позвонил в дверь. Дверь открылась на полную длину медной цепочки, и в щель выглянула одетая в униформу рабыня-филиппинка. Я сказал, что я к Клэр.
— Ее нет, — с механической улыбкой отвечала рабыня.
— А когда она вернется, не скажете?
— Не знаю. Никого нет.
