Роттвейлер любила пошутить в мой адрес на тему, как я мог бы стать владельцем собственного агентства. Я подыгрывал ей и говорил, что мечтаю открыть «Фьорд моделз» — агентство, где все модели будут из Скандинавии. В ответ она смеялась:

— О, Чарли… не спеши. Со временем ты получишь в наследство «Мейджор».

Я не придавал значения этим словам — она не была моей родственницей. И я, конечно же, не мог претендовать ни на какое наследство Возможно, Ротти заместила в моем сознании фигуру отца, от которого я отказался очень давно и раз и навсегда. В Роттвейлер было достаточно жесткости и силы воли, чтобы породить в моем воображении такую проекцию. Но как бы то ни было, идея открыть агентство казалась мне иногда не такой уж фантастической. Мне нечем было больше заниматься в жизни. Я не смог стать художником. Не сумел достичь спортивных высот. Чем больше работал бок о бок с Роттвейлер, тем лучше начинал разбираться в деталях и тонкостях модельного бизнеса. Я бы мог скопить денег в этой индустрии, а после купить баскетбольную команду и художественную галерею. Но чтобы мечта стала реальностью, надо было за нее бороться и победить.

Я как раз размышлял над спецификой борьбы за влияние на рынке моды, когда меня окликнула Киттен:

— Чем ты занимаешься?

— Играю в шахматы.

— О, как всегда, ты страшно интеллектуален. И кто твоя жертва?

— Секрет.

— О, Чарли, я заинтригована!

— Я играю с компьютером.

— Правда? Как грустно!

— Оттачиваю мастерство. Готовлюсь стать мастером.

— А я тебе не мешаю?

— Нет, компьютер всегда может подождать.

— Это хорошо. Послушай… меня пригласили на этот дурацкий благотворительный вечер, и мне нужно, чтобы ты пошел со мной…

— А что, подружек у тебя нет?

— У них у всех свидания.

— Ну а твой бойфренд? Или гения мучают творческие проблемы?

— Он меня бросил… Ну, пожалуйста, пойдем… С тобой надежнее…

— Господи, ладно, воспользуюсь возможностью. Когда?

— Собираемся в десять.

— Хорошо. Только не надевай простой бюстгальтер.

— О, Чарли, ты отлично знаешь, что грудь у меня плоская.

— Поэтому надень бюстгальтер с прокладками.

Мероприятие, на которое она пригласила меня, должно было начаться в казино. Девушки участвовали в показе, средства от которого полагалось направить в благотворительные фонды.

Я приехал вместе с Киттен на лимузине в десять. Она сразу прошла в раздевалку. В ожидании, пока она оденется, я взялся разгадывать кроссворд и вполне сносно протянул время до без четверти одиннадцать. Затем решил позвать ее, но Киттен не откликнулась. Я постучал в дверь. Внутри играла музыка, но Киттен снова не отозвалась. Я открыл дверь и увидел ее сидящей на полотенце на постели голой. Она болтала по телефону и курила кальян. Волосы у нее были мокрые, и я подумал, что никогда раньше не замечал ее сходства с Брижит Бардо.

— Ну ладно, дорогой, тут кто-то есть. Пора идти. Люблю тебя! Спокойной ночи! О, извини, Чарли! Это мой друг, я никак не могла ему дозвониться.

Киттен совершенно не осознавала, что сидит голая.

— А это что такое? — Я кивнул на кальян.

— О, прелестная штучка. Ты когда-нибудь пробовал? Попробуй, это здорово!

— Нет, спасибо!

— Ты меня расстраиваешь.

— Постарайся быть собой без этой отравы.

— Почему у тебя такая пресная физиономия?

— Ты опоздаешь. Ты ведь одна из самых важных персон здесь.

— Ничего, мы прямо сейчас и пойдем.

Ночное казино находилось в итальянском ресторане «Тримальхион» в Мидтауне. Интерьер его был оформлен в стиле древнеримского Пантеона: с высокими колоннами, позолоченными капителями и картинами на стенах, — все напоминало о том, что храм посвящен мамоне. Необычное ощущение вызывало то, что, сидя в ресторане, вы на самом деле находились в казино, где за небольшими столами вас встречали аккуратно одетые крупье.

Роль крупье здесь исполняли модели. Сьюзан руководила за столом, где играли в кости. Кара крутила рулетку. Мелани Мартин стояла за столом с баккарой, Монике достался тот, где играли в двадцать одно, Мин курировала «Пай гоу», Юшка управляла лотереей. Аня и Мельпомена Роджерс работали барменшами. Все вместе они представляли слаженную команду королевских кровей, фантастическое шоу.

Киттен тоже собиралась заняться столиком для игры в двадцать одно. Но поскольку она опоздала, ее место заняла Кларисса Кокс. Киттен не возражала и с удовольствием бы уступила ей место, но я не позволил.

— Ты ведь должна это делать, постой хотя бы полчаса!

— Я не знаю даже, как и что…

— Я видел, как ты выиграла в Лондоне.

— Ну конечно! Ведь я играла, а не руководила! Я никогда этим не занималась.

— Согласен, но ничего трудного нет. Дилер ставит на все семнадцать. Ты должна брать, пока имеешь семнадцать или больше. Очень простая игра. Никакого выбора делать не надо.

— Кажется, у модели не бывает выбора.

— Да, похоже.

Киттен просто притворялась невинной. Как только она взялась за дело, проявился ее пугающий профессионализм, и я сразу потерял все свои ставки. Тогда я решил сыграть в кости. Когда я что-то стал говорить Сьюзан, она оборвала меня:

— Не разговаривай с крупье. Но если хочешь, мы можем посидеть вместе во время перерыва. Ты закажешь мне выпить.

Тогда я отправился к другому столу. Кларисса разговаривала с Ричардом Джонсоном, собирателем сплетней для «Нью-Йорк пост». Она рассказывала ему о новом романе, который только что закончила. Я встал рядом, прислушиваясь. Оказывается, героиней там была молодая темнокожая супермодель, которая боролась с расизмом и сексизмом и противостояла попыткам мужчин затащить ее в постель. Она была очень увлечена беседой, но как только я выразил желание сыграть, тут же радостно переключилась на работу.

— Ты хорошо играешь в кости? — спросил я.

— А ты читал мой последний роман? — спросила она в ответ.

— Да, он не такой плохой, как предыдущие.

Кларисса нахмурилась, а Джонсон рассмеялся.

Я проводил ее к столу Сьюзан, где толпились желающие сыграть. Сьюзан попыталась отвязаться от них, но один мужчина с безумным взглядом ни за что не хотел успокоиться. Когда Кларисса заняла ее место, чтобы Сьюзан могла передохнуть, он заметно расстроился.

— Послушайте! Мне очень везет! Вы не должны сейчас уходить! Вы приносите мне удачу!

— Ерунда, это суеверие, — возразила Сьюзан, поправив ему галстук и поцеловав в щеку, — дарю вам поцелуй на счастье и на удачу. — Она указала на Клариссу: — Вот кто принесет вам настоящий выигрыш.

Сьюзан остановила официанта и попросила у него что-нибудь выпить.

— Где ты научилась профессии крупье? — спросил я. — Слишком уж ловко справляешься.

— Видишь ли, милый, я выросла за игорным столом. Мы жили в Лас-Вегасе. Отец ремонтировал туалеты в большинстве казино города.

— Я думал, вы приехали из Оклахомы или Техаса.

— Да! Но мы слишком много переезжали. У нас был дом на колесах. Самые ранние мои воспоминания связаны с Вегасом. Папа работал в самых шикарных казино… «Барби коаст», «Империал пэлайс», «Ривербоат», «Слотс-э-фан»…

— «Слотс-э-фан»? Ты серьезно?

— О да. Отца везде ценили и приглашали всюду, где была необходима его помощь. Он участвовал в реконструкции «Фламинго», «Десерт Инн». Я перевидала немало знаменитостей.

— Потрясающе!

— Да, все не так просто, — рассмеялась она.

Разумеется, не было более оригинальной идеи, чем организовать этот вечер игры с моделями, которые способны принести в благотворительный фонд огромные сборы. Всем хотелось сыграть. В помещении казино царило оживление, каждый хотел попытать удачу, когда она находилась в руках таких красивых женщин. Мы направились к самому шумному скопищу игроков, и оказалось, что в центре его, как всегда, Данте Казанова. Он собирался сыграть в рулетку у Кары.

— Я так и знала, — прошептала Сьюзан.

— Ну, поскольку это ради благотворительных целей, он, наверное, выиграет. В таких случаях судьба иногда поступает наоборот.