— Не знаю, но Зули это сделала.

— Зули способна еще и не на такое. Она сумасшедшая. Сам знаешь. Ей всегда не хватает внимания окружающих. У нее мечта, чтобы на деревьях вместо листьев росли доллары.

— Пожалуй, ей бы не помешало, если бы на деревьях росли банки с порошком.

Кара рассмеялась:

— Вот видишь, сам знаешь, в чем дело.

— Но согласись, немного странно твое появление там вместе с врагом агентства.

— Он враг Ротти, а не мне. И не тебе. И если хочешь знать, его уже тошнит от Зули. Бедная, она так страдает. Мне кажется, настоящая причина ее ухода в том, что Роман не ответил на чувства Зули. А потом еще и отказал клиенту, который хотел ее заказать, написал в факсе, что вынужден принести извинения, но эта модель не получает такие ответственные контракты из-за своего недопустимого поведения.

— Что, правда? — Я вдруг понял, что стал относиться к Роману намного лучше.

— Нуда. А контракт был высокооплачиваемый.

— А Сьюзан планирует уйти?

— Чепуха. Уверена, что Зули все выдумала. Ты что, не понимаешь? Я ею восхищаюсь, она способна врать настолько самозабвенно, что, кажется, сама верит тому, что сочиняет.

Поскольку Кара отвечала на мои вопросы спокойно, я почувствовал себя излишне подозрительным идиотом.

— Извини. Но Казанова все равно производит впечатление подонка.

— Если бы ты с ним пообщался, то изменил бы свое мнение.

— Не думаю.

— Если будешь продолжать работать с нами, сам в этом убедишься. Он просто довольно своеобразный. Знаешь, эдакий староевропейский Дон Жуан. Постоянно играет свою роль. Послушай, я знакома с Данте еще с юности. Они со Сьюзан были женаты. И потом, ты склонен слишком уж преувеличивать его опасность. Он безвреден.

— Хорошо, хорошо. Пусть так.

Казанова — старый похотливый козел, я это знал наверняка, но, возможно, не будь он таким скользким и лживым, я бы еще мог его простить.

Обычно когда привозили цветы в офис, я знал, что они для Ротти, и относил их ей. И если она оказывалась на месте, то обязательно устраивала допрос.

— Кто прислал?

— Патрик Маккарти.

— Очень милые.

Если человек, приславший цветы, оказывался для нее незначительной персоной, она отвечала: «Ужасные». Или периодически велела мне отнести букет от ненужного ей дарителя какому-нибудь служащему в офисе пониже рангом. И уж если действительно букет был безвкусен, то она восклицала: «Хлам!»

Увидев вазу с розами у себя на столе, я, по обыкновению, отнес их ей.

— Красные розы? Они наверняка для тебя!

Я посмотрел на открытку, и оказалось, что Ротти права.

— От кого? — спросила она усмехаясь.

— Сьюзан!

— И что это значит?

— Что?

— Ты спишь со Сьюзан?

— Я? О нет!

Она посмотрела на меня поверх очков:

— А почему нет?

У меня на лице появилось настолько растерянное выражение, что она начала смеяться.

— Почему вы решили, что я с ней сплю? Разве она не может спать с кем-то другим?

— Не ревнуй.

Я решил оставить цветы на своем столе.

Ротти бросила мне вслед:

— Это так мило. Что за прелестная девушка! И я не представляю, кто бы ей мог подойти так же, как ты.

Я закрыл за собой дверь и ушел. Но Ротти позвонила мне через пару минут.

— Сьюзан хочет тебя.

— Пожалуй. Но я думаю, меня хотят многие девушки, как бы это ни было смешно.

— Я тоже так думаю, Чарли, но Сьюзан хочет тебя прямо сейчас, на каком-нибудь пляже. Она работает с Бруно Танцем. Ей там скучно, и она мечтает, чтобы ты был с ней. Ты должен поехать. У нее такая тяжелая работа.

— В чем проблема?

— Не знаю, она не говорит. Там нет Кенни Блума, уже хорошо. Но все равно поезжай и узнай, что с ней.

Я вернулся в ее кабинет, и она встретила меня с усмешкой.

— Послушай, я знаю, тебе она нравится. Так что не надо притворяться, будто тебе плевать. Может быть, проблему она просто выдумала. Что ж, воображаемые проблемы тоже проблемы. Вдруг она скучает по тебе? Лучше ты, чем Бруно.

— А что Бруно? Он спит с ней?

— Разумеется.

— Но он женат. У него красивая жена, да еще и дети.

— Господи, ну кто на это смотрит, Чарли! — Ротти усмехнулась и покачала головой: — Все фотографы спят с девушками, кроме тех, кто предпочитает мальчиков. Как думаешь, зачем они становятся фотографами? Потому что хотят быть рядом с красивыми девушками всегда.

— Я не верю, что она спит с ним.

— Сядь.

Я сел, и она налила водку в два стакана.

— Выпей.

— Еще слишком рано, — возразил я.

— Наоборот, поздно. — Ротти сунула мне стакан в руку. — Ты знаешь, что такое созависимость? — спросила она.

— Да. Это самооправдание, не так ли?

Она посмотрела на меня, помолчав с минуту, а затем заговорила в характерном для нее поучительном тоне:

— Созависимость — это опыт, который позволяет нам повысить уровень нашего самоуважения. Это осознание смирения с налагающими тяжелые обязательства связями, это взросление, между взрослым «нужно» и детским «хочу»…

— Из какой книги цитата?

Роттвейлер помнила наизусть цитаты из книг на все случаи жизни.

— Забыла. Одна из тех книг, что оставляют неизгладимый след в сознании умного человека. Но это не имеет значения. Важно, что Сьюзан нуждается в созависимости.

— У нее низкий уровень самоуважения? Она же звезда, черт побери! — Я раньше не позволял себе так злиться в присутствии Мисс.

— Чарли, все девушки нуждаются в том, чтобы повысить уровень самоуважения и самооценки. Особенно красивые. Ведь они прекрасно понимают, что большинство мужчин, которые за ними охотятся, ни во что их не ставят.

— Не все девушки… Кара не такая…

— Кара прошла долгий путь, прежде чем стала самостоятельной.

Я посмотрел на Роттвейлер, сидящую между двумя лампами с сигарой в руке. На сей раз она гипнотизировала меня не взглядом, а риторикой.

— Видишь ли, эти красивые девушки привыкли к тому, что их используют. Постепенно они и сами начинают считать себя вещью, годной только на то, чтобы приносить пользу, но нуждаются они совершенно в другом.

— Послушайте, — возразил я, — но вы сами их используете!

В глазах Роттвейлер вспыхнуло недовольство.

— Я не использую. Я помогаю. Если они уходят от меня, я не могу им помочь. Но пока они со мной, забочусь о них. Возможно, Танц не слишком подходит Сьюзан. А ты подходишь. Но если ты не хочешь помочь…

— Кто сказал, что не хочу…

— Чего ты ждешь от меня? — буркнула она с раздражением. — Чтобы я стала вмешиваться в их жизнь? Я не могу сказать девушке: «Не спи с ним, он для тебя недостаточно хорош». Вернее, могу, но при крайней необходимости, а не каждый раз, когда она заводит роман. Поэтому я помогаю им по-другому. Мир, в котором мы работаем, Чарли, полон монстров. Мы не можем уничтожить всех монстров. Мы должны обезвредить некоторых из них. Обязаны перехитрить их. А с другими справимся и на расстоянии. Но избавиться от них мы не можем, это наша работа.

Она снова победила меня. Я встал с кресла и поехал домой собирать сумки.

В тот же вечер я остановился в отеле на юге Калифорнии, разобрал сумку и лег смотреть телевизор, размышляя о созависимости. Я не очень понимал, каким образом мое присутствие поможет Сьюзан повысить уровень ее самоуважения и сделает ее более сознательной, взрослой и ответственной, если все, что она желала, — это переспать со мной. С другой стороны, все, чего хотел я, — тоже всего лишь переспать с ней. Что такого повышающего самоуважение могло быть в этом обоюдном желании?

Фотосессия проходила на острове в получасе езды на лодке от побережья. Уже стемнело, когда Сьюзан, Танц и его ассистенты вернулись в отель.

Я ужасно злился на Танца, хотя совершенно не знал его. По признанию Ротти, он работал со Сьюзан несколько лет. Его жена, экс-модель, вероятно, не догадывалась об их связи. У нее было такое же положение, как у всех жен фотографов, — их мужья проводили целые недели с красивыми женщинами, объясняя происходящее исключительно нуждами своей профессии.