— Шоколад растаял бы в кармане.

Инш взял конфету и с трудом развернул фантик. Пакет со льдом, похоже, не помог — костяшки на правой руке сильно распухли.

— О немчто-нибудь слышал?

— Сломанный нос, лишился пары зубов, трещина в челюсти.

Инш кивнул:

— Так они его выпустят?

— Зачем вам нужно было…

— Они его выпустят?

Логан вздохнул:

— Возможно. Вероятно. Не знаю. Так или иначе, это выглядит скверно.

Инш заложил леденец за щеку:

— Ты ведь знаешь, что он убил Брукса, верно?

— Мы обращались в Федерацию. Большой Гари думает, что им удастся наскрести денег и нанять в вашу защиту Шипящего Сида. Может быть, дадут ограниченную ответственность.

— Ограниченная ответственность… — Инспектор «раздел» еще одну конфету. — Я запорол дело, и теперь они вынуждены отпустить этого убийцу под залог… — На лице Инша нарисовалась хищная ухмылка.

— Сэр? Вы в порядке?

— Ты подал мне идею. Если он сядет на тридцать лет, мне до него не добраться. Но если он выйдет на свободу…

— Только не говорите мне, что вы сделали это намеренно! Ну, на допросе в тюрьме…

— Кен Вайзмен должен исчезнуть.

— Вы не можете так поступить! Вы же офицер полиции…

— Был. Был офицером полиции. — Инш взглянул на Логана темными, пустыми глазами. — Ко мне уже неприменимы никакие правила. И нам с Кеном Вайзменом, когда он выйдет, предстоит провести некоторое время вместе.

Логан попятился к двери:

— Нет. Вы не сделаете меня косвенным соучастником.

— Я считал тебя своим другом.

— Вы же говорите об убийстве!

— Он убил Софи. Он убил Брукса, и еще он убил всех этих людей, порубил их на куски и…

— Вас никто не назначал судьей. И вы не можете взять на себя функции палача! Нет никаких доказательств, что Вайзмен…

— Моя маленькая девочка лежит в морге, а все ее внутренности — в пластиковом пакете! Как тебе это в качестве доказательства? — Инш вскочил, лицо его приобрело грозный пурпурный оттенок. — Он выйдет и снова начнет убивать. Такие сволочи, как Вайзмен, никогда не останавливаются, ты ведь это знаешь. Это никогдане кончится. Ты хочешь, чтобы это было на твоей совести, сержант? Хочешь?

— Нет. Но я не стану соучастником убийства.

…еще раз.

— Вы хоть имеете представление, сколько сейчас времени? — спросила женщина на другом конце провода. — Всё уже закрыто на ночь… мы не можем нарушать распорядок. Вам придется перезвонить утром.

Логан взглянул на часы. Почти одиннадцать. Комната, как всегда, завалена материалами — протоколы, отчеты, доклады поисковых групп, судебные стенограммы, заявления, психологические портреты… Здесь же пластиковые пакеты с вещественными доказательствами: нож из кухни Маклафлинов, крюк из разрушенной скотобойни, где нашли останки…

— Я понимаю, что уже поздно, но мне нужно срочно с ним поговорить.

Большую часть стола занимал грязный коврик из багажника Кена Вайзмена. Когда-то он весь был пропитан кровью…

Логан снова и снова перечитывал заключение эксперта, пытаясь найти хоть что-нибудь — неважно что, только бы удержать Вайзмена в тюрьме. Ради Инша…

Раздались приглушенные звуки — трубку, очевидно, прикрыли ладонью, — затем снова раздался женский голос:

— Оставьте ваш номер, сержант, мы свяжемся с вами.

Через пятнадцать минут телефон зазвонил: тюрьма Питерхед выполнила свое обещание.

После некоторой суеты раздался знакомый голос:

— Сержант Макрай, чему обязан…

— Я хочу знать, что сказал тебе Вайзмен насчет женщины, которую он убил.

Пауза.

— Не думаю, что будет слишком этично с моей стороны…

— Ты говорил, что вы о ней разговаривали. Так что он сказал?

— А у меня будет свой повар?

— А ты как думаешь?

— Тогда я ничего не знаю.

— Кто бы сомневался. Но ведь ты и раньше не знал,разве не так? Делаешь вид, что чертовски умен, а на самом деле не в состоянии сосчитать до одиннадцати с помощью пальцев и сморщенного члена!

— Вы не смеете так со мной разговаривать! Не смеете! Я говорил со своим психоаналитиком, и она сказала мне, что вам не разрешено подрывать мое самоуважение. Вы…

— Да пошел ты вместе со своим самоуважением, Ангус! — Логан со злостью нажал на кнопку отбоя. Его трясло, даже подташнивать стало. Все-таки это была неудачная мысль — звонить Ангусу Робертсону.

Телефон снова дал о себе знать.

— Ладно, он мне о ней действительно рассказывал. Ночью, когда он думал, что все остальные спали. Он сказал, что разрезал ее. Сказал, что это совсем не похоже на рубку животного. Что мясо располагается вдоль костей совсем по-другому. И что его от этого тошнило.

— Кто она такая?

— Он всё закопал у Бенначи. Сказал, что остальное вранье — он ничего не ел.

— Кто она такая?

— Ну… Всё дело в деньгах. Я так думаю… У нее что-то было или она с чем-то была связана…

— Сосредоточься, Ангус. Кого убил Вайзмен?

—  Что-то… Что-то насчет… — У Робертсона был такой голос, будто он вот-вот заплачет. — Я правда не могу вспомнить…

Голос на заднем плане:

— Ангус, если тебя расстраивает разговор, ты можешь прекратить. Ты не обязан говорить.

— Я не знаю, кто она такая. А ведь знал. Знал! Я когда-то знал, а теперь не помню.

Снова голос:

— Все нормально, дай мне телефон… — Шорох, треск. — Алло? Сержант Макрай?

— Отдайте трубку Робертсону. Мне нужно имя.

— Ангус расстроен. Я…

— Ой-ой. Мне нужно знать, кого убил Вайзмен.

Женщина явно старалась говорить ровно:

— Его пырнули ножом два года назад, он потерял много крови. Еще были проблемы с анестезией во время операции. Теперь он кое-что не может вспомнить. Его это очень огорчает.

— Здесь у нас тоже не пикник. Я хочу знать.

— Полагаю, вы могли бы проявить немного сочувствия к человеческому существу, которое страдает, сержант.

— Человеческому существу… Он убил пятнадцать женщин и насиловал мертвые тела! А теперь верните трубку этому мерзавцу!

— Нет, допрос окончен. Я подам официальную жалобу насчет вашего поведения, сержант Макрай. Как вы смеете…

— Ну да! Когда он нанесет вам двадцать три ножевых ранения, вы прочитаете мне лекцию насчет сочувствия.

Но защитница Мастрикского Чудовища уже отключилась.

Логан раздраженно сунул телефон в карман. Надо же, вел себя как последний кретин… Он толкнул дверь и пошел в лабораторию.

Там по-прежнему чирикало радио. Три лаборантки за столом в центре пили чай и жаловались друг другу, что ночью, когда нормальные люди спят, им приходится разгребать тут всякое дерьмо. Логан плюхнул пакет на стол и спросил, не может ли кто-нибудь оказать ему услугу по-быстрому.

— Какую услугу? — хихикнула одна из них.

Другая, откинув темный локон с бледного лица, устало произнесла:

— Макрай, у нас примерно девять миллионов кусков мяса на экспертизу…

— Это для Инша.

Она ткнула в пакет обгрызенной ручкой:

— Что здесь?

— Пропитанный кровью ковер. Кровь старая. Привет из прошлого, так сказать.

— О господи… Сержант, вам не кажется, что у нас имеются более срочные дела?

— Это из машины Вайзмена. Кровь животная и человеческая. Мне бы хотелось знать — чья. Я человеческую имею в виду.

Лаборантка поковыряла коврик пальцем, присматриваясь к ржаво-бурым пятнам:

— Этой штуке почти двадцать лет…

— Да, ведь и возможности теперь совсем другие. Вы такие умные…

— Послушай, Логан, ты и в самом деле думаешь, что бесстыжая лесть сработает?

— И такие красивые… в стиле ужастика «Ночь живых мертвецов».

Девушка попыталась нахмуриться, но не выдержала и рассмеялась:

— Макрай, ты мерзкий урод…

— Пожалуйста, поставьте это первым в очереди. Очень важно!

— Я не могу…

— Правда очень важно.