Три недели…

Он вернулся к распечаткам Колина Миллера. Ян Маклафлин… 8 октября 1987 года, четверг… Три с половиной недели до Хеллоуина и смерти родителей Джейми. Это как-то связано с Хеллоуином? Ведь Мясник приходил в маске… Или? У него мелькнула догадка.

— Давай, красавчик… — Он включил компьютер и зашел на сайт газеты «Абердин Икзэминер».

Ему хотелось проверить, были ли какие-нибудь статьи о других жертвах до их смерти. Нет, не было… «Ивнинг Экспресс» тоже дал откат.

— Черт, — выругался Логан.

Но ведь на сайтах выкладываются на все статьи?

Он взял трубку, но тут же положил ее. После фиаско с «Блюстителями веса» ему не хотелось больше высовываться, не имея ничего, кроме двух давнишних статей. Но потом, поколебавшись, он все-таки набрал номер Колина Миллера.

Занято.

Тогда он попробовал позвонить в новостной отдел «Икзэминер».

Послышались невнятные звуки, затем мужской голос крикнул кому-то:

— Не видишь разве, я говорю по этому чертовому телефону?.. Это твой приятель-коп… Пошел в задницу!.. Нет, миссис Уилсон, это я не вам… Да, я полностью согласен, что такие слова употреблять нельзя. Я извиняюсь… Да… Ты будешь с ним разговаривать или нет? — Молчание. — Он вам перезвонит.

Стил грохнула на стол новую стопку бумаг:

— Получай… ребята из Тейсайда сказали, если тебе еще что-то нужно, ты только свистни.

Это были отчеты бригады, работавшей в доме, где жили Сандра и Морин Тейлор.

— Мне это пока без надобности.

— Ну, дорогой, мы все несем свой крест.

Боже, как высокопартно!

— Вы сказали, что я должен просмотреть отчеты польской полиции…

— Ну и что? Просмотрел?

— Да… — Логан сообразил, что совершил ошибку, но слова уже слетели с губ.

— Прекрасно, значит, теперь ты можешь заняться чем-то другим, верно?

— Я…

Стил погрозила ему пальцем:

— Помнишь золотое правило, сержант? Начальство…

Зазвонил телефон, и Логан живо схватил трубку, лишь бы отделаться от Стил:

— Слушаю!

Вопреки ожиданию, это был не Колин Миллер.

— Эй, ты где? Я уже давно тебя жду!

— Ждете? — растерянно переспросил Логан.

— Кто это? — насторожилась Стил.

— Фолдс. — Снова в трубку: — Я не понимаю, сэр. Где…

— В аэропорту Абердина. Ты должен был встретить меня в одиннадцать.

— Разве?

— Инспектор Стил уверила меня…

Логан отодвинул трубку от уха и сказал, обращаясь к Роберте:

— Огромное вам спасибо.

Она равнодушно пожала плечами.

— Я постараюсь приехать побыстрее. — Это уже адресовалось Фолдсу.

Через сорок минут Логан выехал на дорогу, ведущую к Терриффу. Фолдс сидел на переднем сиденье, его чемодан лежал в багажнике. Физиономия начальника полиции выглядела так, будто над ней кто-то хорошо потрудился. Синяк на лбу уже начал светлеть: по краям темно-пурпурный цвет поменялся на зелено-желтый; на щеке ссадина; к тому же Фолдс явно не брился пару дней.

— Не ожидал, что вы так скоро вернетесь, сэр.

— Поверить не могу, что она не передала тебе мое сообщение.

— Она несколько увлеклась… э… расследованием.

— Чертова баба!

— Если вы не возражаете, сэр, я бы хотел спросить… — Логан кашлянул. — Вы выглядите слегка… Э… то есть я не об этом. Я звонил вам, когда мы узнали Ковальчика на пленке, но мне сказали, что вы взяли два дня отгулов…

— Знаешь, — вместо ответа произнес Фолдс, разглядывая пробегающие мимо поля в солнечных веснушках, — я слышал, ты ловко разобрался с делом Лейта. Впечатляет.

— Вся команда работала…

— Ну разумеется. Однако у каждой хорошей команды должен быть лидер. И я, признаться, удивился, что инспектор Стил не стала преуменьшать твои заслуги.

— Она вовсе не такая плохая, как все говорят.

Это было не совсем правдой, но Фолдсу не следовало знать деталей.

У начальника полиции зазвонил телефон, и он погрузился в разговор о штатной политике и статистике Министерства внутренних дел. Весьма скучная тема. Логан перестал прислушиваться и задумался о куда более важных вещах: что бы купить к чаю, увидит ли он когда-нибудь еще голую Джекки, нельзя ли сослаться на понос и не идти на свадьбу брата? И еще: что случилось с Кэтрин Дэвидсон?

Как явствовало из ее биографии, она работала в столовой в школе своего сына. Любила лошадей — при первой возможности ездила кататься в Парк Хейзлхед; хотела отправиться в отпуск в Испанию; мечтала открыть пансион Ьad&Ьгеакfast… И никто больше не слышал о ней с той самой ночи, когда погибли Шарон и Ян Маклафлин. Если хочешь избавиться от мяса, да еще в большом количестве, есть места куда более подходящие, чем школьная столовая, и… кто знает?

— …себя с ананасом. Какие, однако, люди, а?

Логан оторвался от дороги взглянул на Фолдса:

— Простите, сэр?

— Не обращай внимания, наверное, мне не стоит жаловаться на своих подчиненных. — Фолдс сунул телефон в карман; они уже ехали через Террифф. — Как же я по всему этому скучаю: расследовать дело, а не сидеть за столом или жать руку какой-нибудь шишке.

Он проследил, как исчезает россыпь домов из красного песчаника и серого гранита.

— Знаешь, — сказал он, касаясь стекла, — я ведь вырос в таком вот городке…

Машина свернула к скотобойне «Алаба».

Фолдс уставился на большую улыбающуюся хрюшку в фартучке:

— Так вот здесь всё и происходило?

Большая часть журналюг уже разошлась, но кое-кто из наиболее упертых репортеров остался. Они немедленно окружили полицейских.

— У вас есть подозреваемые?

— Будет ли снесена скотобойня «Алаба»?

— Ответственность за убийства несут поляки?

— Как вы относитесь к заявлениям, что это попытка свалить вину на этнические меньшинства?

— Останки скольких тел удалось идентифицировать?

Ожидая, пока охранник откроет ворота, Логан держал рот на замке, предоставляя возможность отдуваться Фолдсу, затем они проехали к офисной пристройке.

— Гм… — поморщился начальник полиции, выходя из машины, — запах тут… любопытный. Вроде как жирный отбеливатель…

Секретарша директора скотобойни предложила им кофе.

— Мистер Дженкинс будет через минуту.

Мистер Дженкинс оказался седовласым мужчиной лет пятидесяти с хвостиком и брюшком, которое тянуло на шестимесячную беременность. Он провел их наверх, в кабинет на втором этаже, окна которого выходили на парковочную стоянку.

— Я сорок лет занимаюсь этим делом, сорок! И что теперь? — Он сел за стол, заваленный бумагами, и жестом предложил гостям расположиться в кожаных креслах напротив. — Цены у нас упали еще до того, как все это закрутилось. Можете себе представить, что делается сейчас! И я не вижу выхода… — Он ткнул в стол коротким пальцем. — На этом месте с незапамятных времен стояла скотобойня. В смысле, еще с шестнадцатого века. Когда я был маленьким, в Шотландии в каждом маленьком городе была своя скотобойня. Туши разрезали пополам, укладывали на платформы, накрывали брезентом и отправляли в Лондон. Тогда даже рефрижераторных вагонов не было. И разве кто-нибудь умер от пищевого отравления? Ничего подобного! Теперь же фабричная заморозка, правила Евросоюза и куча санинспекторов…

— Если вас это утешит, — понимающе кивнул Фолдс, — в полиции примерно такая же картина. Чихнуть нельзя без регламентирующих документов. Но вам, по крайней мере, разрешили открыться, ведь так?

Дженкинс нахмурился:

— Да, с завтрашнего дня. Но вы не поверите, через какие обручи нам пришлось для этого прыгать! Удвоенное число охранников, и еще мне в штат навязали какого-то идиота из саннадзора на полный рабочий день. Догадайтесь с одного раза, кто будет им всем платить? Я, вот кто. — Он взял со стола бумаги и помахал ими. — Теперь от нас требуют определять принадлежность каждой кости! Теперь мы обязаны стерилизовать каждый нож! Как правило, обрабатывали пятьдесят-шестьдесят туш в день. А сейчас при лучшем раскладе едва ли тридцать пропустим… Вы представляете, как это скажется на наших доходах? Эти гады заставили нас утилизовать всю имеющуюся говядину и всё, что хранилось в холодильниках. Настоящее преступление!