{10 ...киренаики и фасосские мнесистратовцы... — Имеются в виду последователи проповедовавшего жизнерадостное наслаждение и внутреннюю свободу космополитического философа Аристиппа (435-366 гг. до н.э.), который был оттуда родом, и последователи философа Мнесистрата сходной направленности.}

11. О самом Эпикуре в третьей книге "Силл" Тимон написал следующее:

Чрево он ублажал, его ж нет прожорливей в мире.

Действительно, ради чрева и других телесных утех сей муж пресмыкался и (280) пред Метродором и пред Идоменеем. Метродор и сам, не таясь, излагает где-то милые наставления: "Желудок, о Тимократ-естествоиспытатель, желудок - вот славный предмет для всякого размышления, сообразного с природой". А учил их этому Эпикур, который прямо-таки в голос кричит: "Начало и корень всякого блага - удовольствие чрева: всё великое и мудрое сводится к нему". И в сочинении "О конечной цели" он говорит примерно так: "Я уж и не знаю, что считать благом, если не удовольствие от [b] вкуса, от любовных наслаждений, от слуха и от зрения, приятно возбуждаемого формами". [Хрисипп] говорит, что и далее он заявляет: "Красоту, добродетель и тому подобное следует ценить, если они доставляют наслаждение; если же не доставляют, то надо с ними распрощаться".

12. Однако задолго до Эпикура трагический поэт Софокл сказал в "Антигоне" о наслаждении [1165]:

Если наслажденье

Кто потерял - тот для меня не жив:

Его живым я называю трупом.

Копи себе богатства, если хочешь,

[с] Живи как царь; но если всё не в радость -

То не отдам я даже тени дыма

За то, в чем наслажденья людям нет.

Филетэр в "Охотнице" [Kock.II.232]:

Да что и делать человеку смертному,

Как не стараться в сладком наслаждении

Жить день за днем, коль есть к тому возможности?

Об этом только должен созерцающий

Дела людские думать и заботиться.

Что завтра будет, то нас не касается:

[d] Не станет умный человек откладывать

На черный день черствеющие денежки.

И он же в "Энопионе" [Kock.II.231]:

Тех смертных, что имеют средств достаточно,

Живут же скудно, я считаю жалкими

Людьми: ведь умерев, уж не поешь угря,

Не испекут пирог у мертвых свадебный.

13. Аполлодор Каристийский в "Писаре" [Kock.III.281]:

[e] О род людской! Оставя жизнь приятную,

Почто лишь об одном вы все заботитесь -

Воюя меж собой, всегда вредить себе?

Иль, может быть, богами нашей нынешней

Поставлен править жизнью некий Случай-бог, {11}

{11 ...некий Случай-бог... — В эпоху эллинизма божество, оттеснившее на второй план традиционных олимпийских богов; стяжавшая поклонение в эллинистические времена после исчезновения патриархального уклада (культ с IV в. до н.э.) богиня случая Тиха (Τύχη), аналогичная римской Фортуне. Важный структурный элемент новой аттической комедии, как собственно в приведенном отрывке.}

Невежда дикий, ни добра не знающий,

Ни зла, и слепо наугад катящий нас

Куда придется? Так и есть, я думаю!

Не мог бы он, природным греком будучи,

[f] Смотреть спокойно, как валятся мертвыми

Людишки, ободрав друг друга дочиста.

А что мешает веселиться, нежиться,

Как должно, слушать звуки флейт, подвыпивши?

Скажи же, подтверди ты мне, сладчайшая:

Судьба, что нас влечет, дика, конечно же.

И далее:

Такая, разве, жизнь не есть поистине

Так называемая жизнь блаженная

Богов бессмертных? И куда приятнее

Жилось бы в наших государствах греческих,

Кабы переменили мы обычаи:

Тогда бы каждый молодой афинянин

Лишь пьянствовал, и отправлялись всадники

(281) В Коринф бы на гулянки многодневные, {12}

{12 В Коринф бы на гулянки многодневные... — Жители Коринфа славились распущенностью своих нравов и изнеженностью, к тому же там были лучшие в Греции публичные дома. Афины и Коринф всегда очень враждовали, так что подобное общение выглядело столь же неправдоподобно, как традиционно торгующие овощами мегарцы, которые будут бесплатно варить свою капусту в противопохмельных целях (общеизвестное в античности средство), союзники, нежащиеся в банях, или жители Эвбеи, угощающие своим вином.}

С утра надев венки и умастив тела;

Мегарцы, эти торгаши капустою,

Ее б варили, в баню бы союзники

Походом шли, эвбейцы разведением

Вина водою занялись бы. И тогда

Не жизнь была б - сплошное удовольствие!

Но все мы в рабстве у невежи-случая.

14. [b] Любителем наслаждений изображают поэты и древнего Тантала. Во всяком случае поэт, описавший возвращение Атридов, {13} утверждает, что Тантал был принят в общество богов, жил среди них и ему было позволено попросить у Зевса чего только пожелает; но он, ненасытный в жажде наслаждений, пожелал только наслаждений, чтобы жить подобно богам. Вознегодовав на это, Зевс исполнил свое обещание, но так, чтобы Тантал не получал никакого удовольствия от всего, что имел, и жил в вечном страхе: над головой у него висел огромный камень, из-за которого он [с] не мог дотянуться ни до чего, лежавшего рядом.

{13 ...поэт, описавший возвращение Атридов... — Неизвестный рапсод времен Гомера, но, возможно, и один из более поздних эпических поэтов, так называемых «кикликов», которые в своих поэмах (сохранившихся лишь фрагментарно) описывали события, происходившие с героями «Илиады» и «Одиссеи» до и после описанных Гомером событий. Так, существовала поэма «Возвращения», в которой рассказывалось о возвращении домой из-под Трои победоносных ахейцев, в том числе и сыновей Атрея (и правнуков Тантала) Агамемнона и Менелая; к ней, в частности, могло бы относиться и данное описание.}

Однако и некоторые стоики пристрастились к удовольствиям. Так, Эратосфен Киренский, ученик стоика Аристона Хиосского, в сочинении, озаглавленном "Аристон", упоминает, что его наставник впал потом в сластолюбие, и говорит так: "Уличил я его в том, что он разрушил преграду между наслаждением и добродетелью и объявился на стороне наслаждения". И Аполлофан, хоть и приятель Аристона, в своем "Аристоне" - [d] (он тоже так назвал свое сочинение) - описывает приверженность своего наставника к наслаждению. А о Дионисии Гераклейском что и говорить? [e] Он снял хитон добродетели, оделся в пестрое, тешился прозвищем Перебежчик, а в старости и вовсе отступился от Стой и переметнулся к Эпикуру. Не без изящества сказал о нем Тимон:

Время к закату идет, а он лишь обрел наслажденье.

Есть для любви и для брака пора и пора для покоя.

[Продолжение каталога]

15. Аполлодор Афинский в третьей книге "О Софроне" (где речь идет о мужских мимах) приводит выражение "и еще развратнее губанствовать" и пишет: "Это некие рыбки губаны (ΑΛΦΗΣΤΑΙ), чешуя у них желтоватая с пурпурными пятнами. Говорят, что ловятся они парами и появляются одна за другой, вторая за хвостом первой. Именно оттого, что одна следует [f] за задом другой, некоторые древние авторы называют губанами сладострастных распутников". {14} Аристотель пишет в сочинении "О Животных" [fr.301], что у (282) губана плавник колючий и чешуя желтая. Упоминает губана также Нумений Гераклейский в поэме "О рыбной ловле" [cp.313d, 319b, 320е]:

{14 ...называют губанами сладострастных распутников. — Это шутливое прозвище приверженцев мужской однополой любви (кстати, даже в зоологической номенклатуре прошлого века эта рыба носила имя Labrus cinaedus) выигрывает еще и потому, что в «Одиссее» и у некоторых трагиков это слово используется для характеристики достойных мужей — «предприимчивые, добытчики» (примеч. переводчика).}

Самочек фика, губана, еще скорпиона морского.

И Эпихарм в "Свадьбе Гебы" [см.308е]:

Были мидии, губаны, коракины тусклые.

Упоминает его и Митек в "Поваренной книге".