Сын старшей дочери Петра Великого, цесаревны Анны Петровны, и герцога Гольштейн-Готторпского Карла Фридриха (его мать была старшей дочерью Карла XI Шведского и сестрой Карла XII), он оказался наследником не только трона своего отца. По праву рождения перед ним в будущем открывались еще две возможные дороги: в Стокгольм и в Петербург. И не от него зависело, по какой из них суждено будет ему пойти, — возможности для свободного выбора не оставалось. Его и нарекли со значением: Карл — в честь двоюродного деда по отцовской линии, шведского короля Карла XII, чья военная звезда закатилась в России, под Полтавой. Петер — в честь деда по материнской линии, первого российского императора, сделавшего Россию великой европейской державой [5]. Так причудливо должно было произойти посмертное примирение побежденного и победителя в лице маленького гольштейнского принца.

Вот эта-то предопределенность, порожденная не какими-то абстрактными, мистическими факторами, а вполне конкретными династическими соображениями, явилась главной пружиной эволюции личности Петра III. Она наложила устойчивый отпечаток и на его психологию, и на его поведение: «Сын бывает с детства рабом наследства» (Р. М. Рильке).

Наследство это и в самом деле было тяжелым. К началу XVIII века Дания не только захватила Шлезвиг, но и поставила под вопрос права готторпской линии родственной Ольденбургской династии, к которой принадлежал датский королевский дом, на остальные гольштейнские владения. Ситуация осложнялась тем, что отец Карла Фридриха, Фридрих IV, умер в 1702 году, когда его сыну было всего два года. И давний спор с Данией стал той пружиной, которая впоследствии раскручивала жизнь не только Карла Фридриха, но и его сына, задолго до появления того на свет

Когда же это начиналось? Может быть, когда Карл Фридрих появился в России как гость Петра Великого, в 1721 году? А может быть — и это вероятнее всего, — вскоре после Полтавской битвы, когда Петр I нанес сокрушительный удар по армии Карла XII? Когда наиболее дальновидные европейские политики поняли, что шведская гегемония на Балтике завершается? Во всяком случае, именно в 1709 году руководитель внешней политики малолетнего герцога Гольштейнского, барон Г. X. Герц понял, что ждать помощи в восстановлении прав его суверена, в том числе и на Шлезвиг, от Швеции не приходится. И сделал ставку на Россию. Залогом сближения с ней Герц видел заключение брачного союза между Карлом Фридрихом, пока еще девятилетним мальчиком, и одной из дочерей Петра Великого — Анной или Елизаветой. Все равно, какой из них.

Переговоры на этот счет привели к появлению на берегах Невы в 1713 году полномочного гольштейнского министра Г. Ф. Бассевича. План Герца вызвал у Петра I интерес. Он позволял России не только упрочить свои позиции на берегах Балтийского моря, но и оказывать в случае необходимости давление на Данию, которая контролировала проход из Балтики в Северное море через проливы. И на Швецию, поскольку Карл Фридрих имел законные права на престол этого соседнего королевства. Ну а у гольштейнской стороны имелся собственный, всем известный резон: Шлезвиг!

Петр I долго присматривался к Карлу Фридриху. Первое личное знакомство с ним произошло 20 марта 1721 года в Риге, куда царь специально приехал в сопровождении Екатерины. Судя по всему, герцог Гольштейнский пришелся ему по нраву: сгодится! Тем более что производил впечатление вполне лояльного, послушного человека. Наверное, Петру I импонировало, что его будущий зять хорошо говорил по-латыни. Во всяком случае, проследовав через Ревель, Карл Фридрих 27 июня, в канун Петрова дня, появился в Петербурге, почти сразу после провозглашения Петра I императором. К этому времени Карлу Фридриху, ставшему в 1716 году номинально правящим герцогом, но без владений, удалось вернуть себе некоторые части Гольштейна и обосноваться в Киле как его столице.

Поставив на Карла Фридриха, Петр отнесся к герцогу по-родственному. Об этом можно судить по тому, что он привлекал его ко многим событиям придворной жизни, к церемониям. Известно, например, что 8 августа 1721 года, то есть довольно скоро по приезде герцога в Россию, Петр взял его с собой в Ропшу. Здесь они торжественно открыли водоводный канал для фонтанов Петергофа, куда затем водой и прибыли. Из двух царских дочерей выбор наконец пал на старшую и особенно Петром любимую — Анну. Будущий муж был ей официально представлен на Пасху следующего, 1722 года. Но помолвка произошла позднее, только в 1724 году. В брачном контракте оговаривалось, что Анна Петровна сохраняет принадлежность к православию (за выполнением этого условия всегда следили), но оба супруга за себя и за своих потомков отказывались от прав на российский престол. Однако царь оставлял за собой право призвать к наследованию престола «одного из урожденных Божеским благословением из сего супружества принцев» [199, с. 12].

Венчание происходило в Троицком соборе, который находился на будущей Петербургской стороне, напротив Петропавловской крепости. Это случилось 21 мая 1725 года, уже после смерти Петра Великого.

Сменившая на троне своего супруга Екатерина I столь же до-родственному относилась к Карлу Фридриху, хотя о нем ходили разные слухи. Говорили, что он был склонен к развлечениям и питию больше, нежели к серьезным государственным делам. И что Анна его любила больше, нежели он ее. Кто знает? Так или иначе, но время шло, а молодые оставались в России. Екатерина же осыпала своего немецкого зятя милостями, порой весьма накладными для государства. Не без нажима с его стороны в конце 1725 года императрица стала готовиться к войне с Данией за возвращение герцогу Шлезвига. Ввиду крайне неблагоприятной реакции, прежде всего со стороны Англии, к лету следующего года от задуманной экспедиции были вынуждены отказаться.

Тем временем Карл Фридрих вошел в состав Верховного тайного совета. Этот орган, созданный в начале 1726 года, являлся фактическим правительством России при всевластии в нем А. Д. Меншикова, явно недолюбливавшего мужа Анны Петровны. Герцог Гольштейнский ходил по тонкому льду: фавор долго продолжаться не мог — все знали, что здоровье императрицы, хотя ей было чуть более 40 лет, быстро ухудшается. Она скончалась 6 мая 1727 года, успев незадолго до смерти подписать завещание, история подготовки которого заслуживала бы отдельного рассказа.

По завещанию Екатерины I ее наследником становился сын царевича Алексея и внук Петра I — Петр II. Ему к этому моменту еще не исполнилось 12 лет (он родился 12 октября 1715 года). До достижения им совершеннолетия страной должен был управлять Регентский совет. Был определен и его состав: члены Верховного тайного совета, включая Карла Фридриха, а также обе цесаревны, Анна и Елизавета. Было также предусмотрено, что Петр II в свое время должен будет жениться на Марии, дочери А. Д. Меншикова, а Елизавета Петровна вступит в брак с кузеном Карла Фридриха, любекским епископом Карлом (он вскоре скончался). Для нашей темы важно, что Россия обязывалась оказывать Карлу Фридриху поддержку в возвращении Шлезвига. Примечателен и другой пункт, по которому в случае преждевременной и бездетной смерти Петра II права на российский престол переходили по старшинству — к Анне Петровне и ее потомству (это было прямым нарушением брачного контракта, исключавшего Анну из числа престолонаследников) либо, во вторую очередь, к Елизавете Петровне и ее потомству. Запомним это условие — оно, как и пункт о Шлезвиге, еще сыграет свою роль в судьбе будущего Петра III.

Меншиков, которому возможность породниться с Петром II вскружила голову, смотрел на гольштейнских супругов как на опасных политических конкурентов. На короткое время оказавшись уже не «полудержавным», а в прямом смысле слова державным властелином России, он употребил все способы, чтобы выжить молодоженов из страны. Это ему вскоре удалось: 25 июля Анна Петровна вместе с мужем отплыла в Киль. И незримо пока для окружающих путешествие это совершал с ними будущий российский император. Он появился на свет в Кильском замке семь месяцев спустя после отбытия родителей из Санкт-Петербурга, 10 (21) февраля 1728 года.