Эльфрида встала и тяжко оперлась на руку дочери.

— Я ждала, — сказала она, — я ждала здесь, а они думали — я обезумела. Они приносили мне пищу, но никто не оставался со мной, ведь все боялись безумицы, которая не хотела оставить своих мертвых. — Она тихо засмеялась. — Что же в этом безумного? Безумен тот, кто покидает тех, кого любит.

Эльфрида принялась внимательно разглядывать Скафлока.

— Ты похож на Вальгарда, — так же задумчиво сказала она. — Ты такого же роста, как Орм, и похож на него и на меня. Но глаза у тебя добрей, чем у Вальгарда. — И снова она засмеялась. — Что ж, пускай их говорят, что я безумна! Я ждала, я только ждала, и вот из ночи и смерти ко мне вернулись двое из моих детей!

— Нам надо до зари попасть домой, — сказал Скафлок и вместе с Фредой помог Эльфриде сойти с кургана.

— Матушка жива, — шептала Фреда. — Я думала, что она тоже погибла, но она была жива и сидела здесь посреди зимы одна-одинешенька. Что я наделала!

Фреда разрыдалась, и Эльфрида принялась утешать ее.

Скафлок не мог больше ждать. Он воткнул в землю вокруг кургана колышки с начертанными на них рунами, по одному с каждой стороны, потом надел на большой палец левой руки перстень с кремнем. Воздев руки, Скафлок с запада подошел к кургану. На востоке шумело море да луна пробиралась среди рваных туч. Ветер по-прежнему нес снег.

Скафлок произнес заклинание. Он почувствовал, что эти слова свели его тело судорогой, обожгли гортань. Сотрясаемый страшной мощью, которая вырывалась из него, он принялся творить колдовские знаки.

Пламя на кургане взметнулось выше. Ветер завизжал точно рысь, тучи закрыли луну. Скафлок сказал громким голосом:

Курган застонал. Ледяное пламя все выше вздымалось над ним. Скафлок продолжал:

Курган, весь охваченный пламенем, распахнулся, и оттуда вышел Орм со своими сыновьями. Вождь заговорил:

Орм стоял, опираясь на копье. Бледный, бескровный, он был облеплен землей, иней блестел у него в волосах. Его глаза, не мигая, глядели на бушевавшее вокруг пламя. Справа от него стоял Кетиль, такой же холодный и бледный, в его голове зияла глубокая рана. Слева, в тени, стоял Асмунд, зажимая рукой рану в пронзенной копьем груди. А за ними во мраке Скафлок различил очертания корабля и команды, которую он разбудил вместе с вождями.

Подавив страх, которым на него повеяло из могилы, он произнес:

Голос Орма грянул в ответ точно порыв ветра:

Фреда выступила из тени.

— Отец, — закричала она, — отец, неужели ты не узнаешь свою дочь?

Орм взглянул на нее, и пламя гнева начало гаснуть в его глазах. Он склонил голову и застыл среди круженья и свиста языков огня.

Кетиль промолвил:

Эльфрида медленно подошла к Орму. Они взглянули друг на друга в свете беспокойного, холодного огня. Она взяла его руки в свои, они были так же холодны, как промерзшая земля.

Орм сказал:

— Это выше моих сил, Орм, — ответила Эльфрида. — Она погладила его по лицу. — В твоих волосах иней, твой рот забит землей. Ты замерз, Орм.

— Я мертв. Нас разделяет могила.

— Пусть этого больше не будет. Возьми меня с собой, Орм!

Их губы встретились.

Скафлок сказал Кетилю:

Кетиль промолвил в ответ:

Скафлок покачал головой. Кетиль, опершись на меч, промолвил:

Тут заговорил Асмунд: его лицо по-прежнему оставалось в тени, а голос был печален:

Фреда почувствовала ужас. Она не могла выговорить ни слова, только прижалась к Скафлоку, и они застыли, глядя в печальные глаза Асмунда. Он продолжал медленно говорить, а его фигура казалась особенно черной на фоне лизавших ее белых языков пламени.