Голос наконец прорезался и Джейн закричала. Выронив свертки с покупками, она побежала вниз по лестнице, интуитивно избегая зловещего черного пятна на нижней ступеньке. Не раздумывая, девушка прыгнула в воду за Биллом.

Несмотря на то, что день был жарким, вода оказалась холодной как лед: Джейн вслепую судорожно шарила руками под водой. Почти сразу она наткнулась на тело Билла. Каким-то чудом слабой женщине удалось вытащить грузного Форстера из воды и даже положить на ступеньки. Она с трудом поддерживала его отяжелевшие ноги, чтобы не дать ему сползти обратно.

Свершилось невероятное: Билл тут же пришел в сознание и начал усердно откашливаться. Джейн отчаянно звала Луиджи. Да где же он? Неужели он не слышит ее?

— Все будет хорошо, Билл! Не робей! — С трудом хватая ртом воздух, она провела рукой по его закрытым глазам, вытирая воду и отбрасывая мокрые волосы с лица. — Нам только бы продержаться до тех пор, пока не придет Луиджи!

Наконец появился старый слуга. Приподняв Билла за плечи, он втащил его вверх по лестнице, а потом спустился опять, чтобы помочь Джейн, которая совсем выбилась из сил.

— Grazie [5], — прошептала Джейн, стуча зубами от холода.

Билл слегка приподнялся на локтях и застонал. Джейн бросилась к нему.

Форстер, щурясь от яркого солнечного света, изумленно разглядывал ее прилипшие ко лбу волосы и мокрую одежду.

— Скажи мне, что произошло?

Билл дотронулся до затылка и поморщился от боли.

— Ты поскользнулся на чем-то жирном — какое-то масляное пятно на нижней ступеньке. А потом упал в воду.

— И ты прыгнула за мной?

— Ну, не могла же я позволить тебе утонуть?

— Позвала бы Луиджи. Женщины не должны прыгать за мной в воду.

— На размышления не было ни секунды. Луиджи нам и так помог. Дай я взгляну на твой ушиб, что ты там с собой натворил…

— Выживу, — буркнул Билл, но его глаза выражали благодарную нежность. — Спасибо, Джейн.

— Посмотрим… каков ландшафт.

Опытные руки медсестры осторожно расправили волосы на его затылке, нащупав крупную шишку. На пальцах остались следы крови.

— Давай-ка пойдем в дом, и я обработаю рану. У тебя, должно быть, раскалывается голова от боли… Может, это от легкого сотрясения мозга. Больше нигде не болит?

— Везде болит. Но, я думаю, обойдется, — храбрился Билл. — Несколько синяков, вот и все. Нам надо на яхту. Барби, наверное, с ума сходит, гадая, куда мы пропали.

— Попросим Луиджи отвезти нас, когда я буду уверена, что с тобой все в порядке. Необходимо переодеться: мы же не можем предстать в таком виде, словно побывали в подводном царстве, хотя так оно и есть. С Барби ничего не случится, не волнуйся. Билл, ты сможешь идти?

— Конечно, черт возьми! За кого ты меня принимаешь? Луиджи! — раздался его громоподобный голос.

Билл что-то грозно приказал по-итальянски. Луиджи почтительно наклонил голову и ушел.

— Что ты ему сказал? — поинтересовалась Джейн, поддерживая Билла на пути к вилле.

— Сказал, чтобы он смыл это чертово пятно с нижней ступеньки и ждал нас в лодке. И еще спросил, какой подлец разлил там масло?

Джейн молча взглянула на Билла.

— Ему стыдно было взглянуть мне в глаза. По всему видно, что совесть у него не чиста.

— Билл, наверное, он чувствует себя виноватым…

— Может, он и не совсем виноват, что разлил масло. Ему приказали это сделать.

— Но, Билл… Тебе кажется, что наши подозрения небезосновательны?

— Может быть. Во всяком случае, «случайные приключения» очень дурно пахнут. Семья отсылает нас в последнюю минуту: таким образом, они беспрепятственно могут отплыть без нас. Машина Джорджио каким-то таинственным образом ломается, и мы задерживаемся. Они сообразили, что мы будем спешить попасть на яхту и, сломя голову, бросимся по этой лестнице…

— Билл, замолчи! Это похоже на детектив! Откуда им было знать, что ты обязательно поскользнешься, ударишься головой и упадешь в воду? Или что ты первым пойдешь по этой лестнице? Ведь это могла быть я!

— Они ожидали, что я пойду первым. — Он помолчал. — Ну, ладно. Признаюсь, может, я что-нибудь и преувеличиваю.

— Еще бы. Наверное, твое воображение взыграло из-за травмы и волнения.

Джейн не хотела тревожить Билла, но ее тоже мучили смутные подозрения. Слишком много роковых совпадений, и сколько еще их поджидает опасностей во время пребывания у «гостеприимных» Корбелли?

— Но одно я знаю точно, — сказал Билл, восторженно глядя на Джейн.

— Любопытно узнать.

— Ни одна другая женщина не стала бы рисковать своей жизнью ради меня.

— Ну что ты, Билл, разве это риск? Я сильная и хорошо плаваю!

— И все-таки — это риск! Неужели ты не знаешь, какое глубокое это озеро?

— Глубокое. Знаю. Одно из самых глубоких в Европе. Но, повторяю, я отлично плаваю.

— Ты ведь и сама могла поскользнуться, — взволнованно сказал он, когда они подошли к вилле. — Могла удариться о ступеньки, о лодку, о камень в воде. Я мог бы затянуть тебя под воду. Могло случиться все, что угодно. Другая женщина не решилась бы играть опасную роль спасателя, которые тоже гибнут.

— Наверное, у меня не такое богатое воображение.

— Нет, просто ты думала только об одном — спасти меня.

— Ну, ты ведь попал в беду.

— Для других женщин, Джейн, это не обернулось бы трагедией. Они заботятся в первую очередь о собственной безопасности… Включая Клавдию. Она бы даже и мизинцем не пошевелила, наблюдая, как я иду ко дну…

Джейн вспомнила слова Флавии. В одном итальянка оказалась права: Форстеры не были счастливой парой. Неужели Билл изменял Клавдии?

— Ведь она оставила ради тебя свой дом, свою родину! — недоумевала Джейн.

— Да, но только потому, что это устраивало ее, делало только ее счастливой. Она никогда не беспокоилась обо мне и о том, счастлив ли я! — Слова Форстера были проникнуты душевной болью, горечью и недоумением, как будто он осознал бессердечность Клавдии впервые. — Ты заставила меня задуматься, Джейн, какой преданной может быть женщина-друг. Прости, я часто не понимал тебя, дорогая.

— Не понимал? — повторила она, но тут же пожалела. Не следует ли из реплики, что его отношение к ней в корне изменилось?

— Я искал твоей дружбы и воспользовался привязанностью к Барби, потому что мне это было нужно. — Биллу трудно было признаваться в своей корысти. — Я предлагал тебе деньги и дорогие безделушки, потому что был убежден, что ни одна женщина не устоит перед таким соблазном. И был спокоен, полагая, что мы квиты. Я готов был дать тебе все, чего могла бы желать самая избалованная и алчная леди!

— Не терзай себя… — попыталась возразить Джейн, но Билл прервал ее:

— А ты ничего не просила, не думала о себе. Никогда. Ты пеклась только о нас — о Барби и обо мне. — Он нежно дотронулся до ее заалевшей щеки. — Другие думали только о себе и о своих непомерных желаниях. А ты, Джейн… — Билл обнял ее за плечи. — Ты для меня как луч света. Любой мужчина был бы счастлив обрести такую спутницу жизни, как ты.

— Билл, очнись! Ты не слышишь себя! Это бред — последствия ушиба. У тебя все еще болит голова. Лучом света для тебя была Клавдия, разве ты забыл? А я просто… — Джейн замялась. — Во мне нет ничего замечательного!

— Это и делает тебя замечательной, Джейн. Ты даже не осознаешь этого. Ты не живешь для себя, и свет своей благородной души даришь другим людям, а сама остаешься скромно в тени.

— Таких женщин, как я, — множество! — воскликнула Джейн. — И лучше, чем я. Вот увидишь. Стоит только поискать, оглянуться…

— Я буду просто дураком, если потеряю тебя, — поклялся Билл, сильнее сжимая ее плечи.

Джейн совсем растерялась от неожиданно забрезжившего счастья.

— Билл, нам надо торопиться. Ты забыл про Барби?

— Ты права… — Он задержал взгляд на ее лице. — Я сказал правду, дорогая, совсем не оттого, что ударился головой. Я счастлив, раз этот благословенный удар разбудил во мне чувства. До этого я был просто богатым самонадеянным истуканом.