— Скажи мне сразу все плохие новости, Стефан, — хрипло рассмеялась Старр в трубку.

— Это не Стефан, — донесся в трубке голос Рекса. — Надеюсь, ты не очень разочарована?

Старр очень расстроилась. Настолько, что ей хотелось закричать. Она просто обязана была узнать результат той съемки.

А затем, как бы в ответ на ее мысли, Старр услышала:

— Съемка прошла отлично. Ты блестяще играешь, и у тебя хороший голос. Я только что вернулся. Наш режиссер должен быть доволен.

— Я рада… Я так рада… — И она действительно была рада. Хотелось петь, кричать. Хотелось бросить трубку и танцевать.

— Поужинаешь со мной, чтобы отпраздновать?

Это ее немного отрезвило.

— Извини, Рекс…

— Неужели мне не положена награда за то, что я спустился в эту дрянную студию в столь безбожно ранний час только для того, чтобы посмотреть, как получилась твоя сцена?

— Это было очень мило с твоей стороны, но…

— К черту «но»! Если ты будешь так себя вести, то потеряешь меня! — И Рекс бросил трубку.

Старр все еще смотрела на телефон со смешанным чувством удивления и негодования, когда ей позвонил Стефан.

— Отлично, Старр, — сказал он. — Я ужасно горд за мою новую маленькую актрису.

— Ты действительно так думаешь, Стефан? — От радости она не могла перевести дыхания.

— Конечно, дорогая. Тебя ждет большое будущее. Я организовал небольшую вечеринку сегодня. Ты придешь?

— Небольшую… вечеринку?

Стефан понизил голос:

— Вечер для двоих… Ты разочарована, Старр?

— Нет, я не разочарована… — У нее куда-то пропал голос.

— Я хочу поговорить с тобой, Старр. И это не связано с фильмом. Это очень личное. Я… я хотел поговорить об этом все последние дни… дорогая.

Когда Старр переодевалась к ужину, ей доставили небольшую коробку. Открыв крышку, она обнаружила маленький букет изысканных лилово-розовых орхидей.

«Это от Стефана», — подумала Старр, вынимая цветы. Вместе с ними выпала карточка:

«Поздравляю тебя. Рекс».

А ниже было приписано:

«Довольно забавно, что это я посылаю тебе цветы, хотя любоваться ими будет другой мужчина. Но, я думаю, он не подарит тебе цветы — он не такой человек».

— И это очень хорошо, что он другой, — пробормотала Старр. — Он думает о более важных вещах, чем орхидеи.

Цветы были прелестны, но ее разозлила записка, и она решила оставить орхидеи в номере. Но все же она приколола их к платью, когда, уже готовая к выходу, захотела в последний раз посмотреть на себя в зеркало. Но, поразмыслив, она решила не брать орхидеи с собой — возможно, Стефан тоже преподнесет ей цветы. Старр уговаривала себя, что ей этого совсем не хочется, но в глубине души мечтала, чтобы Рекс оказался не прав.

Но Стефан не принес ей цветы. Он был чем-то взволнован, и Старр сразу почувствовала это.

— Что-то произошло на студии? — быстро спросила она.

— Ничего необычного, — коротко ответил он. — За исключением того, что каждый дубль, в котором снимался Рекс, кажется мне отвратительным. Я думаю, он намеренно старается испортить фильм.

— Ерунда, Стефан. Я уверена, что Рекс на это не способен. Это на него не похоже. — Странно, как быстро она стала защищать Рекса.

Стефан удивленно нахмурил брови:

— Я в этом не уверен. И вместо того чтобы играть лучше, каждый раз, когда мы повторяли сцену, он играл все хуже и хуже.

Старр вспомнила, о чем говорили осветители.

— Тебе не кажется, Стефан, что он относится к тому типу актеров, которые играют лучше всего в самый первый раз?

— Ты опять на его стороне и против меня, Старр? — осведомился он обиженным голосом.

— Ну что ты, — быстро ответила девушка. — Это только… — Но она не смогла закончить мысль. Возможно, она даже сама не была уверена в том, что хотела сказать.

Стефан предложил поужинать в ресторане, где, как он знал, будет тихо и они смогут спокойно поговорить. Он признался, что уже заказал там столик.

Когда они приехали в ресторан, Старр пожалела, что Стефан выбрал именно это место. Она несколько раз ужинала здесь с Рексом. Но конечно, это не имело никакого значения.

Ресторан находился на берегу моря, и посетители отчетливо слышали мерный плеск волн, ударяющихся о берег. Через большие стеклянные окна можно было наблюдать, как солнце оранжевым мячом погружается в морс и наступает серая темнота, скрадывающая яркие краски дня. Это было одно из самых любимых мест Старр. Однако сегодня у нее почему-то не было настроения любоваться морем.

«Это потому, что сегодня я жажду праздника, — думала она. — Я хотела бы танцевать». Старр с обидой вспомнила, что Стефан ничего не сказал о том, как она сыграла свою роль. Вслух же она произнесла:

— Очень хорошо, что ты позвонил мне сегодня, Стефан. Я… я так рада, что все прошло как надо. Ты знаешь, я ужасно нервничала.

— И зря, — уверил он. — Ты отлично справилась, Старр.

Она возбужденно рассмеялась:

— Я настолько тщеславна, что готова слушать это снова и снова.

— Думаю, что у тебя будут все основания стать еще более тщеславной, до того как ты закончишь свою карьеру в кино, — улыбнулся Стефан.

— Ты имеешь в виду… — Старр задержала дыхание, а ее карие глаза засветились, — что меня ждет успех? Ты думаешь, Стефан, что у меня получится?

Он грустно кивнул:

— Хотел бы я не быть так уверен в этом, моя дорогая.

— Но разве ты не рад, Стефан? — удивилась она.

Стефан крошил хлеб на белой скатерти.

— Нет, Старр. Не совсем. Мне очень неприятно признаваться в этом, дорогая, но, говоря честно, я ненавижу саму мысль, что ты можешь стать известной киноактрисой.

— Но… но почему? — Старр была в совершенном замешательстве.

Он ответил почти гневно, сжав руки в кулаки:

— Неужели ты не понимаешь, Старр? Вероятно, это обычное для мужчин чувство собственника, но… я не хочу делить тебя с миллионами поклонников. Даже если они будут твоими поклонниками только в кино. Я хочу чувствовать, что ты принадлежишь только мне. Я…

— Стефан, ты сошел с ума. Ты понимаешь, что говоришь?

Десмонд схватил ее за руку:

— Да, я понимаю, Старр, и я не сошел с ума. Скорее, я наконец излечился. Я признаюсь, что был сумасшедшим последние несколько лет. Я любил совершенно пустую женщину. Но мои глаза наконец-то открылись. Я думаю, что это произошло еще той ночью в аэропорту, но я был слишком упрям, чтобы это признать. Но позже, уже здесь, я все понял. Ты — тот человек, которого я хочу видеть своим помощником, женой… Я хочу, чтобы ты была рядом и работала вместе со мной. Я не могу без твоей помощи, Старр. Каким же дураком я был, что не осознал это раньше!

Старр смотрела на Стефана, широко раскрыв глаза, ей стало трудно дышать. Наконец-то он произнес все те слова, которые она так жаждала услышать, все те слова, которые казались нереальными даже в мечтах. И Старр не могла понять, что же она испытывает! Это было так странно. Или она настолько удивлена, что просто не может собраться с мыслями?

— Но как же Рита? — удалось ей с трудом выдавить из себя. — Что с ней будет?

— Мы все выяснили прошлой ночью, — сухо сказал Стефан. — Она согласна на развод. Это было не очень-то лестно — видеть, с какой радостью твоя жена соглашается на развод. Я больше не люблю ее, но признаюсь, что это меня ранило. Думаю, все дело в моем тщеславии. И тем не менее я очень рад, что все закончилось. Я… я мечтал поговорить с тобой об этом так давно, дорогая. С тех пор, как я понял, что люблю тебя. — Он снова сжал ее руку.

Старр ждала, когда появится чувство радости, которое должно было прийти — не могло не прийти. Все было замечательно, не так ли? Она любила Стефана Десмонда уже несколько лет. А сейчас, очень скоро, он будет свободен и сможет попросить ее руки.

Наконец Старр решила, что это странное чувство внутри нее и было ощущением счастья.

— Старр, — прошептал, наклонившись к ней, Стефан, — почему ты молчишь? Ты счастлива? Я не слишком самонадеян, чтобы предположить, что ты меня любишь хоть чуть-чуть.