Едва Лариса вручила ему письмо, как он, церемонно поцеловав ей руку, тут же исчез, будто его никогда и не было в штабе. А на другой день Лариса невзначай услышала, как маршал Жуков сердито говорил своему начальнику штаба:

— Этот Темин — авантюрист и анархист самой высшей пробы! Представляешь, позвонил мне, сказал, что у него в кассетах исторические снимки, и попросил как можно скорее переправить его в Москву. Стремление понятное: «Правда» должна первой из мировой прессы дать снимок Знамени Победы на куполе рейхстага. Я дал ему самолет до города Янув, что в Польше, а там велел пересесть на бомбардировщик, который возвращался в Москву. И что ты думаешь, какой конек выкинул этот махровый авантюрист? Он не сел в Януве, а погнал мой самолет прямо в Москву.

— Так он же пересекал границу! — ахнул начальник штаба.— Без пароля, без уведомления московской зоны ПВО! Его же могли запросто ухлопать наши зенитчики!

— В том-то и дело! — еще сильнее разгорячился Жуков.— И все-таки, бродяга, приземлился-таки в Москве! — Трудно было понять, возмущен ли Жуков или же восхищен удачливой наглостью Темина.— И вчера вернулся как ни в чем не бывало! Хотел его примерно наказать, а он, стервец, мне под нос «Правду» сует со своим снимком. Да еще и бахвалится, что сам Сталин, мол, в восторге от этой фотографии, Поспелову якобы звонил. Наверняка брешет, разбойник!

— И что же вы ему припаяли, Георгий Константинович? — Рассказ Жукова позабавил начальника штаба.

— А что? Сказал ему, что за такую оперативность заслуживает Героя, а за то, что угнал самолет, пойдет под арест.

— Неужто и впрямь арестовали?

Жуков добродушно усмехнулся и махнул рукой:

— Такого разве арестуешь? Такие из воды сухими выходят. Вручил ему орден Красной Звезды.

И Лариса, слушая этот разговор, радостно подумала о том, что этот чудесный пройдоха Темин, если будет жив, обязательно доставит ее письмо Андрею, и уж представляла себе, как обрадует мужа и дочь эта ее не жданная ими весточка…

Вальс сменился фокстротом, и к Ларисе, сидящей за столиком, быстрым шагом приблизился незнакомый офицер. Он легким, изящным кивком головы пригласил ее на танец. Лариса уже готова была отказать ему, ей уж очень хотелось немного передохнуть после утомительного вальса. И тут, всмотревшись в офицера, поняла, что перед ней стоит Бурлаков. За те годы, что они не виделись (а Бурлаков после того, как Лариса написала ему шуточный «донос» на Жукова, увлекающегося игрой на трехрядке, больше не попадался ей на глаза), Лариса уже успела начисто позабыть его, и это неожиданное появление особиста привело ее в некоторое смятение. Неужели снова будет домогаться информации о том, как ведут себя высшие военные чины, и прежде всего, конечно, Жуков?

Бурлаков же стоял перед ней и смотрел на нее так трогательно и восхищенно, будто, потеряв ее в водовороте войны, вновь отыскал, хотя и не надеялся отыскать.

— Это вы? — изумленно спросила Лариса, не скрывая своей иронической улыбки.— Вот уж не думала… Каким ветром вас сюда занесло?

— Ветром победы! — Глаза его вспыхнули радостью.— И, как видите, занесло не зря. Я снова встретил вас.

— А я никуда и не пряталась,— Своим подчеркнуто равнодушным тоном она стремилась охладить его радость: недоставало еще, чтобы этот бериевский служака снова начал обхаживать ее.

— Не откажите потанцевать с вами,— Он произнес это с мольбой в голосе, и Лариса не смогла ему отказать.

Повинуясь быстрому ритму фокстрота, они оказались в центре зала, и Бурлаков, умело ведя Ларису в танце, увлекал ее в дальний, слабо освещенный угол. Не прерывая танца, он, наклонившись к ней, негромко произнес:

— Лариса Степановна, нам надо сейчас же уйти отсюда.

— С какой стати?

— Вам угрожает опасность. Берия вновь заинтересовался вами. Я хочу помочь вам уйти от его ищеек.

— Какая еще опасность? — возмущенно спросила Лариса.— Что за вздор вы несете? Нет никаких причин для того, чтобы меня преследовали.

Она не желала верить предостережению Бурлакова и хотела даже оттолкнуть его от себя, но он, чувствуя это, сказал с той предельной искренностью, которая не оставляла сомнений в его желании помочь ей:

— Поверьте мне, клянусь вам! Пойдемте скорее, иначе будет поздно!

И Лариса нехотя повиновалась ему. Они незаметно для танцующих покинули зал и вышли на улицу. Было уже темно, прохладно, в небе беспокойно и нервно перемигивались звезды.

— Там, за углом, моя машина,— тихо сказал Бурлаков,— Нам надо немедленно скрыться.

Быстрыми шагами они пошли по темной, неосвещенной улице. Лариса судорожно дышала, будто опасалась, что ей не хватит воздуха.

Бурлаков подвел ее к машине. Вдруг к ним подскочили два человека в черных плащах.

— Ни с места! — рявкнул один из них, и Лариса увидела в его руке пистолет.— Вы — Казинская-Грач?

— Да, я,— Лариса едва смогла произнести два этих коротких слова, чувствуя, что холодеет и теряет дар речи. Впрочем, зачем она утвердительно ответила на его вопрос?

— Вы арестованы.

— Не имеете права! — резко и зло выкрикнул в ответ Бурлаков и стремительно извлек пистолет из своей кобуры.

— А вы тут при чем? Кто вы такой? — вскинулся на него неизвестный.

— А вот при том! — ледяным голосом произнес Бурлаков и выстрелил в неизвестного.

И тут же раздался второй выстрел. Бурлаков, странно взмахнув руками, повалился на землю.

Неизвестный схватил Ларису за руку:

— А ну за мной, сука!

Он потащил ее к машине, стоявшей поодаль, и, распахнув дверцу, грубо втолкнул ее в салон. Взревел мотор, и машина рванула с места в густую непроглядную тьму улицы.

Машина долго петляла по оглохшему от тишины ночному городку и наконец резко затормозила у небольшого особняка. Ни в одном его окне не горел свет, они казались безжизненными. Незнакомец приказал Ларисе выйти из машины и повел ее в дом, открыв запертую дверь своим ключом. Поднявшись по каменным ступенькам крыльца, они вошли в темную переднюю, и тут мужчина включил фонарь. Луч света заметался по старинной мебели и картинам в тяжелых багетовых рамах, висевших на стене.

— Куда вы меня привезли? — Голос Ларисы дрожал от волнения.— По какому праву вы меня арестовали? Я буду жаловаться маршалу Жукову!

В комнате царил сумрак, но, даже не видя лица незнакомца, Лариса почувствовала его усмешку.

— Вы арестованы по указанию руководства НКВД,— нервно ответил он.— И потому не трепыхайтесь. Вам никто не поможет, маршал Жуков тем более. Вряд ли он испытает радость или желание заступиться за вас, если узнает, что в его штабе работала агент абвера.

— Да вы что, совсем с ума спятили? — вскинулась на него Лариса.

— Полегче на поворотах,— зло посоветовал энкаведист.— В обвинительном заключении вам приплюсуют еще и то, что вы были связаны с бывшим майором Бурлаковым, который еще с прошлого года объявлен во всесоюзном розыске как изменник и предатель. Кроме того, из-за вас погиб наш сотрудник. Для «вышки» вполне достаточно. Да вы садитесь, у нас будет долгий разговор.

Лариса медленно опустилась на стул. Что это? Сон? Или то, что с ней происходит,— результат потери рассудка? Она была настолько парализована, что превратилась в безмолвное, лишенное нервов и памяти существо, недвижимо, как изваяние, застывшее на стуле. В опустошенном мозгу назойливо кричали когда-то созвучные ее душе строки:

Всю войну Лариса боялась, что ее убьют и она оставит на этой яростной земле свою кровинку, свою Женечку, покинет ее одну в этом холодном жестоком мире. Победа окрылила ее: теперь Женечка снова будет под ее надежной материнской защитой. И вот — новый безжалостный, немилосердный поворот судьбы. А Андрей… Темин конечно же доставит ему письмо, полное радостных надежд и предчувствия встречи; вместе с Женечкой они, наверное, уже считают дни, часы и даже минуты, оставшиеся до ее возвращения. А она снова в сетях всесильного Берия, который, как она сейчас поняла, не простит ей ничего…