– В действительности, Луиза, причина ошибок Форчуна достаточно проста, — сказал Алелий. — В течение всей своей карьеры он всячески избегал лишних эмоций. Но это с ним все-таки случилось во время отпуска. И они не позволили ему восста новить свою форму как следует.

– Мы тогда оба отходили от довольно жестокого потрясения, — оправдалась Луиза.

– И вы влюбились друг в друга, — сказал психолог.

– Все это кончено.

– Для вас. Для Форчуна, быть любимым вместо того, чтобы им просто восхищались или его уважали, с чем, как я вспоминаю, он прежде легко справлялся, оказалось незнакомым ощущением, он был совершенно не готов к этому. Он не смог отойти от любви и уже ввязался в эту карфагенскую историю. Его необходимо поддержать, иначе мы потеряем ценного агента… Он нуждается в любви. Понимаете, просто в любви. Уэбли, конечно, любит его, но не так, как вы.

– Но я… Причем здесь я. У нас с Ганнибалом все кончено.

– Боюсь, что вы обманываете сами себя, Луиза.

– Вы должны ему помочь. Его миссия на Карфагене должна быть закончена. И ему там сейчас очень трудно. Тем более что пока он действует в одиночку. Как только у нас появится возможность отправить туда машину времени, мы хотим отправить вас ему на помощь.

– Но почему я? Есть более способные агенты.

– Только вы. Ваше присутствие вдохновит и исцелит его.

– Хорошо. Я попробую, — сказала она.

Аррик обнаружил еще одно инопланетное присутствие в Сирте, кроме Софонисбы, и взял с т расследовать это самостоятельно. Пролетев низко над дворцом Сифакса, он увидел скиммер, стоявший в густой тени садовых деревьев возле гарема. Видимо, он прибыл этой ночью, потому что накануне его там не было. Форчун в этот момент был далеко, рядом с Масиниссой, и мог прибыть сюда только на следующий день.

Обнаружив, что пилот скиммера один, Аррик отважился напасть на него, используя элемент неожиданности. Превратившись в удава, симбионт бросился на инопланетянина. Чешуйчатую голову пилота обвили кольца протоплазмы, которые сжимались, блокируя зрение и доступ воздуха. Сопротивляться было бесполезно, хотя агент Империи все равно пытался сделать это. Аррик держал его, пока не убедился, что существо погибло. Софонисба в это время находилась в другой части дворца и не знала о том, что ее компаньон вышел из игры. Аррик решил оставить ее в неведении, предоставив Фор-чуну решать, что делать с ней.

Очень осторожно симбионт закрыл люк аппарата.

Пилотировать скиммер вообще-то Аррика не учили, но скиммер был очень прост в управлении, рассчитан на самого тупого, и перелететь с места на место без темпорального перемещения симбионту оказалось нетрудно.

Аррик быстро набрал высоту шесть миль, где немного поупражнялся в пилотировании. Через полчаса он уже приобрел необходимые навыки и взял курс на восток.

Аварийный совет ТЕРРЫ собрался на новое короткое совещание, чтобы рассмотреть рекомендации руководителей различных секций.

После минимальных споров Луиза Литтл, Ронел и Уэбли были официально назначены в экспедицию на выручку Ганнибала Форчуна. Луиза прошла новую пластическую операцию по возвращению себе облика европейки. После этого ей предстояло изучить в исторической библиотеке все необходимое по данной теме. Все это делалось без особенной спешки. Карантин, назначенный Линцом Липнигом, был достаточно длинным.

Внимание Ганнибала Форчуна привлекло движение в вечернем небе, и он сразу понял, что это такое. Он оглянулся, чтобы посмотреть, заметил ли это Масинисса, Но нумидийский принц, к счастью, смотрел в другую сторону. Империя должна была потерять всякую надежду на успех, подумал Фор-чун, чтобы показать скиммер при свете дня. Но агент в роли грека-шпиона и Масинисса были не одни. Летающий объект могли заметить и остальные. Должно быть, тоже поняв это, имперский пилот резко убрал аппарат в сторону и пропал за горизонтом.

Форчун пожалел, что с ним не было его партнера, который мог бы подслушать, что делается на борту, но Аррик был на обычном разведывательном задании. Он не вернется еще примерно час.

И тут Форчун с облегчением заметил за одним из холмов их условленный с Арриком сигнал на случай, если у симбионта не будет возможности приблизиться — три струйки дыма. Он под благовидным предлогом отъехал на коне в сторону. Вскоре симбионт забрался под плащ агента.

— Я видел скиммер несколько минут назад… — начал Форчун, но не докончил мысль. Разговорный усик симбионта скользнул ему в ухо.

– Я стащил его из дворца в Сирте, — объяснил Аррик и быстро рассказал, что случилось.

— Я не планировал это, но если они собираются разбрасывать свое оборудование где попало, у нас нет другого выбора, кроме как поддаться искушению.

Масинисса не скрывал удовольствия, когда через пару миль Себастос пожаловался на боли в желудке и тошноту.

– Мне нужен отдых. Я догоню вас позже.

Нумидиец явно недолюбливал этого странного грека и был рад избавиться от него.

Чтобы избавиться от возможной слежки, Форчун отправился сначала на восток, потом резко свернул на юг. Следуя указаниям Аррика, он добрался до спрятанного скиммера. Это был такой же скиммер, какой он видел раньше, до свадьбы Сифакса.

Принц пустыни знал, что не заслужит и не удержит любовь племен, будучи мягким. И еще он знал, что просто не останется в живых, будучи доверчивым. Даже его самые ярые противники признавали, что Масинисса не отличался ни тем, ни другим качеством. Опытный тридцатисемилетний правитель считался к тому же выдающимся воином и способным стратегом, достаточно подозрительным к союзникам, постоянно следившим за ними, тем самым гарантируя, что они останутся его союзниками. Именно этот инстинкт самосохранения более, чем какое-либо конкретное действие со стороны Себастоса, заставило нумидийца сомневаться во внезапной болезни грека и последовать за ним, чтобы посмотреть самому, что за измену замышлял Себастос.

Загадочный грек уже давно значился у Масиниссы в списке людей, за которыми стоит присматривать. Возможно, внешнее сходство нумидийца с этим греком повлияло на ощущение дискомфорта, испытываемое Масиниссой; за исключением мелочей по комплекции и чертам лица, их можно было принять за братьев. Масиниссу эта странность весьма беспокоила, но еще больше — внезапное появление и удивительная осведомленность Себастоса. Нумидиец давно вращался в среде карфагенян и римлян, но никогда прежде не встречал этого человека.

Масинисса был поражен, увидев странный, сверкающий предмет, к которому грек направился без каких-либо колебаний. Нумидиец потряс головой и зажмурился, думая, что этот предмет мираж, но мираж никуда не исчез. Он никогда не видел ничего подобного и решил подкрасться поближе, спешившись.

На небольшом расстоянии от этого гладкого предмета, похожего на огромное блюдце, грек остановил своего коня. Непонятно откуда появилась обезьянка и прыгнула с плеча Себастоса на эту штуку, открыла в ней дверцу и скользнула внутрь.

Если бы Масинисса выпил настойку конопли, вещи, которые он увидел, не особенно удивили бы его, но здесь был не тот случай, обычный во всем прочем пейзаж пустыни говорил о том, что наблюдатель не сошел с ума и просто видит нечто совершенно необычное.

Вместо исчезнувшей в блюдце обезьянки оттуда вылетела птица. Она подлетела к Себастосу, который все еще восседал на коне, и села ему на плечо. Потом она вспорхнула и исчезла в небе.

Масинисса с минуту наблюдал за ней, потом опустил глаза. Грек повернулся в седле и смотрел прямо на него.

Вдруг над нумидийцем раздался громкий звук, и, прежде чем он смог отреагировать, его вместе с конем обвила плотная сеть. Конь забился в панике, но Масинисса удержался в седле. Вскоре кокон был уже таким плотным, что человек и животное стали дышать с трудом. Что-то укололо его в руку. Мягко наваливалась дремота, и он погрузился в сон.

Форчун на коне Масиниссы подъехал к резным воротам дворца в Сирте и спрыгнул в принятой среди нумидийцев манере. В его левом ухе раздался голос Аррика: