— Мы столько раз это повторяли, что я мог бы проделать это даже во сне.

— Лучше не надо, брат Бхейд. Смотри и слушай внимательно. Если возникнет что-то непредвиденное, нам, возможно, придется что-то изменить, и если я скажу тебе: “Прыгай”, значит, прыгай. Я не собираюсь вступать с тобой в долгие дискуссии.

— Не слишком ли ты банален, любовь моя? — раздался тихий голос Двейи.

— Иногда Бхейда полезно держать в узде, Эм, — ответил он. — У него бывают приступы творческой активности. Как держится Лейта?

— Она знает: то, что ей предстоит сделать, абсолютно необходимо. Помоги ей чем только можешь, Альтал.

Он кивнул и занял место у окна.

Во главе надвигающейся толпы виднелись одетые в красное сторонники Аргана, в то время как площадь перед лестницей храма наполнялась нетерпеливыми простолюдинами. Затем Арган и Коман выехали вперед.

— На храм! — крикнул Арган.

— Стой спокойно, Бхейд, — сказал Альтал своему другу. — Они не могут добраться до тебя, что бы они ни делали.

— Отлично, — ответил Бхейд.

Затем Альтал слегка повернул голову.

— Тебе лучше начинать подходить, — сказал он Элиару. — Постарайся быть незаметным.

— Я знаю, что делать, Альтал, — ответил Элиар, натягивая капюшон серой рясы, которая была на нем.

Затем он открыл дверь рядом с окном и шагнул через порог, чтобы занять свое место у входа в храм.

Арган и Коман подошли к подножию лестницы храма.

— Уйди с дороги, если тебе дорога жизнь! — крикнул Арган Бхейду.

— Чего вы хотите? — спросил Бхейд до странности официальным тоном.

— Это и так уже должно быть ясно, старик, — с ехидной ухмылкой ответил Арган. — Мы собираемся взять храм. А теперь отойди, пока не поздно. Орден Красной Рясы теперь стал Церковью Перкуэйна.

Воинственная толпа заревела и хлынула вперед.

— Ты уверен, что хочешь войти в этот храм, Арган? — спросил Бхейд.

— Я в него войду! Магу в моих руках, и я буду править Перкуэйном из этого храма.

Бхейд ответил легким поклоном.

— Я к вашим услугам, — сказал он. — Храм ждет вас.

Он отступил вправо, освобождая путь к распахнутым перед ними дверям храма.

Арган и Коман начали подниматься по лестнице, а вслед за ними шли священники Красной Рясы.

Бхейд слегка обернулся и кивнул Элиару.

Молодой арумец положил руки на створки массивных дверей храма и широко распахнул их. Затем он отошел влево, склонив голову в притворном раболепии.

Арган и Коман отпрянули. За дверью храма пылал огонь, и глухие, отчаянные крики эхом отозвались на площади перед храмом. Народ отступил, на лицах людей отразился ужас.

— Ну что же вы не входите? — спросил Бхейд у испуганной толпы.

— Это обман! — заявил Арган дрожащим голосом. — Это всего лишь иллюзия!

— Вы ведь уже бывали в Нагараше, брат Арган, — сказал Бхейд. — Вы знаете: то, что вы видите, — реальность, а не иллюзия.

Элиар незаметно пробирался между колонн в левую часть крыльца. Когда он дошел до места, которое Альтал отметил краской на мраморном полу, он бросил взгляд в сторону окна и кивнул.

— Читай проповедь, Бхейд, — скомандовал Альтал.

Бхейд кивнул и вновь встал на свое прежнее место, оказавшись между толпой и двумя приспешниками Генда. Он возвысил голос и обратился к напуганной толпе, собравшейся на площади.

— Берегитесь того, что открылось вам, дети мои! — предостерег он. — Сама геенна огненная ожидает вас, и демоны уже среди вас!

Он сделал знак Элиару, тот подошел и встал рядом с ним у переднего края крыльца.

— Оглянитесь вокруг, дети мои, — нараспев произнес Бхейд, — и узрите вы истинные лица служителей Красной Рясы.

Элиар достал Кинжал и выставил перед собой, медленно поворачивая, чтобы вся площадь могла его видеть.

Арган и Коман неистово закричали, прикрывая глаза дрожащими руками.

В толпе раздались и другие крики, и одетые в алые рясы подручные Аргана в агонии отпрянули назад, а их неприметные лица стали таять, как воск.

Альтал поморщился.

— Неужели они на самом деле так выглядят? — спросил он у Двейи.

— И даже хуже, любовь моя, — спокойно ответила она. — Это всего лишь внешняя сторона их сущности.

Твари, одетые в красные рясы, были уродливы. Их кожа была покрыта чешуей и слизью, изо рта торчали длинные клыки, а сами тела их раздулись до огромных размеров.

— Вот они, посулы Аргана, дети мои! — гремел Бхейд. — Идите за ним, если хотите, или придите к ордену Серой Рясы. Мы будем направлять вас и оберегать от демонов Нагараша и несправедливости тех, кто называет себя вашими хозяевами. Выбирайте, дети мои! Выбирайте!

— Это экзарх Бхейд! — заявил переодетый священник Серой Рясы. — Он святейший из людей.

— Слушайте его! — закричал другой. — Единственные наши друзья — это члены ордена Серой Рясы!

Слух быстро распространился в испуганной толпе, в то время как демоны один за другим стали исчезать.

Элиар обернулся, по-прежнему держа перед собой Кинжал, и начал наступать на орущих Аргана и Комана, стоявших перед дверью в храм.

С отчаянным криком Коман отвернулся и, закрывая глаза, ринулся прямо в храм, и Арган немедленно последовал за ним.

Но как только они переступили порог храма, они исчезли.

И Кинжал запел песнь, исполненную радости, ибо он снова вернулся домой, и храм Двейи освятился вновь песнью Кинжала. И стены храма убрались цветами, и легли на алтарь дары из хлеба, фруктов и золотых пшеничных колосьев перед гигантской мраморной статуей Богини плодов, урожая и возрождения.

Альтал, который все еще стоял у окна в Доме на Краю Мира, пытался отбросить нахлынувшие на него при виде храма поэтические чувства.

— Это просто здание, — пробормотал он про себя. — Оно сделано из камня, а не из поэтических строк.

— Перестань, Альтал! — Голос Двейи раздраженно прозвучал в его мозгу и, что странно, казалось, он раздался со стороны мраморной статуи, стоящей позади алтаря.

— Ну должен же кто-то из нас придерживаться реальности, Эм, — ответил он.

— Это и есть реальность, любовь моя. Не пытайся ее опошлить.

И бледная Лейта с глазами, до краев наполненными слезами, бросила умоляющий взгляд в сторону окна.

— Помоги мне, отец! — крикнула она Альталу, который смотрел на нее. — Помоги мне, или я умру!

— Ты не умрешь, дочь моя, покуда я дышу, — заверил он ее. — Открой мне свой разум, чтобы я мог помочь тебе свершить твою многотрудную задачу.

— Так-то лучше, — прошептала Двейя голосом, похожим на легкий весенний ветерок.

— Насколько я понимаю, ты собираешься настаивать? — холодным тоном выдавил из себя Альтал.

— Доверься в этом мне, возлюбленный мой. Гораздо лучше, когда тебя направляют нежной рукой, нежели когда тянут силой.

— Мнится мне, что я замечаю оттенок угрозы в голосе твоем, Эмеральда, — молвил Альтал.

Если Двейя затевает какую-то игру, ему ничего не стоило ей подыграть.

— Вскоре мы поговорим с тобой об этом, Альтал. А теперь всеми мыслями своими и заботами обратись к своей бледнолицей дщери. Ибо велика ее нужда в тебе, дабы могла она свершить свое ужасное деяние.

И стало так, что разум Альтала незаметно слился воедино с разумом его нежной и строптивой дочери, и мысли их стали едины.

И вознеслась радостно песнь Кинжала.

И когда слились их мысли, разделил Альтал боль своей дочери, и в краткий миг стало внятно ему то время, когда бледнолицая Лейта впервые встретилась с той пустотой, что окружает других людей и которая прежде была ей неведома.

И тогда наконец пришло к нему понимание, и узрел он истинный ужас страшной задачи, стоявшей перед его дочерью.

— Иди ко мне, возлюбленное мое дитя, — молвил он ей, — я позабочусь о тебе.

И мысли ее, на него нахлынувшие, были исполнены благодарностью и любовью.

И тогда склонили они свои сплетенные мысли над несчастным Команом. И наполнился разум Комана звуком, который не был звуком, ибо разум Комана никогда не знал молчания.