Анна владела несколькими ресторанами и была довольно успешной бизнес вумен в Харькове. Она могла себе позволить красиво жить и ни в чём не отказывать. Но есть такая восточная поговорка :«Гордость, обедающая с тщеславием, ужинает с бедностью». Возможно Анна в какой-то момент увлеклась красивой жизнью и ослабила контроль за бизнесом, надеясь на Фиделя, который был ей очень многим обязан. Она доверяла ему во всём и была уверена, что Фидель будет верно и преданно работать на неё. Через два дня, после той вечеринки на открытии недели моды, в пятницу, утром, ей позвонил Фидель и попросил срочно приехать.

Приехав в ресторан, она увидела на двери вывеску «Ресторан закрыт». Внутри ходили люди в синей форме и переписывали мебель и оборудование. Посетителей в ресторане не было. На неё никто не обращал внимания. - Что здесь происходит? – гневно крикнула Анна. - Старший там, сказала одна из девушек в форме, махнув рукой в сторону кабинета администратора и продолжила свою работу. Анна прошла в кабинет Феликса. За его столом сидел человек в форме и что-то писал. Феликс сидел на диване и нервно курил. - Феликс в чём дело? – крикнула Анна. Он, молча показал глазами на мужчину в форме. Тот поднял голову и посмотрел на неё. - Я так понимаю, госпожа Хомченко Анна Викторовна? - спросил он. - Да – ответила Анна, не понимая, что происходит. - Позвольте представиться, - мужчина встал из –за стола. – Старший судебный исполнитель Рябоконь, – и достав из кармана удостоверение, раскрыл перед ней. Потом достал из своей папки документ и передал ей. – Это постановление о наложении ареста на всё движимое и недвижимое имущество и счета компании «Рассвет», учредителем которой вы являетесь, в связи с непогашенной кредиторской задолженностью перед банком «Надра», - он сделал небольшую паузу, убедившись, что она понимает его и продолжил. – А также личного движимого и недвижимого имущества и счетов, принадлежащих вам, гражданка Хомченко, так как вы являетесь поручителем по этому кредиту. - Но мы же получили рассрочку по кредиту? – растерянно сказала Анна, глядя на Фиделя. Тот наклонил голову и молчал. - Банк в одностороннем порядке отменил рассрочку в июле месяце, о чём вашу компанию неоднократно уведомляли. - ответил на её вопрос исполнитель. А в августе – сентябре состоялось три судебных заседания, на которые ваши представители не явились. Поэтому на основании Закона Украины о судебных исполнителях мы начали процедуру исполнения решения суда. Анна прочитала Постановление и посмотрела на Фиделя. - Прости, - с виноватым видом начал оправдываться тот. - В июле ты была в Италии, потом в Эмиратах, а потом я не уже хотел тебя расстраивать. - Расстраивать? – изумилась Анна. - Ты понимаешь, что ты меня конкретно подставил, идиот? – крикнула она. Феликс пожал плечами и опустил голову. - И что мне теперь делать? – спросила Анна, глядя на исполнителя. - Наймите хорошего адвоката, - спокойно посоветовал он, - Но думаю, что он вам уже вряд ли поможет. Всё слишком далеко зашло. Кстати, Анна Викторовна, - он посмотрел в свои бумаги. – Вы приехали на автомобиле “Lexus” гос.номер АХ 1221 СМ? - Да, - не понимая к чему он спрашивает, ответила Анна. - Прошу добровольно передать мне ключи, - исполнитель смотрел на неё. - Автомобиль, также внесён в список арестованного имущества. Также попрошу ключи от вашего сейфа в кабинете. Анна достала из сумочки ключи и бросила на стол. Подошла к Фиделю, подняла его голову за подбородок и посмотрела в его глаза. Он отворачивался. Тогда она презрительно и демонстративно плюнула ему в лицо. - Подонок, - крикнула Анна. Развернулась на каблуках и вышла из кабинета. Выйдя на улицу, она набрала телефон Германа Самарина, известного в Харькове адвоката. - Герман, это Анна, - сказала она в трубку. - Анна, привет. Рад тебя слышать. – радостно ответил мужской голос. - Герман у меня проблемы, - зарыдала Анна в трубку. - Мой ресторан арестовали и машину. Завтра придут описывать квартиру. Я не знаю что мне делать.

- Кто арестовал? – удивлённо спросил голос. - Какие-то судебные исполнители, - плакала она. – Старший у них Рябоконь. - Успокойся и езжай домой. Я всё выясню и вечером позвоню. - Герман, помоги, - взмолилась Анна. - Не переживай, разберёмся, - успокоил тот и положил трубку. Анна не помнила, как она остановила такси и доехала домой. Костика дома не было. Она сняла пальто, туфли. Зашла в гостиную, достала из бара бутылку виски, налила большой стакан, залпом выпила и, не раздеваясь, легла на диван и накрылась пледом с головой. Она не помнила во сколько пришёл Костик, но проснувшись, что-то рассказала ему, что всё её имущество арестовано. Он её успокаивал, потом раздел и уложил спать. Она опять провалилась в темноту. Когда Анна проснулась утром, голова страшно болела. Она встала и пошла на кухню за таблеткой аспирина. Бросила таблетку в стакан с водой и дождавшись, когда та раствориться, с отвращением выпила. Возвращаясь в спальню, увидела записку, приклеенную на жвачку на зеркале. «Прости и прощай. Константин» - Сволочь! Подонок! – закричала Анна и, скомкав листок, с ненавистью зашвырнула его. Подошла к шкафу и открыла дверцу. Вещей Костика в нём не было. В дверь позвонили. Анна подошла к зеркалу, расчесалась и открыла дверь. - Доброе утро, Анна Викторовна, - поздоровался судебный исполнитель Рябоконь. – Мы бы хотели продолжить. - Чтоб вы здохли, падальщики, - с ненавистью выругалась Анна и пошла в ванную. К сожалению адвокат Герман уже ничем не смог помочь Анне, так как дело с непогашенным кредитом зашло уже слишком далеко. Были пропущены все сроки подачи аппеляции и поэтому, Анне осталось только смириться и выполнить все решения суда. Единственным утешением для неё было то, арестованного имущества хватило на погашение всей кредиторской задолженности и неустойки, которую выставил банк. Но при этом она осталась без бизнеса, квартиры, своих драгоценностей и машины. Денег на чёрный день она не копила, так как считала, что ей уже ничего не угрожает и она навсегда вырвалась из оков той беспросветной бедности, в которой жили её родители. У неё осталось несколько десятков тысяч долларов, которые она хранила дома в сейфе, но на организацию нормального бизнеса этого было мало, а открывать киоск или палатку на рынке она не хотела. Через месяц стало очевидным, что Фидель изначально был в сговоре с одним из руководителей банка, который оказался новым владельцем её трёх ресторанов, включая недостроенный, а Фидель работал у него управляющим. Анну просто кинули, но виновата была она сама, с её доверчивостью и безграничной верой в людей, хотя тогда она этого ещё не понимала. Теперь Анна жила у мамы. Отец умер четыре года назад и мама жила одна в их старенькой двухкомнатной хрущевке в микрорайоне «Горизонт». Анна часто предлагала матери купить новую квартиру и переехать, особенно после смерти отца. Но мама всякий раз отказывалась, так как не хотела расставаться со знакомым с молодости микрорайоном и своими старыми подругами-соседками, с которыми они сидели во дворе и судачили по вечерам. Единственное, на что тогда согласилась мама, так это на ремонт и на замену старой мебели. Всё что произошло, было настолько неожиданно для Анны, что она впала в жуткую депрессию и никак не могла придти в себя. Почти два месяца просто лежала в комнате, накрывшись пледом, и смотрела в стену. Она не хотела разговаривать даже с матерью. Анна не выходила из квартиры, почти ничего не ела, только пила воду. Не читала книг и не смотрела телевизор. Она просто лежала и смотрела перед собой, ничего не замечая. В голове первые дни была звенящая пустота в которой она слышала голос судьи, лишающий её надежды на возврат к прежней жизни. Потом начали появляться разные мысли. Причём очень полярные – от желания покончить с собой, до начать всё сначала или пойти и убить предателя Фиделя. Но со временем она поняла, что винить может только себя и от этого осознания, что причиной своих бед является она сама, Анна опять погрузилась в эмоциональную пустоту, ещё более тяжёлую. Осознавать свою вину гораздо тяжелее и мучительнее, чем перекладывать её на других. Мама пыталась разговаривать с ней, утешать её. Она говорила, что ничего страшного, мол, многие люди живут без бизнеса и ничего. Все живы и здоровы. Но этими своими разговорами она только ещё больше расстраивала Анну и настраивала против себя. Мама это поняла и перестала донимать дочь. Она заботилась только о том, чтобы Анна была сыта и старалась приготовить что-нибудь вкусное. Но Анна не чувствовала вкуса еды. Для неё всё стало пресным и невкусным. Однажды мать попыталась уговорить её сходить в церковь, к её знакомому батюшке. - Анечка, доченька, давай сходим в церковь, - мама села на кровать и гладила её по руке. Анна молча, лежала, отвернувшись к стенке. - Я говорила с отцом Варнавой, он попросил, чтобы ты пришла к нему. Давай сходим, доченька, - настаивала мать. - Он что вернёт мне то, что у меня отняли? – злобно спросила Анна, не поворачиваясь к матери. - Нет, но он утешит тебя, дочка. Советом поможет, как в себя придти. - Я в себе, мама, - ответила Анна. – А в церковь не пойду. Твои попы только и утешают сирых и убогих, а сами брюхо понаедали и жируют на деньгах этих людей. - Как ты можешь так говорить, доченька. Они богу служат, - мать перекрестилась. – Прости её, господи, неразумную. - А то ты сама не видишь, в каких домах они живут и на каких машинах ездят. Вам они говорят, что нужно благочестивыми быть и жить в скромности и смирении. А сами ни в чём себе не отказывают. - Злая ты дочка. Деньги ослепили тебя, - заплакала мать. – Сама не знаешь, что говоришь. - Это ты мама зрячая, а не видишь, сколько новых церквей пооткрывали. А каждая церковь, это как новый супермаркет. Иконы, свечи, молитвы, отпевание, венчание, крещение – всё на продажу. Любые грехи отпустят, любого грешника исповедуют, который заплатит. А то, что ты мама видишь, это красивый фасад. А на заднем дворе они с демонами дружбу водят. На золоте сидят и с золота едят. Ты посмотри какие у них рясы, настоящим золотом и камнями расшиты. - Не хочу тебя слушать, дочка, - мать растерянно встала. – Без веры живёшь. Сердце у тебя каменное стало. Грех это. - Ой, мама, ладно, - Анна повернулась к ней. – Ты что не видишь, что тебе и другим людям они говорят одно, а сами живут совсем по другому, обманывают, лицемерят, должности свои покупают, гомосексуализмом занимаются – вот грех в котором живут твои священники. Я по сравнению с ними святая и всего лишь говорю правду. - Что ты дочка. Батюшка всегда такой вежливый, участливый. Всегда интересуется моим здоровьем. - А ты перестань в церковь ходить и деньги им носить и подружкам своим скажи чтоб не ходили, - улыбнулась Анна, - посмотришь как он станет с тобой разговаривать. Проклянёт и от церкви отлучит. - Как можно, дочка, - мать опять перекрестилась. – Я всю жизнь верую. Меня мать так научила. - Ладно, мама, - согласилась Анна. – Веруй. Только меня туда не тяни. Я им не верю и моих денег они не получат. И не будем больше об этом, а то поссоримся. Она встала и нежно обняла свою старенькую маму. Обе плакали. - Ты, мамочка одна у меня осталась, - всхлипывала Анна. - Я так за тебя переживаю доченька, - плакала мама. – Ты поплачь, поплачь. Тебе легче станет. Это слёзы очищения. С ними гнев из души выходит. Поплачь доченька, - говорила она и гладила её по спине. Новый год Анна встретила в полном одиночестве. Она уговорила маму пойти к соседям, сказав, что хочет посмотреть телевизор и одной ей будет лучше. Мама всё приготовила, накрыла на стол и ушла. Но Анна так и не притронулась к еде. Она зажгла в своей комнате свечку, поставила её на стол и лежала, глядя на пламя свечи и в полной тишине вспоминала свою жизнь. Когда вернулась мама, Анна уже спала. Так прошло ещё два месяца. Анна не могла даже думать о бизнесе. Как только она начинала думать, чем можно заняться, сразу приходила в бешенство, так как начинать с малого не было сил и желания, а для серьёзного дела её денег не хватало. Вариант «выйти замуж», чтобы поправить своё финансовое положение за счёт мужчины, она тоже не рассматривала. Во первых, потому, что два раза уже была замужем и оба раза неудачно. А во вторых, насмотрелась на своих подруг, которые повыходили замуж за состоятельных «козлов», а потом кусали локти и готовы были бежать на край света, только бы не видеть своих «любимых». А если разводились, то получали колоссальный нервный срыв и оставались без детей и с чем и кучей других проблем. Вариант работы «на дядю» она тоже не воспринимала. И не потому, что боялась работы, а потому, что не готова была работать с утра до вечера и унижаться за те гроши, которые платили щедрые «работодатели». На такую нищенскую зарплату достойно жить не возможно, а не достойно жить, она не могла и не хотела. Её просто тошнило от мысли о жизни, в которой нужно работать, чтобы прожить, а жить нужно чтобы заработать. В её понимании – это было примитивно, унизительно и бессмысленно. Уехать за границу тоже не вариант. А куда? А чем там лучше чем здесь? Везде всё одинаково. Только там добавится ещё одна проблема – она станет эмигрантом со всеми вытекающими из этого последствиями. В общем Анна запуталась и совершенно не видела никакого выхода из лабиринта своих сомнений. Просчитывая любой вариант будущего, она сразу видела его бесперспективность и у неё просто опускались руки. Пока однажды, она не увидела рекламу их харьковского Центра эвтаназии. Её как током ударило. Вот! Вот то что ей нужно! Чем до конца своих дней жить в постоянном унижении за кусок хлеба, лучше красиво и достойно уйти, если жизнь перестала приносить радость. На следующий день, она оставила маме записку и уже утром была в Центре.