Через час он уже был на Ломоносова 33 в Национальном институте рака, в кабинете профессора Королевского Станислава Игоревича. Профессор уже ждал его. Он тепло обнял Крутова и усадил за стол. Попросил секретаря принести чай. - Что-то с родными, с Верой? – обеспокоенно спросил он. - Нет, Станислав. С моими всё в порядке. Спасибо. Мне нужна твоя профессиональная консультация по работе. - Понял, - успокоился профессор. – Спрашивай. - Скажи, пожалуйста, Станислав. Есть цифры по смертности от рака в Украине? Профессор на мгновение задумался. - В год больше 90 тысяч. Но это очень условная цифра. - Не слабо! – удивился Крутов. - А сколько из них умирает в больницах, а сколько дома. - Ну, по смертности в больницах цифры можно собрать, а дома – не знаю. А тебе зачем? – удивился профессор. - Сейчас объясню. А скажи, эти люди сильно страдают перед смертью? - Вопрос сложный, - профессор задумался и потёр лоб ладонью. - Думаю, что сегодня люди страдают от онкологических заболеваний намного больше и страшнее, чем в прошлом. Как ни парадоксально, но связано это с тем, что за последние десятилетия в борьбе с раком достигнут несомненный прогресс. - Как это? – не понял Крутов. – Вы лечите лучше, а люди страдают больше? - Именно! – согласился профессор. - Прогресс этот привел к тому, что теперь человек не погибает, как это было раньше, на ранних стадиях заболевания, а дотягивает до того момента в развитии болезни, который в прошлом был принципиально недостижим. Когда метастазы поражают весь его организм, человек сталкивается с запредельным истощением и чудовищными болями. Раньше до этой стадии развития болезни доживали только единицы, теперь это стало уделом большинства больных раком. - Значит многие из них просят врачей помочь им умереть, чтобы не терпеть эти муки?

- Коля, ты что? – возмутился профессор. - Как ты мог подумать такое! – он даже вскочил с кресла. - Это же категорически запрещено! Категорически! У нас не делают эвтаназию! - Ты меня не понял, - попытался его успокоить Крутов. – Я спросил тебя – люди, ну эти больные, просят врачей помочь им умереть или нет?

- Бывает, и довольно часто, но мы естественно отказываем. Или ты сомневаешься? - Нет, нет, Станислав. Нисколько не сомневаюсь, - успокоил его Крутов. – Тут у нас появилась информация, что некая группа лиц, помогает быстро и безболезненно умереть совершенно здоровым людям. Вот я и подумал, что раз они помогают здоровым, то возможно и больным тоже. - Это врачи? Где? В Киеве? – ужаснулся профессор. - И в Киеве и по всей Украине. Но кто они, мы пока не знаем. - Какой ужас, - возмутился профессор и нервно заходил по кабинету. - Скажи, а что происходит с безнадёжно больными пациентами, когда вы понимаете, что лечить их бесполезно или уже поздно? - Некоторые попадают в хосписы, где немного облегчают их страдания, а многих домашние досматривают, как могут. Сиделок нанимают. - А я могу получить информацию, по тем, которые уже умерли. - По нашему институту конечно. Какой период тебя интересует? - За последний год. Только с полными данными больных и адресами. Профессор нажал кнопку на стационарном телефоне. - Машенька, - сказал он.- Принесите мне данные за последний год по количеству смертельных случаев в нашем институте с полными данными этих больных и адресами. - Да, ещё одна просьба, - сказал Крутов. - У тебя наверняка есть знакомые коллеги в других онкоцентрах Киева. Дай мне их телефоны, пожалуйста. - Что всё так серьёзно? – профессор поправил очки и посмотрел на Крутова. Крутов приложил руку к горлу, показывая, что очень. - Ладно, сейчас посмотрю. Я со многими на семинарах общаюсь. – Он сел в своё кресло и достал из ящика стола папку с визитками. - Я смогу сослаться на тебя при разговоре с ними? - Конечно, конечно. Они меня хорошо знают, - заверил профессор. - Спасибо, Станислав, - поблагодарил его Крутов. – Ты мне очень помог. - Да ладно, - заулыбался профессор. – Рассказывай, как вы там живёте. Так давно уже не встречались. Как сын? Когда внука родит?

Во Франции её жители могут умирать по собственному желанию. Сенат Франции и Верхняя палата парламента одобрили законопроект о праве на смерть для тяжелобольных. Закон предусматривает, что в тех случаях, когда лечение становится «бесполезным, непропорциональным, либо не имеющим другого эффекта, кроме искусственного продления жизни», оно может быть сокращено, либо прекращено. Тем не менее право на смерть ещё не означает узаконивание эвтаназии. Министр здравоохранения Филипп Дуст-Блази подчеркнул, что «предоставление врачам права дать человеку возможность умереть не равносильно праву на умерщвление больного». В тех случаях, когда речь идёт о пациенте, находящемся без сознания, прекращение лечения производится на основе коллегиального решения врачей и после обязательной консультации с доверенным лицом, родственниками, либо близкими больного. Если тяжело или неизлечимо больной человек, чьё заболевание находится в финальной стадии, сам отказывается от продолжения лечения, врач обязан «выполнить его волю, предварительно проинформировав о последствиях такого выбора». При этом медики могут продолжить оказание паллиативной помощи, например используя болеутоляющие средства. Отдельная статья законопроекта устанавливает, что «в тех случаях, когда врач может облегчить страдания пациента, лишь прописав ему лекарство, побочным эффектом которого может стать сокращение срока жизни, он обязан проинформировать об этом самого больного, его доверенное лицо, родственников, либо близких». По итогам голосования сенаторы практически не внесли каких-либо изменений в текст, раннее одобренный нижней палатой парламента. Законопроект в таком виде подписал Президент Франции Жак Ширак. Произошедший в 2011 году случай, где врач практиковал эвтаназию на семи пациентах, убивая их во имя «сокращения страданий», вновь вызвал полемику о применении «закона о завершении жизни» во Франции. Эта полемика, как отмечает ватиканская газета «Оссерваторе Романо», выявила несколько фактов: во-первых, скудные знания принципов паллиативной медицины и, во-вторых, попытку считать жизнь достойной или недостойной проживания в зависимости от характеристик и способностей больного или инвалида. В частности, газета «Ле Монд» заявила, что введение морфина осуществляется «для облегчения страданий пациента», и «хотя это сокращает жизнь, по крайней мере больной умрет достойно». Однако – отмечает комментатор – это утверждение наводит на мысль, что пациент умирает именно от морфина, в то время как смерть наступает из-за не обеспечения средствами поддержания жизни. В той же газете приводятся слова врачей, которые с поразительным цинизмом рассуждают о том, «достойна ли та или иная жизнь прожита».

Услышав звонок. Тамара Петровна подошла к двери и посмотрела в глазок. В подъезде стоял мужчина в белом халате и с медицинской сумкой в руке. - Тамара Петровна, - сказал он, читая по бумажке. – Я по вызову, для Николай Степаныча. Тамара Петровна, пожилая женщина, в платке и застиранном халате, открыла замок, и молча, пропустила доктора в квартиру. Тот вошёл и остановился в коридоре. В квартире стоял очень тяжёлый запах лекарств и человеческих испражнений, как в давно не проветриваемых помещениях, где долго лежат постельно-больные люди. - Проходите в спальню. Прямо и направо. Разуваться не нужно, - тихо сказала она, вытирая слёзы. Тамара Петровна плакала, но совершенно беззвучно. - Извините, пожалуйста, но я бы хотел сразу получить оплату, - сказал доктор. - Да, конечно, - Она достала из кармана халата деньги и протянула ему. Доктор пересчитал семь сотенных долларовых бумажек. Его руки были в хирургических перчатках. Положил деньги во внутренний карман. - Надеюсь вы понимаете, что о моём приходе никто не должен знать? – он посмотрел на Тамару Петровну. - Да, я понимаю. Не беспокойтесь, - тихо сказала женщина. Доктор прошёл в спальню. Здесь резкий запах был ещё сильнее. На кровати лежал пожилой мужчина. Очень худой и измождённый, с сильно жёлтым цветом лица. Это был практически скелет, обтянутый кожей. - Наконец-то, - еле слышно сказал он. – Я так давно вас жду. Сил у него было мало, поэтому, говорил он медленно и очень тихо, почти шёпотом. Тамара Петровна вошла в спальню и принесла табурет для доктора. Молча, поставила его рядом. - Спасибо, - сказал он и присел. Оглянулся на Тамару Петровну. Та смотрела на мужа красными от слёз глазами и беззвучно плакала, прикрывая рот платком. - Николай Степанович, вы готовы? – спросил доктор. - Да. Я давно готов, - тихо, но спокойно и уверенно прошептал мужчина. - Тогда я сделаю лекарство, а вы пока попрощайтесь, - сказал доктор и вышел из спальни со своей сумкой. Он прошёл на кухню, поставил сумку на стол и открыл её. Расстелил на столе салфетку. Взял над раковиной стакан и поставил на салфетку. Достал из сумки одну ампулу, надрезал над салфеткой кончик и надломил. Вылил в стакан. Достал вторую ампулу и её содержимое тоже вылил в стакан. Поднёс стакан к крану и добавил немного воды. Свернул салфетку с ампулами и осколками и убрал в свою сумку. Закрыл её и, взяв сумку, вернулся в спальню, в другой руке держа стакан с лекарством. Тамара Петровна сидела на постели рядом с мужем. Держала его руку в своих ладонях и молча, смотрела на него. По её щекам текли слёзы, но она их не вытирала. Николай Степанович пытался её утешать: - Не плачь, Томочка, - его голос стал громче. - Так будет лучше и для меня и для тебя. Это уже не жизнь для меня. Негоже мне в собственном дерьме плавать! И для тебя одно мучение.