Она сама вышла из своего ряда, спустилась по ступенькам вниз и прошла в центр студии. Камеры стали показывать людей, которые вставали со своих мест, спускались вниз и становились слева и справа от девушки, лицом к камерам. Когда их собралось человек пятнадцать, она посмотрела на вышедших и передала микрофон мужчине лет сорока пяти. Тот посмотрел на ведущего, на людей и твёрдым голосом сказал:

- Вопрос добровольной эвтаназии не простой вопрос. И его рано или поздно предстоит решить нашему правительству, если мы действительно хотим считать себя жителями цивилизованной страны и поколением свободных людей. Свободных в выборе не только образа жизни, но и образа смерти, - он перевёл дух и продолжил. - Мы, Десвешеры умираем за добровольную эвтаназию.

- За эвтаназию. За эвтаназию. За эвтаназию, - закричали все те, кто вышел в центр студии.

Потом они положили в рот белые маленькие таблетки и тут-же упали замертво.

В студии стояла полная тишина. Ведущий смотрел на режиссёра, думая, что это новый режиссёрский ход, о котором ему просто не сказали. Режиссёр в ужасе перечитывал сценарий программы, в котором не было такого сюжета. А люди в студии думали, что это просто постановка. Пока к лежащим без движения людям не подошёл какой-то мужчина и, потрогав на шее пульс у одного из лежащих, удивлённо сказал - Господа. Они все мертвы.

В этот момент в студии начался хаос. Люди вскакивали со своих мест. Женщины визжали от ужаса. Все стали кричать и пытались куда-то бежать. Людей в студии охватила паника...

Крутов замер на своём диване. Он был просто раздавлен увиденным. Это при том, что он видел много смертей в своей жизни. Много раз смотрел видеоролики самоубийств Десвешеров. Но добровольная смерть этих людей на его глазах просто ошеломила его. Ввела в ступор. Он реально почувствовал их решимость идти до конца за свои убеждения и умирать за это право для других людей. И почему-то отчётливо осознал, что они победят. Он не знал, сколько пройдёт времени, пока президент и правительство услышат этих людей, но он понял, что они победят. Они не могут не победить. Потому, что жертвуют единственным и самым дорогим, что есть у каждого из нас – своей жизнью. И жертвуют не для себя, а для других. Никогда раньше он не сталкивался с подобными преступлениями, и с такой сильной эмоциональной мотивацией фигурантов, если это вообще можно назвать преступлением – умереть ради других людей.

На экране телевизора картинка замерла. Потом появилось изображение заставки передачи. Через минуту, почему-то стали показывать сюжеты из передачи про анекдоты, которые сейчас были совершенно не уместны.

Жена Крутова, Вера сидела и смотрела в экран телевизора, не понимая, что там показывают. У неё перед глазами были лица этих людей, которые прямо сейчас лишили себя жизни на глазах у всей страны. Она первый раз, реально видела, как человек сам убивает себя и была под сильным впечатлением.

Вывел их из оцепенения телефонный звонок. Звонил мобильный. Крутов огляделся, взял телефон со стола и нажал кнопку:

- Слушаю.

- Николай Янович. Нужно ехать в студию Машина за вами уже ушла, - услышал он голос Максимова.

- Да. Я понял. Собираюсь, - тихо сказал он и положив трубку посмотрел на Веру.

- Я понимаю, Коленька. Езжай. Я буду тебя ждать, - сказала она. - Коленька, как же так? Ведь они все были абсолютно здоровые люди. И их никто не заставлял это делать. Почему они сделали это? Как же так? – бормотала Вера.

Крутов молча, встал и пошёл одеваться. Он не мог ответить на её вопрос. В нём теперь боролись два противоречивых чувства. С одной стороны он был слуга системы и обязан был любой ценой защищать эту систему от любых угроз. А с другой стороны, он начинал испытывать глубокое уважение к этим людям, посмевшим бросить вызов целому государству с его отработанной системой подавления инакомыслия. Он теперь восхищался этими людьми, не жалеющими собственных жизней в борьбе за общую идею. Крутов понимал, что их сила именно в том, что они ничего не бояться, даже потерять свою жизнь. А ведь именно на человеческом страхе, потерять своё имущество, близких, здоровье, или самое главное, что есть у каждого из нас – жизнь, всегда основывалась политика любого государства по отношению к своим гражданам. И если у человека нет этого страха, если он научился его подавлять, значит его больше ничем нельзя испугать и заставить что-либо делать против его воли. Что может быть страшнее смерти? НИЧЕГО! А какому государству нужны такие неуправляемые граждане – НИКАКОМУ! И эта, внезапно возникшая симпатия к десвешерам, идущая в разрез с профессиональным долгом, теперь раздирали его изнутри. Крутов отчётливо понимал, что ему необходимо найти некий баланс между этими противоречиями, или принять чью-то сторону. Иначе он не сможет дальше объективно и эффективно расследовать это дело. Но по дороге в студию, он решил завтра спокойно разобраться в своих ощущениях, а сейчас делать, что должно и пусть будет то, что должно быть.

Когда Крутов приехал в телецентр и нашёл студию, Максимов был уже там. Оказывается он был в студии с самого начала эфира. Тела уже положили в чёрные полиэтиленовые мешки и они лежали в ряд посреди студии. Тел было пятнадцать. «Почему в этот раз пятнадцать? Что это значит?», - подумал Крутов.

Увидев его в студии, Максимов сразу подошёл к нему и начал докладывать:

- Телефоны изъял. Паспорта, как всегда у всех при себе.

- Где Бондаренко, та женщина-эксперт, которая сегодня выступала здесь? – спросил Крутов.

- Не знаю. Когда это произошло, её уже здесь не было. Кого успел, задержал. Сейчас веду опрос.

- Странно. Когда же она ушла? – сам себя спросил Крутов. – А где ведущий и режиссёр?

- Там за стеной «монтажная». Они все там, - ответил Максимов, махнув рукой влево.

- Ладно, ты продолжай, а я с ними побеседую, - Крутов пошёл в сторону, куда указал Максимов. За стеной студии была перегородка с дверью. Крутов открыл её и вошёл внутрь.

Слева были размещены столы с пультами и мониторами. Справа стояло несколько диванов с креслами, на которых сидело две женщины и трое мужчин.

- Нас теперь точно закроют! Ну откуда они взялись, на нашу голову? - нервно, почти истерично, говорил лысый мужчина с испанской бородкой.

- Не переживай Аркаша. Мы же не виноваты ни в чём, - успокаивала его какая-то женщина.

Когда Крутов вошёл, все замолчали и посмотрели на него. Он узнал ведущего – Андрея Боровика. Остальные были ему не знакомы. Крутов представился:

- Полковник Крутов. Главное Следственное Управление. Мне нужен ведущий и режиссёр шоу. Остальных прошу подойти к майору Максимову. Он вас опросит.

- Ну, вот, началось! И оно мне надо? – опять заистерил лысый с бородкой. Остальные встали и вышли. Боровик остался на своём месте.

Крутов сел в освободившееся кресло напротив режиссёра.

- Я буду задавать вопросы, а вы оба будете на них отвечать. Понятно? - спросил он.

- Спрашивайте, только мы не знаем никого из тех людей, - робко сказал Боровик.

- Скажите, как попали в студию все эти люди?- Крутов задал вопрос лысому.

- Так у нас свободный вход. Люди покупают сами билеты и приезжают на съёмку, - ответил лысый, теребя свою бородку. Документов у них проверяют только на входе.

- Вы режиссёр? – спросил Крутов.

- Да. Светлов Аркадий Петрович, - гордо ответил лысый.

- А где обычно находятся все люди до эфира?

- За час мы никого не пускаем в телецентр. А потом они проходят в студию и садятся на свои места, - уже более спокойно отвечал режиссёр. По тону полковника он понял, что к ним претензий нет.

- Аркадий Петрович, а кто пригласил Бондаренко Галину Яковлевну, ну эксперта по психиатрии? – спросил Крутов.

- Нашёл её я, а созванивалась и договаривалась Татьяна, мой помощник. А что?

- А почему именно её?

- Я попросил нашего редактора Костю, подобрать специалиста по этой теме. У него папа профессор. И его папа посоветовал эту женщину. Он сказал, что эта Бондаренко лучший специалист в Украине по теме суицида.