— Не смейте говорить о моей маме!

— Тогда и ты не говори о моей маме, — нашлась Лори. — Так будет лучше.

— Ну, не знаю. У нас вообще не было посуды. У нас были только бумажные тарелки и бумажные стаканы и все такое.

— Мы иногда пользуемся бумажными тарелками, — призналась Лори. — Особенно когда устраиваем пикник на заднем дворе. Но не сегодня. Сегодня мы вымоем посуду, и придется поспешить, потому что надо приготовить комнаты для тебя и твоего отца.

— О, ребята, — сказала девочка с нотками протеста в голосе, — я не думала, что меня наймут в работники.

— Раскрошилась, как печенье, — поддразнила ее Лори и повела к кухонной раковине. Работа, которая началась с жалоб, закончилась смехом и пением.

Кухня была практически безупречна, когда Лори случайно взглянула на часы.

— Боже! — воскликнула она и устремилась к двери, на ходу снимая фартук.

— Что случилось? — спросила Сузи.

— У меня после обеда занятия в больнице.

— Ну и пропустите разочек. Учитель все равно не заметит.

— А учитель — я.

— Вот чудеса!

— Это уж точно. Идем, я покажу тебе твою комнату. Постели простыни и надень наволочки, пока я буду в больнице, хорошо?

— Ну ладно.

Ответ нельзя было назвать слишком бодрым. Лори показала девочке комнату, шкаф для белья, полотенца для ванной, и Сузи все же принялась за дело, хотя и нарочито медленно. Лори покачала головой, посмотрела на часы и отправилась по своим делам, скрестив на всякий случай пальцы на обеих руках.

Первым, кого она встретила, был стоящий на веранде доктор Мейсон.

— Привет, — окликнул он ее.

Не слишком радостное приветствие, но лучше, чем ничего, сказала она себе.

— Разобрались со «скорой помощью»?

— Да. Мы потеряли троих. Школьники распили бутылку водки и решили на радостях покататься на старой развалюхе. Одному из них едва ли было четырнадцать. — Доктор опустил голову и на минуту прикрыл глаза. Затем он посмотрел на нее и с трудом продолжил: — Как там Сузи, привыкает?

Лори хотела все рассказать, но заметила, какой у него измученный вид. У него доброе сердце, подумала она. Не может оправиться от случая с этими ребятами. Доктор раскрыл объятия, и она прижалась к нему со всей полнотой своего сочувствия и теплом губ.

— Господи, — сказал он через несколько минут, — мне это было так нужно.

— И мне тоже, — призналась она. — Ой, посмотрите на часы. Я опаздываю! Я уже опоздала!

Он усмехнулся, нежно хлопнув ее пониже спины, чтобы подтолкнуть в нужном направлении.

— Вы не похожи на кролика, — крикнул он ей вслед. — Увидимся за ужином?

Эта фраза преследовала ее, пока она судорожно готовилась к занятиям по диагностике: «Я опаздываю! Я опоздала! Вы не похожи на кролика». И пока студенты-медики разгадывали симптомы краснухи, искусно созданные ею с помощью набора косметики и неисправного термометра, Лори рылась в памяти, вспоминая, откуда цитата, пока наконец не наткнулась на ответ: «Алиса в Стране чудес».

Дома она появилась только в семь часов, чтобы предстать перед лицом оголодавшего семейства, вопящего: «Что будем есть?» Лори не имела ни малейшего понятия, так как никогда в жизни не сталкивалась с таким количеством едоков. Она проигнорировала стоны, встретившие ее предложение: «Уэльская поджарка?», и взялась за дело.

— Не хочу я никакого жаркого, — надулась Сузи.

— Это не жаркое, — сказал ее отец. — Это какое-то сырное блюдо. Тебе понравится.

— Ты всегда так говоришь.

— Что я говорю?

— Что мне понравится. Откуда ты знаешь, что мне понравится, если я его даже не пробовала?

— Сузи, ты будешь есть. Тебе понравится! — Это была команда старшего, команда утомленного отца, не намеренного потакать капризам маленькой девочки.

— Вы тоже считаете, что мне понравится, Лори?

— Думаю, да, солнышко. Попробуй. Если не понравится, мы придумаем что-нибудь еще. По рукам?

— Да, по рукам.

Ребенок закатал рукав, плюнул на ладонь и протянул руку Лори. Не поймаешь меня на таких старомодных трюках, сказала себе Лори и, повторив жест девочки, сжала маленькую ладошку.

— Ой! — воскликнула Мейбл Майклсон, отстраняясь от стола.

— Это старинный способ скреплять сделку, мама.

— Я понимаю, — возразила Мейбл. — Но не за обеденным же столом?

— Мама!

Неловкое молчание повисло в столовой, пока доктор не сломал лед.

— Ну как, все устроились в своих комнатах? — спросил он.

— Все, кроме тебя, — провозгласила его дочь. — А у Лори самая большая кровать, какую мне приходилось видеть. Твоя почти такая же.

Доктор Мейсон с отвращением помотал головой.

— Вышвырну ее в первый же день, — тихо проворковал он, чтобы слышала только Лори. — О чем еще поговорим?

— Попытайтесь напеть три строчки из «Диксиленда», — сказала Лори с иронией. — А потом выкладывайте всю правду. Или столько правды, сколько не боитесь выдать.

— Какой-то секрет? — Видя смущение на лицах взрослых, Сузи вцепилась в них мертвой хваткой: — Расскажите мне, Лори. Расскажите мне, что за секрет!

— Никакого секрета, — ответила Лори, накладывая еду на тарелки. — Твой отец и я обручились. Когда мы поженимся, мы будем жить в одной комнате.

Взрослые затаили дыхание, настороженно уставившись на маленькую девочку в ожидании взрыва. Она посмотрела в упор на каждого по очереди. — О, — только и сказала она и, схватив нож и вилку, набросилась на еду.

Взрослые за столом застыли, не меняя позы.

— Ешьте, ешьте, — скомандовала Сузи. — Это здорово.

Послышалось постукивание приборов о тарелки и ровное жужжание светской беседы. Пока новое препятствие не заставило всех замереть.

— Вы женитесь на моем папе?

— Очевидно, так.

— Моей маме это не понравится.

— Ты так считаешь?

— И мне что, называть вас мамой?

— Нет, если ты не хочешь. Это зависит только от тебя, Сузи. Если тебя не привлекает «мама» или «ма», как насчет просто «Лори»?

— Послушайте, мне надо сделать записи о последних случаях, — сказал доктор. — Вы меня извините? — Он отодвинул стул и, прежде чем кто-нибудь успел сказать «да» или «нет», вышел.

— Моя мама говорила, что видит его реже, чем дворецкого, — сказала Сузи, вздыхая.

— Верю, — согласилась Лори. — Кажется, это образ жизни всех врачей. Всегда происходит что-нибудь, срочное и нужен хирург. А когда в наличии только два хирурга — тем более. Нельзя же оставить без помощи пациента, который страдает или умирает. Это может случиться ночью, ранним утром или в праздники. Для семьи и отдыха у них не остается времени. Ты бы хотела, чтобы он бросил кого-то мучиться от боли или умирать?

— Да нет, — нехотя покачала головой Сузи.

Мейбл рано удалилась спать. Прибавление к семейству в виде маленькой девочки довело ее до изнеможения. Лори помогла ей подняться по лестнице.

— Может быть, отправить ее в школу-интернат? — предложила миссис Майклсон. Пробный шар, поняла Лори. Подвесить его в воздухе и посмотреть, кто согласится, а кто нет. Шар лопнул и опустился на пол. — Или послать в лагерь?

— Не думаю, мама.

— А как насчет того, чтобы отослать ее к матери?

— Это не вопрос для обсуждения. Взгляни правде в глаза. Она наша на долгие годы. Это цена за то, чтобы сохранить дом и починить крышу. Иди спать, дорогая. Завтра все будет выглядеть иначе.

— Да. Хуже. Лори, это правда, что ты собираешься жить с ним в одной комнате?

— Чистая правда.

— А что же я должна сказать дамам в клубе?

— Воспользуйся волшебным словом — брак.

— А. — И мамаша Майклсон направилась в свою комнату, погрузившись в тяжкие раздумья о том, как разобраться со странным зверинцем, неожиданно собравшимся под ее крышей.

Через три дня в доме Майклсонов носилась и грохотала новая компания во главе с Сузи. Она нашла родственные души — трех мальчишек Харрингтонов, живущих у подножия холма.