Но сколько потом ни ждала, ответ не пришел.

Карина пообедала, сделала уроки, посмотрела телевизор, вышла на десять минут погулять с Артемоном и все смотрела на время. Так сильно боялась пропустить полдесятого.

Одеваться она начала еще за полчаса. Раз десять надевала похваленную англичанином шапку и снимала.

Из комнаты в кухню прошел папа, но не дошел, вернулся.

— Каринка, а ты чего перед зеркалом крутишься? — удивленно спросил он.

— Да так, — смутилась Карина, — с Артемоном иду гулять.

Папа потрепал ее по плечу.

— Не помню я, чтобы для Артемона ты когда-то так тщательно причесывалась и выбирала шапку.

Она улыбнулась и сконфуженно призналась:

— Пап… там еще наш сосед с пятого, наверно, выйдет…

— А-а-ах, сосе-е-ед, вот в чем дело! — Папа бросил суровый взгляд на шапку, которую она мяла в руках, и строго сказал: — Ну ты скажи этому соседу, что я из окна-то все вижу! Не дай бог он мне чего выкинет, я ему башку-то откручу!

— Ты что! — испугалась Карина. — Он приличный, из Англии все-таки…

Папа покачал головой:

— Все они из Англии по первости, а потом оказывается, что из села Обнаглелово! Смотри, Каринка, голову-то не теряй.

— Не буду, — пообещала она, натягивая шапку и подзывая пса.

На улице похолодало. Дворничиха расчистила дорожки у подъездов — покрытый инеем, точно паутиной, асфальт поблескивал в желтом свете фонарей.

Дьявола Карина заметила сразу. Его трудно было не увидеть, потому что он стоял посреди дворика и, как только засек Артемона, копнул мощной лапой снег и понесся прямо на них.

— Дьявол! Ко мне! — послышался окрик Олега.

Юноша вышел из-за ели и приветственно поднял руку.

Карина приблизилась. Артемон предпочел остаться на месте, подальше от грозного ротвейлера.

— Чудесный вечер, — отметил сосед, приподнимая брови и склоняя голову в поклоне.

«А должна ли я тоже так склонить голову? — задумалась она. — Хотя зачем, это ведь он из Англии, а у нас тут…»

— Да-а, вечер замечательный, только холодновато, — произнесла Карина, стараясь не глядеть в его бледно-голубые глаза, от которых ее вечер становился холоднее вдвойне, а мурашки стекали со щек под свитер и там ползали-ползали…

Олег улыбнулся и по-джентльменски подставил ей локоть.

— Пройдемся вокруг площади?

Карина дар речи потеряла от такого обхождения, поэтому лишь молча уцепилась за его руку.

Они вышли из арки. Дьявол вальяжно шествовал рядом с хозяином, Артемон семенил позади.

— Какие предметы вы изучаете? — осведомился Олег.

— Разные, как во всех школах, — пробормотала она.

Уголки его губ приподнялись, и он насмешливо изрек:

— Сама простота.

Карина попыталась исправиться:

— Я думаю, в Англии и в России разные системы обучения.

— Еще бы!

Ей стало неуютно от его презрения. Она не понимала, как можно идти под ручку и при этом говорить друг другу гадости. Захотелось вырвать руку, но Карина не осмелилась. Уж очень невежливым бы это показалось.

От молодого человека сильно пахло одеколоном, казалось, весь он с ног до головы пропитан этим терпким, прохладным ароматом. С каждым шагом, поворотом головы, движением рук резкий запах впитывался в ее ноздри.

— Взгляни, Карина, — указал Олег на небо, — что за прекрасная луна!

— Да, — согласилась она, созерцая маленький круглый плевочек над площадью, — очень красиво.

Ей хотелось спросить про его странные послания, но, как начать этот разговор, она не знала.

«Может, сам скажет».

И он сказал, только совсем другое:

— Никогда не видел девочек с голубыми волосами.

— Спасибо.

Олег рассмеялся.

— Разве я сделал тебе комплимент?

Карина смутилась.

— Просто я подумала…

Он накрыл ее кулачок своей ладонью в кожаной перчатке и дружелюбно сжал.

— Это такой юмор, Карина. Нужно смеяться.

— А-а-а-ха-ха, — натужно засмеялась она.

Они уже прошли половину пути вокруг площади, а ей уже не терпелось сбежать домой. Совсем не такой она представляла эту встречу.

— Ты молчалива, — проронил юноша.

— Просто не знаю, что сказать, — призналась она.

— С тобой приятно молчать, — пристально посмотрел на нее Олег.

А Карина подумала: «Как ему не холодно без шапки?» Ее удивляли всплывающие в голове дурацкие мысли, в то время когда следовало подумать о необыкновенных словах, сказанных не кому-то там, а ей — той самой невидимке, которую даже продавцы в магазинах не замечали. Было приятно, как от любой похвалы, но сердце не взмывало высоко-высоко, как происходило, когда за окном ее комнаты появлялось послание от него на самом обычном листе.

— Это снова юмор такой? — на всякий случай уточнила она.

Юноша усмехнулся.

— Нет, теперь серьезно. Уверен, чем больше мы будем видеться, тем скорее ты научишься различать.

«Чем больше, чем больше, чем больше», — стучало в висках. Она не знала, радоваться или нет. С одной стороны, он был таким интересным, учтивым, взрослым и красивым, что разум отказывался принимать какие-либо протесты. Но, с другой стороны, его надменность, какое-то нелепое величие и странная пустота внутри от его комплиментов настораживали.

Вокруг площади они обошли. Артемон радостно побежал к дверям парадной, Дьявол же сперва посмотрел на хозяина и лишь с его позволения помчался следом.

— Хорошо погуляли, — открывая настежь дверь, сказал Олег.

— Очень, — согласилась она, юркая в подъезд и взбегая по лесенке.

Он догнал ее под мерцающей лампочкой и пристально заглянул в глаза.

— Тогда до завтра? Снова в полдесятого, да?

Карина замялась, но, когда заметила, как изумленно он моргнул, выпалила:

— До завтра!

У раздевалки толпились ученики, кто-то разговаривал, кто-то смеялся, кто-то толкался.

— Колотушкин, ты слепой слоняра! — гневно крикнула Галя Решеткина, поджимая ножку в замшевом белом сапоге, на котором одноклассник оставил грязный след своего громоздкого ботинка.

— Ой, извини, — пожал плечами Саша, — не заметил.

— Урод, болван, — продолжала сердиться девчонка, — жирная крыса! Отродье! Как теперь это оттереть, а?!

— Ну прости, прости меня, — беспомощно топтался на месте Саша.

— Иди-и-иот, — поддержала подругу Света, награждая парня презрительным взглядом.

— Ты хоть знаешь, сколько стоят эти сапоги! — подбоченилась Решеткина.

Колотушкин потянул за ворот белого свитера в ромбиках, как будто он душил его, и предложил:

— Пойдем, если хочешь, в кабинете истории есть тряпка, попробуем почистить…

— Слыхала, Свет? Почи-и-истим, — передразнила Галя. — Мозги себе лучше прочисть!

— И глаза разуй! — прибавила подруга, сочувственно поглядывая на изуродованный сапог.

К компании подошел Рома. Парень обнял за талию Свету и спросил:

— В чем дело?

— Да вот, Колотушкин испортил Галюхе сапоги!

Карина незаметно прошмыгнула мимо одноклассников и вошла в гардероб.

Слушать, как три человека вместе унижают одного, ей было неприятно. Она давно заметила, что Галя особенно любит придираться к Саше. То: «Что за уродство он на себя напялил?!», то: «Чего он красный как помидор?!», то: «Какой бред он мелет!» Решеткина могла найти изъян даже у святого, но донимать Колотушкина ей доставляло особое удовольствие.

Еще год назад, когда Саша перешел в их школу, он пытался неумело ухаживать за главной модницей класса, но самовлюбленная блондинка отшила его, и с того дня парень перестал обращать на нее внимание. Карина-то замечала, какие взгляды он порой бросает на Галю, когда та не видит, но как-то иначе проявлять свои чувства Колотушкин не решался.

«Бедняга», — сочувственно думала Карина, прислушиваясь к ругани за деревянными перегородками, отделяющими коридор от гардеробной. Саша не был конфликтным, несмотря на то, что с легкостью мог поколотить практически любого мальчишку в классе. Высокий, крупный, с большими руками, ногами, он выделялся среди других девятиклассников. И его единственного приняли в школьную секцию по баскетболу среди одиннадцатых классов. «Теленок бестолковый», — называла его Галя. Колотушкин не показывал обиду, краснел только, вжимал голову в плечи или старался уйти куда-нибудь.