— Нельзя из-за этого отдавать ребенка чужим людям, — возразила Сэм.
В разговор вступила Аллегра. Она старалась быть до конца честной и с сестрой, и с самой собой.
— Это правда, Сэм, — тихо сказала Аллегра, — ты должна сама отказаться от ребенка. Тебе предстоит решить все самой, потому что с этим решением ты должна будешь жить всю жизнь. Для нас, конечно, тоже важно, что ты решишь, но для тебя важнее.
— Сэм, твоя сестра права, — поддержал Саймон. — Но при всем при том я согласен и с мамой. Ты слишком молода, чтобы брать на себя ответственность за ребенка. А мы слишком стары: если ребенка усыновим мы, это будет несправедливо по отношению к нему. От этого не станет лучше ни тебе, ни малышу. Для ребенка будет лучше всего, если ты отдашь его на усыновление хорошим людям.
Блэр посмотрела на мужа с благодарностью. Как всегда, он сказал именно то, что она сама хотела сказать, но у него получилось мягче и убедительнее.
— Откуда мы можем знать, что ему достанутся хорошие родители? — Сэм жалобно всхлипнула. — А вдруг они не будут его любить?
— Сэм, существуют адвокаты, которые специализируются как раз на усыновлении, — снова вмешалась Аллегра. — Тебе не придется обращаться в какую-то государственную структуру. Хорошо обеспеченные бездетные пары сами обращаются к адвокатам и платят им огромные гонорары, чтобы те находили девушек, оказавшихся в таком положении, как ты. Из нескольких потенциальных родителей ты сможешь выбрать ту пару, которая тебе больше понравится. Думаю, в этом смысле ты можешь быть спокойна. Конечно, отдавать ребенка чужим людям не самое радостное занятие, но, как верно заметил папа, есть люди, которым твой ребенок очень нужен и которые будут любить его как родного. У меня как раз есть знакомый адвокат, которая занимается исключительно делами об усыновлении, если хочешь, я могу позвонить ей хоть завтра. — Аллегра не стала уточнять, что сегодня утром уже позвонила знакомой и оставила сообщение на автоответчике.
Возникшая пауза показалась всем бесконечной. Наконец Сэм кивнула. У нее не было выхода, ей было некуда больше деваться, и она доверилась мнению родных. По их словам, она должна отказаться от ребенка ради его же блага, и она им поверила. Самое трудное заключалось в том, что ей было больше не с кем посоветоваться, не на кого больше положиться, некому поплакаться в жилетку. Своим школьным подругам она рассказывать не хотела, в данный момент у нее даже не было мальчика. У нее были только родители и Аллегра, а они в один голос твердили, что следует отказаться от малыша. Сэм понимала, что родные желают добра и ей, и будущему ребенку.
Аллегра пообещала завтра позвонить адвокату, и Сэм, усталая и разбитая, поднялась в свою комнату, чтобы прилечь. Когда младшая дочь ушла, Блэр перестала сдерживаться и разрыдалась. Аллегра села рядом, утешая мать. Саймон выглядел совершенно подавленным, на дом как будто спустились сумерки, даже свадьба была забыта.
— Бедняжка. — Саймон печально покачал головой. — Как ее угораздило совершить такую глупость?
— Убила бы мерзавца, который с ней это сделал! — в сердцах воскликнула Блэр. — Ему-то хорошо, улетел в Японию, небось морочит голову очередной дурочке, а у Сэм вся жизнь испорчена.
— Мама, это вовсе не обязательно, — возразила Аллегра, но ее мать была безутешна.
— Она никогда не забудет эту историю. Сэм всегда будет помнить, как вынашивала ребенка, произвела его на свет, держала на руках, а потом навсегда отдала другой женщине. — Блэр снова думала о Пэдди. Со дня его смерти прошло двадцать пять лет, но она все еще тосковала по сыну. Блэр знала, что так же, как она сама будет всю жизнь помнить о Пэдди, Сэм никогда не забудет своего первенца, которого отдала чужим людям. — У нее просто нет другого выхода.
— Мама, а ты не думаешь, что Сэм могла бы оста- 276 вить ребенка? — осторожно спросила Аллегра. Она сама
в глубине души до конца не верила, что отказ от родительских прав — лучший выход из положения. Как верно заметила Сэм, многие молодые люди обзаводятся детьми в восемнадцать лет, и ничего, живут. Из некоторых даже получаются вполне приличные родители.
— Нет, не думаю, — грустно сказала Блэр. — По-моему, оставить ребенка у себя означало бы только осложнить положение. А в наши дни, когда так часто встречается бесплодие, когда так много достойных людей страстно желают иметь ребенка, по-моему, было бы неразумно губить свою жизнь, одновременно лишая кого-то возможности стать родителями. Скажи на милость, как она будет о нем заботиться? Возьмет младенца с собой в студенческое общежитие? Оставит его со мной? И что мне прикажете делать с грудным ребенком, особенно сейчас? Мы слишком стары, чтобы растить ребенка, а Сэм слишком молода.
Аллегра печально улыбнулась:
— Видно, что ты не читаешь таблоиды. В твоем возрасте многие женщины становятся матерями при помощи донорской яйцеклетки, донорской спермы, оплодотворения в пробирке и еще бог знает какими способами. Ты вовсе не стара для ребенка.
Блэр даже передернулась.
— Может, некоторые женщины и проделывают все эти вещи, но только не я. Мне посчастливилось стать матерью четыре раза, но в моем теперешнем возрасте я не собираюсь выращивать еще одного младенца. Когда мне будет за семьдесят, он как раз дорастет до подросткового возраста — одного этого достаточно, чтобы свести меня в могилу.
Все трое грустно улыбнулись и сошлись во мнении, что отдать ребенка на усыновление будет лучше для всех, особенно для Саманты. Ей нужно поступать осенью в университет и продолжать жить дальше. Жаль только, что она не сможет присутствовать на торжественном вручении аттестатов. Блэр сказала, что ей придется пойти в школу, где учится Сэм, и в частной беседе обсудить сложившееся положение с директором. Это наверняка не первый подобный случай в школе, им должны пойти навстречу. Сэм — хорошая ученица, а учебный год почти закончился, по крайней мере в этом ей повезло.
— Я завтра позвоню Сьюзен Перлман — тому самому адвокату, о котором я говорила. Мы вместе учились на юридическом факультете, и я с ней время от времени встречаюсь. Она большой специалист в своем деле и очень придирчива к кандидатам на роль родителей. Вот уж не думала, что придется обращаться к ней по такому вопросу! Сегодня утром я уже оставила сообщение на автоответчике и завтра утром позвоню снова.
— Спасибо, Элли, — благодарно сказал Саймон. — Чем скорее мы решим эту проблему, тем лучше. Может, оно и к лучшему, что у Сэм такой большой срок. Еще четыре месяца — и все будет кончено, она сможет обо всем забыть.
«Если вообще когда-нибудь забудет», — с грустью подумала Аллегра, но промолчала.
Только в начале десятого Аллегра попрощалась с родителями и вернулась в Малибу. Джефф ждал ее с нетерпением. Он очень жалел Саманту, и когда Аллегра пересказывала ему события сегодняшнего вечера, слушал ее с искренним сочувствием.
— Бедняжке, наверное, кажется, что жизнь кончена. Да, начало не слишком хорошее. — Он покачал головой и вдруг признался: — Знаешь, однажды, когда я учился в колледже, одна девушка забеременела от меня. — Вспоминая случай пятнадцатилетней давности, он снова пережил давнее ощущение растерянности и отчаяния. — Это было ужасно. Она сделала аборт, но сколько было переживаний! Она была католичкой из Бостона, родители, конечно, ни о чем не узнали, но у нее чуть не случился нервный срыв. Нам обоим пришлось иметь дело с психологом, нашим отношениям пришел конец, но мы и сами едва не отдали концы. Может, у Саманты все будет лучше. Думаю, девушка из Бостона никогда не простила себя за тот шаг.
— Не знаю, по-моему, тут нет лучшего варианта, оба худшие.
Аллегра не могла не думать о том, что отказаться от ребенка — еще хуже, чем сделать аборт; и то и другое — слишком дорогая плата за ошибку. Как бы там ни было, Сэм всю жизнь предстоит расплачиваться за свое решение.
— Мне ее ужасно жаль, — сказала она, и Джефф сочувственно кивнул.
Позже Аллегра позвонила сестре. Настроение Сэм ей не понравилось. Младшая сестра сказала, что ее весь вечер тошнило, в кои-то веки она даже не ужинала. Аллегра велела ей беречь себя и постараться успокоиться. Блэр уже пообещала Саманте сходить с ней завтра к врачу, чтобы удостовериться, что беременность протекает нормально. Сэм уже не могла игнорировать свое состояние, теперь, когда правда открылась, ей больше не удастся забыть, что она носит ребенка. Она должна его выносить и отдать, сделать то, что все остальные считают для нее самым правильным. Ей казалось, будто она отдает им всем свою жизнь. Но им незачем об этом знать, ведь они желают ей только добра. Как-никак родители и старшая сестра проявили удивительное понимание, но от этого Саманте было не легче.
